Словно по волшебству, пуговицы ее рубашки разошлись под его пальцами, и уже секунду спустя он был по другую сторону этого жалкого препятствия. Розовые бутоны ее сосков напряглись, выдавая желание. Он согрел горячими ласками ее белоснежные холмы. Короткий стон наслаждения вырвался у Дженны, но она подавила этот стон, подчиняясь голосу благоразумия. Она схватила Ченса за плечи и попыталась оттолкнуть его.

— Не надо, Ченс! Остановись! Так… так нельзя.

Казалось, он не слышал ее или предпочел не слышать. Его губы следовали за руками, покрывая ее грудь нежными поцелуями. Дженна запустила пальцы в его черные волосы и всем телом потянулась к нему. В этот момент он коснулся языком напрягшихся сосков, сомкнул губы и осторожно прикусил один из них, лишая Дженну последних сил, — она пыталась оттолкнуть его, но просто не могла отказать ему в том, чего он желал. Выпустив сосок, он принялся целовать ее грудь, шею, а затем спустился вниз, к ровной долине ее живота. Здесь поцелуи стали еще нежнее, и Дженна перестала сопротивляться.

Она понимала, что его следует остановить, но ее сила словно улетучилась в один миг. Ее будто увлекал за собой дьявол, не знающий ни стыда, ни гордости, только ошеломляющее желание удовлетворить жажду, сжигающую ее. Теперь Дженна поняла, почему Ченс заговорил о муках!

Она тихо застонала под его сладостными поцелуями, отвечая на них. Ченс нежно провел рукой по ее груди и вниз к бедрам, где тут же разгорелся неукротимый огонь.

— Я хочу тебя, Дженна, — настойчиво шептал он между поцелуями. — Разве ты не хочешь? Ответь…

Она не могла ответить, смущенная своими смешанными чувствами.

Ченс вновь впился губами в ее рот, приводя Дженну в оцепенение, а затем спустился к твердым холмикам грудей. Его язык ласкал и дразнил. Дженна провела руками по его сильным плечам, нашла пуговицы рубашки, расстегнула их и скользнула под ткань, ощущая опаляющий жар его тела и густые волосы на груди.

Слова словно вырвались из ее горла — Дженне показалось, что они исходят от ее охваченного желанием тела.

— Да, Ченс, да… я хочу тебя…

Этот тихий шепот будто прорвал последнюю сдерживающую их преграду. Не прошло и секунды, как оба они погрузились в глубины желания, которому предстояло превратить их навсегда либо в узников любви, либо в заклятых врагов. Как бы там ни было, остановиться они уже не могли.

Ченс ощущал, как она отвечает на его ласки всем телом. Нежное прикосновение рук Дженны к его спине согревало так, как не мог согреть огонь, ибо в это прикосновение она вкладывала всю душу. Она сгорала от желания. Ченс всеми силами старался оказаться внутри нее, но что-то подсказывало ему: одного этого будет недостаточно. Пустота в нем казалась слишком огромной и глубокой, чтобы заполниться за считанные моменты экстаза. Он словно хотел чего-то большего от Дженны, не просто соединения с ее телом. Ченс знал, что, овладев ею, он насытится всего на минуту, но боялся, что к утру вновь станет опустошенным, а его желание вспыхнет еще сильнее. Однако он воспользовался шансом.

Ченс слегка приподнялся, следуя изгибам ее бедер, долине живота, скользя рукой по ее нежному холмику внизу, под тонкой тканью. Он страстно впился губами в ее губы. Стон желания вырвался у Дженны, и это оказалось последней каплей.

Дженна изогнулась под ним. Ченс стянул ее рубашку, скользнул ладонью между горячих бедер и поднялся выше, пока не ощутил пальцами потайные, бархатистые складки. Она задохнулась от этой ласки, но не оттолкнула его руку, ибо стоило ей так сделать, и желание осталось бы навсегда неудовлетворенным. Обхватив руками его спину, она медленно задвигалась под ним, вторя движениям его тела.

— О, Ченс… Ченс, я хочу тебя…

Он не помнил, как разделся и сорвал с нее одежду. Ченс не слышал ничего, кроме собственного имени, произнесенного ее дрожащими губами, и чувствовал только руки Дженны на своей спине.

Она обвила его длинными гладкими ногами, превращая в пленника, и притянула к себе за бедра. Ее влажное тепло окружило его, заставляя содрогнуться от сладостного наслаждения и желания. Он проник в нее, забыв о нежности, и они задвигались вместе, прижимаясь друг к другу. Их поцелуи становились все настойчивее, глубже, наслаждение уводило их все дальше и дальше. Крики Дженны смешались с криками Ченса, она стремилась к вершине блаженства с тем же пылом, что и он.

Подобно орлу, который парит высоко в небе, подхваченный ветром, он внезапно повис на невероятной высоте. Его тело пронзили золотые вспышки горячего пламени, и он ощущал, как этот жар пожирает Дженну. Она достигла высот вместе с ним. Вместе они переживали краткий и бесконечный миг экстаза, словно путь по бурному морю.

Задыхаясь, они вернулись на землю, медленно, как спускающиеся кругами ястребы, все ниже и ниже, покачиваясь на ветру, пока не утихла последняя дрожь. Внезапно оказалось, что они по-прежнему лежат на земле, сплетаясь в объятиях.

Вокруг стояла тишина. Каждый звук в ней казался словно усиленным в десятки раз — потрескивание дров в костре, крики ночных птиц, журчание реки, биение двух сердец. Все чувства будто обострились, и Ченс ощущал, как стекает пот по их телам, понимал, что все еще находится с ней — это ощущение было сладким, но мучительным.

Боже, что он натворил?

Дженна напряглась, и Ченс понял, что она думает о том же. Они поддались желанию и страсти, а теперь пришло время расплаты.

Он отстранился и потянулся за одеждой, повернувшись к Дженне спиной. Они не были влюблены. У них не было ничего общего. Действительно, что-то тянуло их друг к другу, но только не любовь. Это чувство было не более глубоким, чем похоть, — и только.

Ченс услышал, как Дженна пошевелилась, и оглянулся через плечо. Она сидела, с лихорадочной быстротой застегивая рубашку. Ее волосы упали на лицо, скрывая его, но руки заметно дрожали. Дженна выглядела пристыженной и оскорбленной. Ченс не хотел этого, он просто не знал, что так выйдет. Даже в мечтах он не заходил так далеко. Нет, он хотел всего лишь поцеловать ее.

— Прости, Дженна, я… — он не смог продолжить. Еще никогда он не чувствовал такого смущения и беспомощности, такой ненависти к самому себе. Ченс не питал к ней никаких чувств. Ее влекло желание, как и его самого. Их тела были словно порохом и огнем и взорвались, едва успев сблизиться.

Но пока Ченс наблюдал за ней, в его душе крепло сомнение. Неужели она была способна на такое только из желания? Неужели он ей безразличен? Конечно, ведь с ней он часто забывал даже о вежливости…

Дженна кивнула, словно принимая его неловкую попытку объясниться. Опустив голову, она продолжала застегивать пуговицы. Очевидно, она была не в силах говорить.

Чувство, пронзившее Ченса в этот момент, смутило его еще больше: вместо того чтобы бежать от нее подальше, как следовало, он хотел только вновь обнять ее и загладить свою вину.

Боже, он действительно спятил, и причиной всему — эта женщина. Внучка Соломона Ли.

Не зная, что делать, Ченс пошел прочь…

ГЛАВА 13

Генри заподозрил неладное мгновенно, едва увидел Дженну и Ченса, скачущих вдвоем на жеребце. Лицо Дженны было мрачным и усталым, Ченс держался скованно.

Подбежав к Дженне, Генри помог ей спешиться.

— Что случилось, Дженна? Где Тиа?

Казалось, у Дженны не хватает слов, чтобы ответить ему, и Кайлин объяснил:

— Уитмен мертв, Патерсон, и Тиа тоже. Зато теперь участок свободен.

Генри положил руку на плечо Дженны и повел ее к себе в палатку, оставив Кайлина расседлывать коня. Усадив Дженну, он придвинул свой стул поближе.

— А теперь расскажи, что там случилось, Дженна.

Возвращение в лагерь было долгим. В Уорднере они не смогли купить лошадь и потому были вынуждены ехать на жеребце вдвоем. Дженна с трудом выносила близость с Ченсом после того, что случилось у реки. Они перебрасывались краткими словами только в самых необходимых случаях.

Дженна стыдилась и недоумевала, ощущая реакцию Ченса на их близость. Она не могла понять, почему после двенадцати лет, за время которых вокруг нее увивалось множество мужчин, именно Ченсу удалось легко уничтожить тугой клубок ее сопротивления. И она сама понимала, что эта связь не принесет им ничего хорошего — ведь Ченс ненавидел ее дедушку, — но тем не менее решилась на близость с ним.

Наконец Дженна рассказала Генри о том, что стало с Весталом Уитменом. Когда рассказ был окончен и Генри сердито высказался об «этом сумасшедшем Уитмене», Дженна вновь погрузилась в свои мысли.

Она до сих пор ощущала обжигающее прикосновение губ Ченса к обнаженной плоти — это прикосновение оживило ее после долгих лет существования словно в полусне. Он заставил ее вспомнить о желании не только физическом, но о желании иметь мужа и детей. И вместе с тем по иронии судьбы он воскресил ее мечты для того, чтобы еще раз напомнить — они неосуществимы.

В ту минуту, когда Ченс вошел в палатку, Дженна ощутила невыносимое напряжение между ними, которое стало почти осязаемым, и поднялась, направившись к выходу.

— Прошу меня простить. Я оставлю вас вдвоем — мне необходимо побыть у себя, отдохнуть и освежиться, — она быстро проскользнула мимо Ченса, попрощавшись с ним только беглым кивком.

Генри смотрел ей вслед, охваченный дурным предчувствием. Уезжая, Дженна и Кайлин относились друг к другу более чем дружелюбно, а теперь Дженна даже не смотрела в его сторону. Но Ченс наблюдал за ней — притом пристально.

С самого начала Генри был не по душе союз Дженны с Кайлином. Он признавал, что немного ревнует к Кайлину, и чувствовал, что их отношения с Дженной оказались под угрозой в присутствии этого человека. Для Генри Кайлин был еще одним Филиппом Дрезденом — красавцем-мужчиной, способным очаровать любую женщину. Генри не мог допустить, чтобы один из таких мужчин становился на его пути — особенно сейчас.