Первым знакомым мне лицом из прошлого оказался Марк. Он не увидел меня, проходя мимо с высоким худощавым блондином, слишком поглощенный беседой со своим спутником. Мне показалось, что он возмужал и выглядел еще большим педантом в одежде, чем раньше. Марк всегда умел выглядеть на миллион, но даже в костюме от Бриони, с алмазными запонками, я видела это его тщательное старание понравиться, угодить. Думаю, причина его неуверенности в нелюбви отца, непонимании и отрицании ориентации сына. Марк из тех парней, которые все хотят сделать максимально правильно. Я думаю, он долго боролся с собой, прежде чем признал, что мужская задница заводит его куда больше, чем женская. Хотя он чертовски сексуален внешне. И женщины много потеряли, когда Марк окончательно перешел в сообщество геев.

Вторым знакомым лицом был сам Лайтвуд, который сразу заметил меня, пробежав по залу цепким взглядом. Едва заметно кивнув, он обернулся к своей неизменной тени, к Орсини, наклонившись слишком близко и шепча ему прямо в ухо. Его ладонь с длинными пальцами властно обвила руку Дино чуть выше локтя. Орсини что-то ответил, глядя в лицо своему хозяину, но взгляд был не рабским, там было что-то иное. Твердость, презрение… Как ему удается не терять чувства собственного достоинства, позволяя собой владеть такому, как Генри Лайтвуд? Дино отвел взгляд от своего любовника и посмотрел на меня. Нахмурившись, даже не попытался сделать вид, что доволен увиденным. Он снова посмотрел на Лайтвуда, отрицательно покачав головой. Тот перешел границы, схватив Орсини за лицо, обхватив пальцами точеные скулы. Боже, мне даже жарко стало, сколько похоти было в этом жесте. Мне казалось, что белобрысый ублюдок сейчас на глазах у всех поцелует своего жгучего мальчика. Но не случилось. Дино резко скинул руку Лайтвуда и, развернувшись, пошел в сторону неоново-голубой зоны, из которой прямо на него двигался Джейсон Доминник. У него даже походка изменилась. Стала еще более хищной, развязной, пружинистой. Боги, я задрожала от волны нестерпимого желания, накрывшего меня с головы до ног. Я сжала бедра, с мучительным стыдом, чувствуя нарастающую пульсацию между ног. Я это предвидела … И вчерашняя глупость не помогла.

Джейсон не видел меня, и я могла любоваться им вдоволь. Он потрясающе выглядел. Гораздо лучше, чем во время нашего последнего разговора. Широкие плечи, обтянутые дорогой тканью костюма, мощные бицепсы, которые не спрячешь под пиджак. Я помню, какое твердое его тело на ощупь и соленое на вкус. Он снова занялся физическими упражнениями, и это было заметно. Мышечная масса вернулась на место. Джейсон опять коротко стригся, и темный ежик волос придавал ему особый хулиганский шарм. И да, он всегда выглядел бунтарём и засранцем, даже в строгом костюме за бешеные деньги. И никогда не пытался выглядеть лучше, чем он есть.

Не знаю, был ли он знаком с Орсини, но поравнявшись с ним, остановился. Мужчины обменяли коротким рукопожатием. Джейсон что-то вежливо произнес, прежде чем пойти дальше, но я могла смотреть только на его губы. Даже в полумраке я видела их четкие чувственные контуры. Может быть, это просто мое разыгравшееся воображение… Я пыталась, но не могла оторвать от него глаз, жадно следя за каждым жестом, небрежным движением, пропитанным уверенностью в себе, тщательно скрываемой агрессией. Он снова выглядел и двигался, как опасный, готовый к смертоносному прыжку зверь. Безжалостный и неумолимый. Мое сердце пронзило очередное откровение. Джейсон Доминник выглядел опаснее и страшнее, чем когда-либо. Но никогда еще он не был так невероятно сексуален и притягателен, как сейчас. Этот мужчина больше не был тем парнем, которого кидало из крайности в крайность, когда мы только встретились. Он многое пережил и осознал, поняв себя и свои поступки. Приняв свою дикость и безумие, примирившись с животной сущностью хищника, живущего в нем. И этот Джейсон Доминник не нуждается ни в ком, вроде меня, чтобы и дальше получать удовольствие от жизни.

Меня прошибает волна бешеной ревности, когда я вижу возникшую рядом с ним блондинку. Длинноногую и ослепительно-красивую в черном платье-футляре, которое демонстрирует все достоинства ее стройного тела. Она не красивее меня, просто… она другая. Не случайно попавшая на праздник миллиардеров. Часть этого мира. Сучка с хорошей родословной, в отличие от меня. Джейсон снова останавливается, чтобы поговорить с блондинкой. Я вижу ее со спины, но безошибочно читаю язык ее тела. Желание. Похоть. Рядом с ним нельзя чувствовать что-то иное, если ты женщина. Дело не во внешности, а в темной сексуальной ауре хищника, повелителя, о котором мечтает каждая. О да, будет много боли, но и удовольствия тоже, греховного, запретного, уводящего за грань. Я была там, и никто другой не сможет дать мне этого. Никогда.

Я больше не заинтересована в блондинке. Слежу за выражением лица Джейсона, пока он разговаривает с ней. Я хотела бы знать его хуже, чтобы не суметь прочитать желание в блестящих черных глазах, обращенных на другую. Здравствуй, боль. Конечно, я всегда знала, что он бабник. Не просто знала, я видела своими глазами, как он трахает других, сразу двоих, причем в извращенной форме, с садистскими элементами. Но тогда это не ощущалось так остро, сильно, до скрипа зубов. Я знала, что это было представлением для меня, а сейчас нет. Эта крашенная сучка возбуждает его. Он заинтересован, мать его.

Я на самом деле мазохистка, раз продолжаю смотреть. Блонди пожимает плечами, откидывая назад тяжёлую копну волос, ее ладонь ложится на локоть Джейсона, когда, склоняясь к ней, он что-то говорит, чувственно улыбаясь. Сучка смеется в ответ, шутливо ударяя его по плечу, поворачивается, словно собирается уйти, но теперь уже Джейсон хватает ее за локоть, властно притягивая к себе. Я не слышу его слов, но чувствую ее смущение, желание, интуитивный страх. Она закидывает голову, глядя в его самоуверенное лицо с надменной улыбкой. В ней больше нет кокетства и желания понравиться. Девушка отталкивает Джейсона и уходит, оставляя после себя ауру разгневанной фурии. Джейсон невозмутимо смотрит ей вслед, неожиданно кривя губы в довольной усмешке.

Но все меняется, когда на арену выходит новый участник. Лайтвуд. Джейсон замечает его и меняется в лице. Это не просто неприязнь… гораздо мощнее, глубже. Дикая, застилающая глаза ненависть. Таким я Джейсона никогда не видела. Взгляд убийцы, хладнокровный, уверенный, твердый. Раньше, бросаясь на меня в приступе ярости, Доминник тоже выглядел устрашающе, но тогда в его глазах мелькало безумие, а не твердое намерение убить. Лайтвуд тоже смотрел на Джейсона, но иначе. Он выглядел рассерженным, удивленным, досконально и прицельно оценивающим своего противника, чуточку снисходительным. Заинтересованным. Черт, как ни противно это признавать, но извращенец Лайтвуд рассматривал Джейсона, как сексуальный объект. Не с такой одержимостью, как несколько минут назад своего приятеля Орсини, но все-таки. Как он смеет? Стареющий ублюдок.

Неужели причина в этом? Лайтвуд хочет Джейсона, но понимает, что тот стопроцентный гетеросексуал, и это его до чертиков злит. Но причем тут я?

Я заметила, как Джейсон взял со стойки бара стакан с темной жидкостью, и, подняв, насмешливо отсалютовал Лайтвуду, пренебрежительно поворачиваясь к нему спиной. Я с замиранием сердца наблюдала, как он подносит к губам стакан, жадно выпивая его содержимое. Пальцы, сжимающие стекло напряжены и бледны. Его напускная уверенность держится на соломинке. Джейсон был моей частью, моим астральным близнецом, я чувствовала его боль и ярость всем своим существом. Я хотела бы понимать причины, но, увы, не могла. Мне хотелось утешить его, обнять, прижать к груди. Позволить ему почувствовать мое тепло, мою близость. Желание прикоснуться было настолько велико, что он почувствовал его через значительное расстояние и циркулирующую туда-сюда толпу. Подняв голову, он смотрит прямо на меня, словно все это время точно знал, где я. Неумолимый, властный взгляд, обжигающий своим холодом. Нет, не принимается. Я не дам так просто отгородится от меня.

Стоп, идиотка!

Разве не этого ты хотела?

Думать не получается, я тону в его ледяных глазах, ища выход, объяснение, шанс, но вижу непробиваемую стену, которой он отгородился. Его гнев никуда не исчез. Я встаю, собираясь… Какого черта? Что я делаю? Взгляд Джейсона становится черным, пугающим. Едва заметно он отрицательно качает головой. Я брежу или схожу с ума, но мне кажется, что я слышу его жесткий приказ, раздающийся в моем воспалённом мозгу.

На место, детка. Сидеть.

И я покорно опускаюсь, замечая в глазах Джейсона странный блеск, некое подобие облегчения мелькает на напряженном лице. Он ставит пустой бокал на столешницу барной стойки и уходит.

Что? Это все? Он просто пригвоздил меня к стулу своим равнодушием и свалил? Как такое возможно? Джейсон, которого я знала, даже остынув окончательно, не смог бы себе отказать в удовольствии помучить жертву, наслаждаясь ее унижением и отчаянием. А он просто ушел…

Поднимаю полный недоумения взгляд на Лайтвуда, замечая, с каким пристальным вниманием он наблюдает за мной. Мои эмоции на грани взрыва. Я способна на любой опрометчивый поступок. Я снова поднимаюсь, готовая прямо сейчас выяснить, что затеял этот сукин сын Лайтвуд, какого черта ему понадобилось притащить меня сюда, чтобы как под микроскопом разглядывать мои терзания. Словно из-под земли, прямо передо мной возникает высокая фигура Дино Орсини. Он перехватывает мое запястье, властно удерживая рядом с собой. Я возмущенно вскидываю на него взгляд, готовая вылить накопившиеся негативные эмоции на случайно попавшую жертву.

– Не смей меня трогать… – прошипела я, ощущая странное оцепенение под пристальным понимающим взглядом Дино.

– Угомонись, Саш, он того не стоит, – произносит Орсини мягким, успокаивающим голосом. Я не знаю, кого он имеет в виду, и не хочу знать. Дино пытается потушить пожар, который горит в моей груди, но ему не под силу это сделать. Только один мужчина способен излечить меня. Ирония в том, что он же всегда и источник боли, и единственная вакцина.