– Поговори со мной, – мягко пробормотал он, пальцами поглаживая мои волосы. – Я сделал тебе больно?

Я покачала головой.

– Это глупо.

Август сжал мои плечи и отстранил меня, из-за чего я была вынуждена посмотреть на него.

– Вовсе не глупо. Поговори со мной, – его обычно отстраненное выражение лица исчезло. В чертах появилась теплота, и мне это понравилось. Даже слишком. Захотелось прижаться к нему и умолять о большем.

– Просто расстроена, – я замолчала, прикусив нижнюю губу, чтобы снова не разрыдаться. Я ненавидела ощущение слабости. Я Винтер Бурк, и обычно сравнивала себя с огненным штормом. Сегодня же я ощущала себя угольком, тлеющим на ветру.

– Из-за неприятностей в школе? Но я все уладил, – заверил он меня, поглаживая через толстовку.

Слезы снова навернулись на глаза, и одна даже скатилась по щеке.

– Почему он выгнал меня? – у меня дрожала нижняя губа. – Почему поступил так с собственной дочерью?

Прикосновение Августа было нежным, когда он взял меня за подбородок. Август уставился на меня, его зеленые глаза сверкали.

– Потому что эгоист, – холодно произнес он. – Но ты не должна волноваться. Я о тебе позабочусь.

Я смотрела в его глаза и видела там только искреннее волнение. Наверное, поэтому я так осмелела. Обхватив ладонью его запястье, я убрала его от лица, а потом склонилась вперед, прижавшись губами к его губам. Август тихо застонал, прежде чем раскрыл губы, предоставляя мне тем самым доступ в его рот. Когда я скользнула по его языку и слегка его ударила, Август потерял над собой контроль. Он пробрался руками под мою толстовку и обхватил ягодицы, растягивая их стороны. Я стала бесстыдно тереться об его член, немного беспокоясь, что из-за своего возбуждения намочу ему брюки. Наши поцелуи были глубокими и отчаянными. Август крепче обхватил мою задницу и стал сам направлять мои движения, чтобы я об него терлась. Каждый раз когда он задевал мой клитор, я едва не мурлыкала в ожидании. Я так давно не ощущала оргазма. Когда ты напряжена до предела, самоудовлетворение не возглавляет списки дел.

– Вот так, – пробормотал он, прикусив мою нижнюю губу. – Отпусти это, сладкая маленькая Винтер.

В момент оргазма я тихо вскрикнула, а тело задрожало от удовольствия. Я отстранилась от губ Августа и со стоном произнесла его имя. В ответ на этот призыв он зубами впился мне в шею, а потом с силой всосал кожу. Его сильные пальцы впивались мне в задницу, понуждая еще более плотно к нему прижаться, из-за чего я ощутила себя на пороге нового оргазма. Август скользнул языком вниз по моему горлу, а затем принялся посасывать. Я ощутила его зубы на коже, а потом он с силой всосал ее, доводя меня до предела. Все его действия добавляли остроты ощущениям.

– О Боже, – прошипела я, когда ощутила еще один подкравшийся оргазм, затуманивший зрение. Я без сил свалилась на Августа, а потом носом прижалась к его шее, чтобы вдохнуть аромат.

– Ты намочила мне штаны, – пробормотал он, его голос оказался хриплым и грубым.

Я хотела отстраниться, но он крепко прижал меня к себе.

– Я не сказал, что мне это не понравилось.

Его член между нами чуть дернулся, словно соглашаясь с ним. 

ГЛАВА 3

Август

Я смотрел на себя в запотевшее зеркало и пытался сдержать гнев. Что со мной не так? Я должен был терроризировать эту девушку, а не срывать с нее одежду и едва ли не трахать в гостиной. Член под полотенцем дернулся. Недавно я держал Винтер в своих руках после двух, испытанных ею один за другим, оргазмов, а потом сказал ей привести себя в порядок. Она молча сбежала, а ее толстовка едва прикрывала красную задницу.

Боже, я глупец. Мне не следовало позволять всему этому заходить так далеко.

Но ей было больно. И будь я проклят, если скажу, что мне не хотелось облегчить эту боль.

Выйдя из ванной, я нашел спортивные штаны и натянул их, а потом и черную футболку, после чего вернулся в гостиную. На кухне зазвенели кастрюли, напомнив мне, почему я вообще позволил Винтер здесь остаться.

Нужно нервировать ее, чтобы привести в ярость Тони.

Войдя в кухню, я переменил свое решение. Винтер по-прежнему была в той же толстовке, но надела черные штаны для йоги. Она выглядела просто восхитительно с этими крашенными ярко-рыжими волосами, собранными на макушке в свободный пучок. Все планы довести ее вылетели в окно.

– Что ты делаешь? – потребовал я ответа.

Винтер подпрыгнула от моих слов и бросила на меня злобный взгляд. Огонь, горевший в ее глазах, был куда прекраснее недавних слез.

– Отрабатываю проживание, – проворчала она.

Я усмехнулся, шагнув вперед.

– Пытаясь меня убить?

– Не думаю, что горячий сэндвич с сыром тебя убьет, – отрезала Винтер.

– Горячий сэндвич с сыром? – спросил я, удивленно приподняв бровь. – Нам что, по двенадцать?

Она закатила глаза и поставила на плиту сковороду.

– Принеси масло, дедуля.

– Дедуля? – фыркнул я. – Ты даже не представляешь, как я далек от дедули, маленькая девчонка, – приподняв футболку, я показал ей пресс на животе. Я чертовски усердно занимался в нашем спортзале, чтобы сохранить свое тело.

Взгляд Винтер опустился на мой живот, и она облизала нижнюю губу. На моем лице заиграла торжествующая улыбка, пока Винтер вновь не заговорила.

– Это седой волос? – спросила она, протискивая мимо меня к холодильнику.

Посмотрев вниз, я пробежался взглядом по дорожке темно-каштановых волос и провел по ней большим пальцем.

– Они не седые, черт возьми.

Винтер рассмеялась, как-то надменно и снисходительно.

– Уверен? Может, стоит проверить, надев свои бифокальные очки?

Эта девочка тыкала палкой медведя. Опустив футболку, я прищурился. Винтер больше не плакала и не грустила. На ее лице сияла улыбка, а в движениях чувствовалась бодрость.

– Сделай что-нибудь полезное и включи музыку, ворчливый дедуля.

Я прошел мимо нее, шлепнув Винтер по больной заднице и насладившись прозвучавшим визгом, а потом пересек гостиную, чтобы добраться до стереосистемы, достал айфон и включил музыку. Пролистав несколько песен, я нашел альбом «Линэрд Скинэрд». Старик, мать твою. Когда начала играть песня «Вторник исчез», я вернулся на кухню и увидел, как Винтер покачивалась в такт музыке, намазывая масло на хлеб. Я поразился, насколько она в действительности была милой. Все внутри меня кричало, что нужно жестко трахнуть ее, чтобы она сбежала домой к своему папочке и пожаловалась. Но правда была в том, что я хотел трахнуть ее просто потому, что это бы было прекрасно. Потому, что Винтер была невероятно отзывчивой.

Пока она делала горячие сэндвичи с сыром, я достал из холодильника томатный суп и поставил его на плиту. Для двух людей, не любящих готовить, мы прекрасно управлялись на кухне, работая бок о бок. После развода с женой я вынужден был учиться готовить. Кэлли не могла выжить на одной еде на вынос, когда ко мне приходила, потому я выучил пару блюд.

Винтер подпевала, и я обнаружил, что сам стал улыбаться, забавляясь. Точно как буря, усиливавшаяся снаружи с каждым часом, Винтер вчера ворвалась в мой мир и перевернула все вверх дном. Но судя по всему, я был фанатом нового хаоса, поскольку чувствовал такую легкость, какую не ощущал уже давно.

Смотря на нее, я видел что-то, унаследованное от Тони, но когда она открывала свой дерзкий рот или улыбалась, я забывал о том, кем была Винтер. Почему она здесь. Зачем вообще во все это ввязался.

– Мы обсудим произошедшее ранее? – спросил я, помешивая суп.

Винтер повернула ко мне голову.

– Как ты надрал мне задницу за избавление от неприятностей?

Мой член дернулся от ее слов.

– А потом...

– Мне не следовало тебя целовать, – она перевернула сэндвич и хмуро посмотрела на меня. – Это был момент слабости. А я не слабая.

Винтер была напряжена до предела, когда снова уставилась на свою сковороду. Жесткая маленькая Винтер Бурк совсем недавно была уязвимой, а теперь снова вернулась к роли ледяной королевы.

– Тебе не обязательно делать это рядом со мной, – я выключил конфорку под супом.

– Что именно?

– Строить из себя жесткую девицу.

– Я ничего из себя строю, – фыркнула она. Винтер выключила плиту и бросила на меня испепеляющий взгляд. – Я обычно не плачу. И мне жаль, что ты увидел меня такой. Больше подобного не случится.

– Так ты не скажешь, что именно у вас там произошло?

Она явно была расстроена из-за того, что отец ее выгнал. Но мне хотелось, чтобы Винтер раскрылась и объяснила подробнее.

– Ты отшлепал меня, было больно, – она отвела взгляд.

Я недоверчиво усмехнулся.

– Маленькая лгунья.

– Может, я была унижена тем, что оказалась перед тобой голой, – она не сводила с меня взгляда своих карих глаз.

Фыркнув, я покачал головой.

– Попробуй соврать еще раз, поскольку пока выходит дерьмово.

Винтер поджала губы, а ее ноздри раздулись от гнева. Не обращая больше на меня внимания, она положила сэндвичи на две тарелки и громко опустила их на стойку. Винтер встретилась со мной взглядом, смотря невероятно вызывающе, когда достала из холодильника бутылку пива, всем своим видом просто умоляя меня запретить ей это. Подстрекая на спор.

– Я не твой отец, Винтер. Может, мне и понравилось тебя шлепать, но ты не услышишь от меня запрета на алкоголь, – я подошел к ней, заставив прижаться задницей к стене. – На самом деле, я бы мог и поощрить тебя. Тогда ты наверняка перестанешь себя вести, как маленькая сучка, – подняв руку, я провел пальцем по ее горлу. – И кто знает? Может, я воспользуюсь твоей сговорчивостью.