Но однажды они встретились. Два хищника, не поделившие жертву…


И этой жертвой стал Джейсон Доминник.

Почему Лайтвуд решил избавиться от мальчишки? Почему именно от него?

Вопрос сложный. Конечно, он не собирался убивать всех сыновей Пола, хотя сейчас, если бы мог, то сделал бы именно это. Тогда его интуиция кричала о том, что он совершает роковую ошибку, но Лайтвуда было уже не остановить.


Но в тот момент им двигали эмоции. Генри только начал работать, пытаясь заслужить похвалу Доминника, его былое уважение, но тот словно не замечал парня, которого еще вчера называл сыном. Это было больно. Несправедливо.


Генри хотел причинить боль тому, кого еще вчера любил, как отца. Даже больше, чем отца.

Жена Пола сходила с ума, что сыграло на руку Генри Лайтвуду. Он не думал о последствиях, вообще ни о чем не думал. Им владело безумие и гнев. Получив мальчика, спрятав его на заброшенных складах, Генри не совсем понимал, что теперь делать с ребёнком, который с ужасом взирал на него, забившись в угол. Поднялась шумиха. Пол обезумел от горя. Все силы были подняты на поиски ребенка. Загнанный в угол Лайтвуд творил страшные вещи, которые впоследствии приводили в ужас его самого. Ребенок не был виноват в грехах отца, но и Генри в свое время был жертвой, невинной, отчаянной, молящей о пощаде. Никто не пощадил. Он прошел через свой ад до конца. И в происходящем он видел свою извращенную справедливость. Глаза и разум застилала кровавая пелена.

Выхода не было. Он понимал, что мальчика придется убрать. После того, что он с ним сделал, Пол не остановится, пока не найдет похитителя. Улики должны быть уничтожены. Джейсон и был ходячей уликой. Он видел его лицо.


И тогда-то и пришла идея с маньяком, который до сих пор не был пойман. Эта версия начала раскручиваться в полиции с его подачи. Разумеется, через посредников. В тот день Генри поехал убивать Джейсона. Он хотел сделать это сам, не доверяя своим шестеркам, которые впоследствии все были перебиты. Лайтвуд уже в двадцать три года умело заметал следы, не оставляя свидетелей. Его машина не доехала до места, где он удерживал мальчика несколько сотен метров. Дорога была оцеплена полицией. Генри тогда почувствовал странное ощущение. Это была злорадная радость от того, что Пол узнает, кто и что сделал с его любимым мальчиком, ему даже хотелось его мести, ненависти. Разоблачение принесло бы облегчение. Смерть – покой. Но это был короткий миг, мгновение, порыв. Чуть позже Лайтвуд узнал, что на месте притупления взяли печально известного маньяка, которого не могли поймать почти десять лет.

Чистое совпадение. Пока Лайтвуд искал маньяка, который наведывается за жертвами в его бордели, убийца с тем же интересом наблюдал за ним. И конечно, он узнал, что Генри решил повесить на него личную вендетту. Кто больше удивился тому, что держащий многих мамаш сыновей в ужасе, маньяк был пойман и передан в руки правоохранителей? Сам убийца или тот, по чьей вине он попался? И зачем ему понадобился мальчишка, которого приговорил Генри? Но все случилось так, как случилось. Причем с огромной выгодой для Генри. Лайтвуд позаботился, чтобы случайно пойманный убийца не дожил до суда и не успел поведать о своем невольном соучастнике.

Оставалась только одна проблема: сопляк тоже мог открыть рот, и Генри искал пути для отхода и одновременно способы закончить то, чему помешала полиция. Но фортуна снова была на его стороне. Выяснилось, что у отпрыска Пола напрочь пропала память, а с головой начались серьезные проблемы. Лайтвуд не мог не чувствовать себя баловнем судьбы. Выйти сухим из подобной заварушки – это не просто везение, это благословение, но вот чье… Не небес точно. Но Генри и не планировал примыкать к праведникам. Какой бы разной не была его жизнь, он никогда не жалел ни об одном поступке. Лайтвуд, вообще, считал, что все, что он делает, благословенно и праведно, но с демонической точки зрения.

Что остановило его от дальнейшего преследования сыновей Пола?


Он не видел в отпрысках своего приемного отца настоящих конкурентов. Один – тронутый на голову, подпорченный наследник, не отличающийся умом, который мог только мяч пинать да девок своих мутузить, другой медленно катился под откос, утопая в алкоголе и разврате, не брезгуя наркотой. Удивительно, но Пол под конец жизни решил легализировать некоторые отрасли незаконного бизнеса, а кое-какие и вовсе прикрыть. Собрался бороться с наркобаронами. История с сыночком, видимо, сказалась. Неприятно, когда то, что приносит тебе прибыль, убивает твоего сына. Третий выродок – Марк… Кстати, он единственный, кто мог бы стать конкурентом, но гомофобство Пола лишило парня шанса. Он потерял много времени. Да, поверенные трех идиотов, которых народил Пол и его шизанутая жена, нашли парней, но только двое могли участвовать в управлении Изидой. Конечно, среднего брата отмели сразу. А с двумя другими велась интенсивная работа. Но Лайтвуд знал, что такое Изида, какой тщательной подготовки она требует от людей, которые должны управлять подобной махиной. Образования мало. В этом нужно жить, варится, чувствовать, соответственно мыслить. Джейсон и Марк – дилетанты, которых адская машина пережует и выплюнет. Пол совершил громадную ошибку, не открыв сыновьям всей правды о своем бизнесе, его истинных масштабах. Золотое время было потеряно.

А теперь и вовсе время для одного из отпрысков Пола подошло к концу.

Все правильно. Так и должно быть.

Глава 10

Два месяца спустя.

Джейсон

Известие об очередной вечеринке «для своих» пришло пару дней назад, хотя Белла говорила, что ей приглашение упало на электронку три недели назад. Когда я спросил ее, почему она не сказала мне, Изабелла пожала плечами.

– Я думала, что ты в курсе. Не хочешь, можем не идти, – заявила она, потягиваясь на кровати, как очаровательная сонная кошечка. Ее взгляд прошелся по моему прессу и ниже. Мне показалось или она замурлыкала? Я вышел из душа. Без полотенца. Зачем? Мы полтора месяца живем вместе, скрывать нечего. Белла тоже не страдала излишней скромностью. Откинув одеяло в сторону, она, приподняв свою симпатичную попку, задрала подол шёлковой рубашки, стягивая с бедер трусики и бросая их в меня.

– Иди сюда, ковбой, – усмехнулась она, спуская с плеч бретельки, показывая мне свою пышную грудь с красивыми сосочками. Боги, это тело не имело ни одного изъяна. Изабелла Прайс была идеальной любовницей. Всегда готовой. Ее томная улыбка стала шире, когда она заметила мою реакцию на ее приглашение приятно провести утро.

– Ковбой? – выгнув бровь, спросил я. – У тебя фантазии о ковбоях, малышка?

Я встал коленями на кровать, раздвигая ноги девушки и за бедра притягивая к себе.

– Если я ковбой, то ты кобылка, которую нужно объездить. – Чувственно ухмыльнувшись, я поднял рубашку Беллы верх, до самой талии, сжал ладонями груди, уделив особенное внимание соскам, пока те не превратились в маленькие камушки. Я сжимал их пальцами, потягивая, щипая, успокаивая ласковыми поглаживаниями. Белла выгнула спину, с губ сорвался гортанный стон. Мой член незамедлительно среагировал на сладострастный звук, дернулся, прижимаясь к внутренней поверхности ее бедра.

– Поспеши, ковбой, кобылка уже заждалась, – хихикнула Белла, разводя бедра шире и приподнимая свою грешную задницу.

– Какая похотливая кобылка, – усмехнулся я, резко и глубоко вводя в жаждущее тело два пальца, оставив большой палец на клиторе, и Изабелла стонет в голос, призывая меня к более активным действиям. Она быстро загорается. Ей, как и мне, совсем не нужна прелюдия. Вытаскиваю пальцы, хватаю за задницу, притягивая еще ближе. Она в нетерпении закусывает губу, глядя, как головка моего члена почти проникает, дразня на самом входе, кружа, задевая клитор.

– Джейсон, ты изверг. Давай же!

– А куда делся ковбой? – рассмеялся я хрипло, и смех превратился в рык, когда я проник в нее. Мучительно медленно, чувствуя каждой веной напряжение ее стенок. Она тоже смотрела, как соединяются наши тела. Мне было хорошо и спокойно. Удовольствие было чистым, как и мысли. Секс с Беллой был похож на медитацию. Очищение. Тепло ее тела дарило приятные ощущения, заставляя на время забыть о всех тяготах и проблемах. Ее стоны подстегивали мое возбуждение. Она не любила жестко, и иногда мне приходилось себя сдерживать. Ускоряя толчки, я кусал губы, стараясь не сорваться на бешеный темп. И с каждым разом мне удавалось это быстрее и проще, с минимумом физических затрат. Она была упоительно влажной, изгибаясь и выкрикивая мое имя, непосредственной и открытой в своих желаниях. Изабелла Прайс мне по-настоящему нравилась, и я не боялся этих чувств, потому что они ничего во мне не разрушали. Напротив, словно собирали заново, делали цельным.

Сталкиваясь, наши тела содрогались от удовольствия. Наклонившись, я начал проникать еще глубже, врываясь в нее резкими толчками, сопровождающимися характерными звуками. Изабелла замычала, хватаясь за мои плечи, и прикусила мою нижнюю губу, когда я поцеловал ее. Опустив голову, я накрыл губами торчащий сосок, втягивая его в рот. Белла сжала простынь в кулак, натягивая на себя, и закричала, достигнув финиша первой. Шлепнув девушку по заднице, я перевернул ее на живот, устанавливая в удобную для меня позу. Она не сопротивлялась, все еще содрогаясь от пережитого оргазма.

– О, черт, ты великолепен, – всхлипнула она, когда я вторгся в нее под другим углом, одновременно лаская кончиком указательного пальца взбухший клитор. Спрятав лицо в изгибе локтя, которым она упилась на подушку, Изабелла тихо постанывала, полностью отдаваясь мне. На этот раз мы кончили одновременно, обессиленно упав на кровать, едва дыша от бурных утренних упражнений.

– Боже, я вся мокрая, – минутой позже, переведя дыхание, проговорила Белла. Вытянувшись рядом, я повернул голову, порочно улыбаясь.

– Я заметил, крошка.

Изабелла стукнула меня по плечу.