– Тогда зачем?

– Назло Лайтвуду. Хочу, чтобы он подох от ревности и злобы.

– Он тебя убьет.

– Вряд ли, но помучается всласть.

– Ты дурак? Я не буду.

– Тогда я ничего не подпишу. Признаться, мне тоже плевать на Лекси Памер. Могу прямо сейчас влепить ей пулю в лоб, а ты останешься ни с чем. И придется еще долго терпеть меня под боком.

– То есть ты готов отказаться от доли в Изиде, чтобы насолить Генри?

– Думай, как хочешь. Я свое условие озвучил. – Дино достал сигареты и закурил, равнодушно поглядывая на океан.

– Ты конченый отморозок, Орсини. – Она усмехнулась. – Хотя… – Ее взгляд скользнул по его телу. – Это даже интересно. С геями я еще не спала. Черт, даже псих, оказывается, был. – Смех ее был нервным и рваным. Дино не сомневался, что Изабелла блефует.

– Смотрю, ты быстро утешилась. Я не зря старался. – Он лениво мазнул глазами по ее лицу.

– Ну, я же не дура, чтобы сходить с ума по психу. Мертвому психу, – поправила Белла. – И когда ты хочешь?

– Иди в дом. Тебя проводят в спальню. Можешь пока выпить. – Орсини с наглой ухмылкой взглянул в напряженное лицо. – Для храбрости.

И как только девушка скрылась за входными дверями, улыбка сползла с лица Дино Орсини. Некоторые вещи, которые ему придется сделать, отвратительны и неправильны, но с ним никто и никогда не церемонился. И он тоже не должен. Но все равно было тошно. Игра зашла слишком далеко. Отступить сейчас равносильно проигрышу. Закрыв глаза, он втянул носом воздух, думая о том, что ждет его после. Только мысли о свободе и дочери придавали сил жить дальше. Бороться и мстить.

Открыв глаза, Орсини бросил окурок в урну, развернувшись, направился в дом.

Изабелла сидела на кровати с бокалом вина. Высокомерная холеная сучка, которую он никогда не хотел. Черт, это будет сложной задачей. Она с вызовом посмотрела на него, закинув ногу на ногу.

– Приступим, малыш? – насмешливо спросила она, расстёгивая молнию на платье. Наверное, это ее «малыш» придало ему моральных сил и уверенности довести начатое до конца. Имеется, в виду не секс, потому что с этим было сложнее. Орсини начал с прелюдии, на ней в принципе все и закончилось, потому что реакции тела на Изабеллу Прайс не последовало, даже несмотря на все ее страстные стоны и крики, вызванные умелыми действиями его пальцев. Лайтвуд обезумеет и от одного вида кончающей на пальцах Дино единственной и любимой племянницы. Его богатая фантазия додумает все остальное, если успеет додумать.

Лекси

Я сначала не поняла, что означают тихие поскуливания, доносящиеся из соседней комнаты. Слишком погруженная в себя и свои переживания, точнее, отсутствие оных, я пребывала в своем привычном состоянии апатии, но неприятные звуки отвлекали, раздражали. Я привыкла к тишине. Я так долго была одна, наедине с пустотой и абсолютным одиночеством. Я притворялась, что меня уже нет. Фантазировала, что умерла и просто жду, когда за мной придут.

То, что за стенкой кто-то трахается, стало понятно, когда женский голос озвучил некоторые грязные пожелания между всхлипываниями и стонами. Это звучало настолько гадко и мерзко, что хотелось закрыть уши. Они напомнили мне, что где-то за стенами, даже внутри стен есть жизнь. И это бесило меня, приводя в ярость и отвращение. Странно, что слышно было только женщину. Ее партнёр был необычайно тих, или ему просто было неинтересно…

Я положила подушку поверх головы, но завывания женщины все усиливались. Пошевелившись, я тоже застонала, но от боли. Мои ребра заныли, и я вспомнила… Изабелла Прайс. Дино Орсини.

Что, черт побери, происходит? Он обещал мне вернуть Андреа, а вместо этого трахает любовницу Джейсона. Что там она о нем говорила? Лучший из мужчин? Внимательный и нежный? Кто из нас более сумасшедший? Я рассмеялась в голос, представляя, как вытянулось бы лицо Джейсона, если бы он услышал… Или увидел то, что происходит сейчас.

Так тебе и надо. Больной придурок. Хотя мы все тут с диагнозом, что скрывать.

Надеюсь, что ты в аду. Горишь в пламени, проклиная меня так же, как это делаю я. Каждую минуту своей бесполезной и бессмысленной жизни. Проклинаю. Я желаю тебе только ада, всех его мучительных кругов. Пусть даже ад выплюнет тебя. Потому что я знаю, что из рая не возвращаются.

А я хочу, чтобы ты пришел.

За моей душой.

Я хочу, чтобы ты мстил мне. Врывался в мои сны, бродил тенями по ночам вдоль стен, которые окружают меня, царапая разум когтями безумия.

Я хочу сойти с ума настолько, чтобы обрести возможность видеть.

Потому что только безумцы видят тонкий мир темных сущностей.

Я не могу больше ждать, Джейсон.

Я такая дура. Я поверила, что смогу жить, оставив тебя… У не говорю «убив». Это так нелепо звучит. Смешно. Словно не обо мне. Не о нас.

О чем я вообще думала? Почему мне всегда хотелось верить в худшее, Джейсон? Может быть, ты сам виноват?

Я вздрогнула, когда дверь в мою спальню распахнулась. Странно, но тишина, которая вдруг воцарилась в доме, казалась какой-то жуткой и неправильной. Я смотрела на темную фигуру, приближающуюся ко мне.

– Дино? Что случилось? – Я резко села, вглядываясь в скрытые сумраком черты. В его руке блеснул шприц, и тогда стало страшно по-настоящему. Я понимала с невероятной ясностью, зачем он пришел. Еще недавно призывавшая смерть, я вдруг поняла, как сильно хочу жить. Не ради себя, а ради Андреа и мамы, которая не переживет, если я умру вот так…

– Дино… – тяжело дыша, произнесла я его имя, отползая к стене. – Не делай этого. Мои близкие… ты не понимаешь.

– Ш-ш-ш, Лекси. Тихо, – прошептал Орсини, вставая коленями на край мой постели. От ужаса у меня затряслись губы.

– Нет, Дино. – Я тряхнула головой, глядя в непроницаемые глаза невероятно красивого парня, который пришел убить меня.

– Не бойся. Все будет хорошо. Я позабочусь обо всем, – проговорил он нежно, но его хватка, когда он резко потянул меня за волосы на себя, была железной. Я закричала, срывая голос, захлебываясь собственным воплем, чувствуя, как игла прокалывает кожу и входит в шею.

Вот и все. Промелькнула последняя мысль, после которой я провалилась в абсолютную тьму и полетела по мерцающему всеми оттенками черного коридору.

Глава 4

Никарагуа, настоящее время.

– Не нравится кино, Генри? – мягко спросил Орсини, заметив, как вздулись вены на висках Лайтвуда. – Ну, извини. Перемотать на конец? Ты уверен, что хочешь увидеть это?

Дино вздохнул, убирая со лба Лайтвуда взмокшую прядь волос. Он весь был покрыт холодным липким потом. Он не хотел видеть…

– Если настаиваешь. У нас не так много времени, если честно.

Дино перетащил курсор в конец записи. Тот самый момент, когда задыхающаяся от удовольствия Изабелла, откидывает голову назад, позволяя Орсини благополучно и почти незаметно ввести иглу в ее шею. С губ Лайтвуда срывается подобие мучительного мычания. Девушка на экране бьется в конвульсиях и постепенно затихает. Дино хлопает крышкой ноутбука. Садится на стол напротив Лайтвуда, который выглядит нелепо и жалко. Капающая слюна, перекошенное лицо. Мерзость, да и только.

– Ей не было больно, Генри. Она умерла счастливой. Ты всегда говорил, что у меня изощренное чувство юмора. Так и есть. Спросишь, зачем я устроил этот цирк? Почему столько тянул? Почему не убил тебя сразу? Постараюсь поскорее закончить наш с тобой последний акт, потому что у меня для тебя есть еще один сюрприз. Последний. Боже, не могу на это смотреть.

Дино неприязненно скривил губы, взяв салфетки со стола и вытирая рот Лайтвуду.

– Выглядишь погано, парень, – хмыкнул он. – Так на чем мы остановились? Почему я тянул? Ну, во-первых, моя дочь. Твои люди за ней присматривали, и я не знал, какие у тебя планы и поручения на ее счет. Рисковать ребенком я бы никогда не стал. Мне нужно было твое доверие. А что, как не общее дело, может это самое доверие создать? Я получил дочь без твоего тотального контроля, а ты свою абсолютную победу. Ты ведь реально кайфовал. Чувствовал себя долбаным царем горы. Как это было? Успел примерить роль Бога? Хотя, тьфу-тьфу, Дьявола, разумеется. Тебе казалось, что ты получил все, убрав последнего конкурента. Марк не в счет. С ним ты не тягался. Это внутреннее, да? Личное. Ревность. Только Доминник был твоим соперником. С самого начала. Ты не пощадил его, когда он был ребенком, а сейчас просто жаждал растоптать. Пол любил первенца больше остальных сыновей, и ты знал об этом. Знал, что при любом раскладе Пол отдаст своему сыну все, а тебе придётся делиться. Марка ты терпишь, потому что для тебя он никогда не имел никакого значения. Пустое место. Ты его не видишь. Ты ненормальный. Маньяк. В этом все дело. Ты не способен на простые чувства. Только маниакально-одержимые. Пол, потом Джейсон, и, наконец, я. Любовь, ревность, ненависть, похоть в твоем исполнении носят безумный характер. Ослепляют тебя. Я сыграл сразу на все твоих чувствах, Генри. Жажда абсолютной власти, ненависть к Джейсону и любовь ко мне. Я хотел, чтобы ты залез на чертову вершину мира, чтобы скинуть вниз. Чтобы ты, мразь, увидел, что я забрал все. Я сяду в твое кресло, пока ты будешь гнить в земле. И я буду, счастлив, черт бы тебя побрал. Потому что в отличие от тебя и твоего детища, Джейсона Доминника, я всегда был слишком нормальным, чтобы позволить играть с собой. Мой разум не дрогнул, Генри. И все, что я чувствую сейчас, это облегчение. Даже не триумф. Моя месть вымотала и меня тоже. Я ненавидел тебя все эти годы такой лютой ненавистью, что только мысли об этом дне придавали мне сил и уверенности. Я знал, что он настанет. Вся моя жизнь была посвящена этому дню, Генри. Это почти любовь. Ты не согласен? Так сильно жаждать твоей смерти… Шаг за шагом идти к ней, не щадя случайные жизни. Белла не успокоилась бы. Она такая же, как ты. Безжалостная. Я всегда бы мешал ей. Это война, на которой все методы хороши. Тебе ли не знать.