— Ланда, ты взрослая, понимаю, что диктовать не имею право…

— Пап, когда вы возобновили общение?

— Когда недавно к тебе приезжали в Москву.

— Пап, прости, но тогда я может быть и прислушалась бы к твоим словам, но сейчас буду сама решать.

— Его дочь тебе ровесница.

— В современном мире это норма. Или ты хочешь сказать, что вы с мамой старые? Извини, я голодная. Если можно мы пообедаем, а потом уедем. Завтра на работу.

— Ландик, я же переживаю.

— Мил, в Санкт-Петербурге достаточно гостиниц и ресторанов с приемлемым сервисом, — угрожающе начал Витольд, но отец от него отмахнулся:

— Остынь, ревнивец, и вообще думай, как разговариваешь с потенциальным тестем.

От сползания на пол меня спасли крепкие объятия. Витольд немного помолчал и задумчиво протянул:

— В общем то резонное замечание, о такой постановке вопроса я не думал. Спокойно, Ландыш, папа шутит.

— Да ну вас обоих, — отец развернулся и пошел на кухню.

Я повернулась к архитектору и умоляюще сложила руки:

— Пожалуйста, можно не так быстро, а? Для меня это как-то чересчур.

— Конечно, милая. Я не спринтер, я стайер. Но стратегические цели лучше сразу обозначить.

Слова перемежались легкими поцелуями, так что к концу его речи я уже даже не улавливала смысл. Лишь бы не останавливался.

— Вит, твою налево, — возмутился вернувшийся за стулом отец, — ну хоть постеснялся. Хотя о чем это я.

— Мил, ты вроде сам разрешил. Даже на тестя согласен. Следующий этап сделать тебя дедом.

И это взрослые люди? И они мне что-то пытались рассказать, логически рассуждать, взывать к моей неопытности, давя своим авторитетом и делясь мудростью? Сначала меня сильно крутанули вокруг себя, прикрывая от прилетевшего полотенца.

— Что? Я не готова становится бабушкой!!

— Леночка, из тебя получится очаровательная бабушка. Ай, больно! Мил, усмири свою жену, я же не могу драться с тещей!

— А я ей помогу!

— Так все, други, мне надоело. Я же и сдачи дать могу! Ландыш, отойди, чтобы не задело!

Я послушала последнего мудрого совета. Сначала отошла на пару шагов, потом еще немного дальше, смотря на возню взрослых состоявшихся людей, которые вели себя как детсадовцы. Постепенно куча мала переместилась в гостиную, где все перешло в битву подушками. Немного понаблюдав, я ушла за планшетом, потом вернулась в гостиную:

— Витольд Лоллиевич, а где ваш паспорт? Мне билеты надо заказать.

— Лоллийевич, Ландыш, Лоллийевич, — пропыхтел он откуда то с пола, теперь оба мужчины отбивались от мамы, — бумажник в куртке, там возьми телефон и карту на оплату.

— Угу, — пошла в указанном направлении.

Устроилась на кухне, быстро заказала билеты на ночной рейс. Они пришли, когда я уже доела суп. С моей стороны это было чистой воды позерство, потому что невозмутимо работать ложкой, когда из гостиной доносятся вопли, очень сложно. Я боялась, что соседи вызовут полицию.

Витольд устроился рядом, с насмешкой наблюдая мое показательное выступление. Я упрямо игнорировала его взгляд.

— Во сколько самолет?

— В десять минут двенадцатого. Прилет в половине первого.

— Хорошо.

Он позвонил Богдану, чтобы тот встретил нас. Родители молчали, следя за нами. Витольд же сосредоточился на обеде, лишь изредка по губам иногда проскальзывала загадочная улыбка. Я уже собиралась надуться, как меня сцапали после обеда и усадили к себе, не отпуская уже до отъезда, что совпадало с моим желанием. Родители не стали спорить или призывать к порядку.

Папа отвез нас сам. Полет я проспала, Витольд занимался проектом. Богдан не подал и виду, когда встретил нас на выходе из зала прилета. Он молча забрал багаж, лишь подмигнул мне, что быстро засек Витольд. Москва вновь вернула величавого архитектора. Он лишь одернул водителя, самолично усаживая меня в машину.

— Богдан, серьезней. Сначала к Ландышу, потом ко мне.

— Хорошо.

Когда мы поднимались, Витольд привлек меня к себе и попросил:

— Возьми все необходимое. Я не хочу тебя отпускать.

— Придется немного подождать.

Он устроился в большой комнате на диване, пока я собирала необходимое на три дня. Я торопилась, но все равно не успела. Витольд уснул. Непробиваемый, железный, невозмутимый и ироничный, гроза офиса, вызывающий трепет у офисных обитателей, с длинным списком регалий спал, запрокинув голову на спинку дивана. Я тихонько достала плед и прикрыла его. Мужчина даже не пошевелился. Я на цыпочках прокралась на кухню набрала номер водителя:

— Богдан, тут такое дело.

— Что случилось? Мне подняться?

— Нет, нет, ничего не случилось, только… В общем, Вишневский уснул у меня на диване, пока ждал. Я могу тебя попросить завтра с утра подвезти ему одежду для работы сюда. У меня нет правда телефона Тамары Андреевны…

— У меня есть. Ландыш, ты уверена? Я могу подняться и забрать его.

— На ручках понесешь? Богдан, пожалуйста, сделай как я прошу.

— Ландыш, просто…

— Богдан, я не маленькая девочка, спасибо что переживаешь, но наш шеф показывал себя вполне вменяемым человеком, умеющим вести себя корректно. Все, до утра.

Я отключилась, заглянула в комнату. Витольд спал. Достала ему запасную подушку, положила рядом, туда же добавила одеяло. Шеф даже не пошевелился. И даже когда после душа я повторно заглянула к нему, картина не изменилась — Вишневский спал.

— Прости, Дракон, у тебя был шанс но ты им не воспользовался, за что отдельное спасибо, — пробормотала я себе под нос, устраиваясь в своей спальне.

То ли переживания дня, то ли присутствие, пусть и за стенкой, еще одного человека, который просто своим присутствием дарил мне чувство защищенности и тепла, но в нула я очень быстро. Чтобы проснуться через пару часов от того, что меня укутали в одеяло и подтянули к себе поближе, пряча в крепких объятиях.

— Витольд, — попыталась возмутиться я.

— Я не разобрался, как раскладывается диван, а поперек лежать неудобно, может приступ ревматизма разбить.

— А что, уже бывали прецеденты? — съехидничала, пока он укрывался своим одеялом.

— Милая, могла бы поверить для виду и пожалеть. Не дождешься. Спи, у нас есть еще несколько часов до работы.

— Богдан утром одежду привезет.

Виска коснулись теплые губы:

— Спасибо. А теперь спи. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — я уже проваливалась в сон, согретая объятиями.

Утро началось с жары. Я проснулась под двумя одеялами. Одна. Будильник еще спал. Выбравшись из постели пошла искать своего гостя. Витольд обнаружился в большой комнате. Сибаритствовал с чашкой чая на диване, роясь в планшете. При виде меня тут же отложил все и встал:

— Доброе утро, Ландыш. Ты чего не спишь?

— Доброе утро. Вы тоже… Я сейчас приготовлю завтрак.

— Не надо, я уже все сделал. Я всегда просыпаюсь рано, так что не переживай. Я жду тебя, чтобы вместе позавтракать.

Я кивнула и метнулась в ванную, затем обратно в спальню и обратно к мужчине:

— Я забыла. Может вам тоже надо в душ? Я сейчас дам полотенце.

— Не стоит, я имел наглость похозяйничать и все нашел сам. Идем завтракать.

После завтрака подъехал Богдан, который привез шефу костюм и документы. И вскоре мы собирали московские пробки, Витольд разговаривал по телефону, решая свои вопросы. Моя ладонь лежала в его руке, он осторожно перебирал пальцы. Меня же одолевали сомнения. Что дальше? Утро без ярких признаний, страстных поцелуев, но наполненное теплом, единением. Небольшие взаимные знаки внимания, словно знаем друг друга давно, словно привычки изведаны и выучены наизусть. Намазать маслом бутерброд, положить сахар в чай, проходя мимо, поправить галстук или помочь застегнуть цепочку с кулоном — мелочи, которые почему-то более убедительней в проявлении чувств, чем красивые слова. Но сейчас работа, коллеги. Я не готова делиться той сказкой, своим секретным счастьем. Я боялась его потерять. И счастье, и Дракона.

Автомобиль притормозил возле кондитерской.

— Богдан, как обычно.

— Витольд Лоллийевич, у меня еще сигареты закончились.

— Да, конечно.

Богдан тут же вышел и направился к супермаркету.

— Я не помню, чтобы он курил, — удивилась я.

— Иногда ему приходится. Ландыш, ты почему переживаешь?

— Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, как себя вести в офисе. И я… меня пугает, как быстро развиваются события.

— Хорошо, мы можем пока не торопить время и остановиться на достигнутом. Насчет работы… Я тоже не хочу афишировать наши отношения. Поэтому на работе все останется по-прежнему, надеюсь, мы справимся с этим.

— Я тоже надеюсь.

— Что касается твоего первого сомнения. Ландыш, не спеши. Наслаждайся.

— Я боюсь упасть потом больно больно.

— Вот об этом хочу поговорить. Ландыш, тот молодой человек из Парка Горького. Кто он?

Я попыталась вырвать руку, но он сжал и даже дернул на себя прижимая.

— Ландыш, это не любопытство. Мне это надо, чтобы понимать, как вести себя с тобой. Да, это большой прогресс, ты позволила себя обнимать. Расскажи. Хоть немного. Помоги мне.

Я сдалась и в двух словах рассказала об отношениях, когда сначала он восхищался, тоже сыпал комплиментами, а потом, по прошествии времени начал выставлять претензии к фигуре, цвету глаз и волос, пытаясь меня переделать, пока мы не расстались, когда я заметила его с другой, идеальной модельной внешностью.

Витольд молчал, лишь поглаживал по руке. Когда я закончила рассказ, он немного холодно спросил:

— Он применял к тебе силу?

— Нет.

— Оскорблял.

— Голос повышал. Витольд, мне неприятно говорить об этом.