Я несильно хлопнул ладонью ее по щеке.

– Заткнись. Он сказал, что ты горячая штучка. Наверное, у него были основания так думать, – прошипел я, толкая ее на пол. Лекси всхлипнула, обхватывая себя руками. Ее сотрясал нервный озноб. – А как насчет твоего дружка? Этого красавчика Купера? Я слышал, он снова свободен. Отличный парень, да? Ты заценила?

– Что ты хочешь услышать? Ты сам сказал, что тебе плевать на меня. Я ничего не сделала. Один поцелуй и все.

– Какая малость. Ты думаешь, я идиот?

– Ты псих, Джейсон. Просто признай это.

– Давно не стояла на коленях, сучка?

– Ты омерзителен, Доминник.

Я криво усмехаюсь. Она умеет довести меня до бешенства. Не знаю, как ей это удается. Я не могу себя контролировать. Не сейчас. Она мне лжет. Я же вижу. Мне необходима правда.

– Ты мне изменила, Лекс? – меняя тактику, мягко спрашиваю я. Она замирает под моим испытывающим взглядом. Это не Орсини. Так защищать она стала бы только одного человека.

– Нет, Джейсон, – говорит она, разбивая мне сердце. Потому что это гребаная ложь. Еще несколько часов я думал, что смогу убить ее, узнав о подобном, но глядя сейчас в эти глаза, голубые, лживые… Я все равно ее люблю. Как же мы измучили друг друга. Я виноват даже в том, что она сделала это. Но я никогда не смогу простить…

– Мне нужно помыть тебя, – тихо произношу я. Подаю ей руку, помогая встать. Она неуверенно вкладывает пальцы в мою ладонь. Свет давно дали, но мы его не включаем. Темнота как защита от наших грехов. Мы вряд ли смогли бы сейчас взглянуть друг на друга при ярком освещении, не испытывая мучительной боли и стыда.

Я сажаю ее в джакузи, включая воду. Я чувствую нашу общую боль так остро, что едва могу ровно дышать.

– Я рассказывал тебе про тибетских женщин? – спрашиваю я, наливая гель на ее плечи и мягко втирая его в прохладную кожу. Она так напряжена, что кажется окаменевшей. Лекси отрицательно качает головой. В ванной темнее, чем в комнате, но такой простой жест я могу различить.

– У них необычные обычаи. Там царит полиандрия. Ты знаешь, что это такое?

– Многомужество. Я закончила Гарвард, не забыл?

– Звучит двусмысленно, детка. Гарвард можно закончить по-разному, – ухмыльнулся я. – В Тибете живут так бедно, что семьям проще отдать калым за одну невесту для всех сыновей. И это считается нормой. Никто не удивляется, когда у троих, четверых братьев одна жена. Никому и в голову не приходит ревновать и устраивать сцены. Это естественный процесс. Я знаком был со многими такими семьями и был удивлен тем, с какой любовью и уважением они относятся друг к другу. Счастливые дети, довольная жена, которую обожают все, стараются угодить, пытаются заслужить одобрение. И то, что я видел, казалось таким правильным и логичным. Но знаешь, что я для себя понял? Неважно, насколько разные наши культуры, многое низменно вне зависимости от страны, вероисповедания и менталитета. Вся жизнь мужчины от его рождения до самой смерти зависит от женщины. И естественным желанием любого мужчины является поиск той женщины, которая будет с ним до конца, разделит его радости и печали, родит ему детей. Я видел, как тибетские мужья наперебой вызываются помочь жене по дому, чтобы облегчить ее труд, чтобы у нее осталось время для того, чтобы любить его. И, наверное, если бы она решила полюбить в освободившееся время его брата, он бы не счел это предательством и порадовался за родственника или стал бы ждать своего счастливого дня. Сначала такой уклад семьи мне казался странным, а потом я подумал, что ничего нового не вижу. Многие и в нашем мире живут именно так. Оглянись, сколько пар сохраняют брак только на бумаге, спокойно вступая в отношения на стороне, и оба принимают такую модель семьи с походами налево. И даже счастливы.

Ты не представляешь, какое количество тибетских девушек пыталось затащить меня в свою постель. Я думал, что они распущены. Оказалось, нет. Своим отказом я не только оскорблял их, но и ставил под вопрос вероятность их будущего замужества. Любовная связь с иностранцем для тибеток – предмет гордости. Почти каждая симпатичная тибетка носит на шее ожерелье из монет. Каждая монета означает любовника. Чем больше монет, тем привлекательнее и завиднее невеста. Удивительно, правда? Но в этом тоже что-то есть. Естественность, искренность. Они не пытаются изображать то, чего нет. И как объяснить правильно?.. У нее может быть сотня монет, но ее душа чистая, как у ребенка, потому что она ни разу никого не обманула. Она живет так, как велит ей сердце. Удивительные люди, которые существуют в гармонии одновременно и с миром, и с природой, и с духом.

– Это место определенно создано для тебя, – ответила с сарказмом Лекси. Она ничего не поняла. Я печально улыбнулся.

– Нет. Поэтому я уехал. А теперь будь хорошей девочкой… – Я провел большим пальцем по ее губам, увлажняя их. – Открой рот и сделай то, что я так долго учил тебя делать правильно.

– Что? Нет… Джейсон, нет.

***

Но, конечно же, все вышло так, как я хочу. И столько раз, как я хотел. Уже светало, когда мы закончили. Ее голубые глаза были совершенно пустыми, когда она смотрела, как я одеваюсь, чтобы уйти. Наверное, в каждой ситуации есть выход, но на тот момент я его не видел. Я хотел причинить ей боль, потому что было больно мне. Мужчины – страшные эгоисты, а вы не знали?

– Привет Куперу, – усмехнулся я, кидая в нее пятицентовой монетой. – Для твоего ожерелья, детка. Будет отлично смотреться, ведь большего ты не стоишь.

Я вышел, хлопнув за собой дверью.

Этот было худшее утро в моей гребаной жизни.

Я понимал, чувствовал. Что совершил нечто непоправимое, но менять… ничего не хотел. Я просто, мать вашу, чертовски устал.

Наверное, многое сложилось бы иначе, не поддайся я порыву пойти проветрить тяжелую голову в парк на территории отеля. Стены давили на меня, или это была гребаная совесть… Черт его знает, какого лешего меня понесло вниз.

Но когда я увидел Мика Купера на рессепшне с букетом орхидей и счастливой, идиотской улыбкой влюбленного школяра, во мне что-то оборвалось, сорвало планку. Мои пальцы еще пахли ею…

– Вы должны меня пропустить, – умолял он администратора. – Дело жизни и смерти, понимаете? Она должна была приехать еще несколько часов назад. Если мы не поженимся, то это будет ваша вина. Вы не поверите, но я уже почти пять лет таскаю с собой обручальное кольцо. И один раз она его уже не взяла.

Мик как раз тряс бархатным футляром перед носом администратора, когда увидел меня. Я мог сделать вид, что не узнал его, пройти мимо, пощадив свои и его нервные клетки. Но чудовище внутри меня не хотело сдаваться, оно жаждало крови. И чем больше, тем лучше.

– Привет, Купер, – насмешливо протянул я, останавливаясь прямо перед ним. – Не думаю, что она готова сейчас к диалогу, приятель.

Глава 8

Лекси

В голове звенела пустота, когда я выходила из лифта, на ходу застегивая пиджак. Не смотря на быстрый, но тщательный и горячий душ, мне казалось, что я пропахла им, пропиталась. Отравлена, уничтожена. Разрушена. Снова. Снова, бл*дь. Остывающие угли ярости осыпают пеплом разбитое вдребезги сердце. Это никогда не кончится. Словно впервые… Хотя так больно – действительно впервые. Может, потому что я знаю, что он сделал это специально. Хладнокровно. Безжалостно. Боже, я, кажется, понимаю тех, кто заканчивает жизнь суицидом, приняв мгновенное решение в порыве острого отчаяния, ощущения полного краха, катастрофы, ненависти к себе и миру. Несколько минут назад я могла бы шагнуть из окна гостиничного номера класса люкс. Я могла… Но Джейсон прав, он знает меня лучше, он мой чертов властелин души. Я трусиха, всегда была и буду.

Почему же так больно? Сколько раз я была на опасной грани, когда даже физическое и душевное разрушения кажутся нереальными из-за их масштабности, грандиозности. Разве можно так? После тех слов, что он говорил… Сколько времени прошло? Пара месяцев? Почему вернулись к началу? Или это и есть логическое завершение нашей эпической истории? Чему я удивляюсь? С ним слова нормально и стабильно перестают существовать. Логики никакой нет. Как и объяснения, оправдания… И даже причины нет.

Он закончил со мной. Это то, чего он хотел в итоге.


Безропотное подобие женщины у его ног, готовое на все, но ради чего?

Зачем мне, бл*дь, это нужно?

Разве он не говорил мне еще в самом начале, что так и будет? Доминник был уверен, что я буду той, которую он из меня сделает, слепит… Не было ничего, кроме рассчитанной по нотам игры. Только идиотка могла поверить в то, что люди, подобные Джейсону, способны любить. Сейчас, вспоминая его признания, хочется сесть на пол и истерически рассмеяться. Я же знала, что он ненормальный, почему ничего не смогла противопоставить этому психопату? И дело даже не в его психологической травме. Господи. Я бы с радостью списала на нее все его преступления, оправдала любой сбор в сторону полнейшего безумия и дикости.

Я могла бы бесконечно оправдывать его, представляя маленького шестилетнего мальчика, запертого наедине с маньяком, потерявшего в одночасье чистое безоблачное детство, прекрасное будущее и память…


Но то, каким я увидела его сегодня, в корне изменило мое представление о Джейсоне. Он – не жертва, он – чудовище, которое получает садистское удовольствие от унижения и ломки личности своей жертвы. Равнодушно наблюдая за моей агонией сегодня, Джейсон выглядел не счастливым, нет, но я видела такую глубокую пустоту в его глазах, что осознала простую истину: я никогда не смогу понять даже на одну миллионную процента безумную логику его поступков и желаний.

– Мисс Памер? – окликнул меня администратор из-за стойки рессепшена. Я почти прошла мимо, пребывая в состоянии прострации. Задержавшись, я развернулась и подошла к стойке.

– Простите, я забыла про ключ. – Кладу на стойку пластиковый ключ от апартаментов, не глядя в лицо солидного регистратора.