Дарья Волкова - Ох, Мороз, Мороз…

Не понравилось. Но и лишить себя этого… Паша отодвинул телефон подальше от себя. И представил себе, что — все. Сегодня все закончится. Исчезнет из его жизни этот телефон, этот чат, эта девушка. Точнее, девушка никуда не исчезнет в ближайшее время, но он для нее будет только официальным «Здравствуйте, Павел Валерьевич». А ведь когда они познакомились, он был для нее плюшевым мишкой. И она шипела ему в трубку: «Вы что, со мной голым разговариваете?».

Паша улыбнулся. А потом улыбка резко погасла. Как лишить себя этого? Он же… он же теперь просто задохнется без нее, без Патрика, без возможности хотя бы иногда снимать с себя пиджак, ослаблять галстук и быть… кем-то другим. Свободным. Веселым. Беспечным. И чертовским раскрепощенным.

Глотнув свободы, вернуться снова в клетку личины господина Мороза, генерального директора, зятя владельца и прочая-прочая-прочая — невыносимо.

Телефон пиликнул.

Инга: Пат, пошел обратный отсчет. Последняя минута на то, чтобы ты что-то ответил.

Она нервничает. Курит, наверное, сейчас одну за одной. Но рука у нее не дрогнет удалить контакт и забанить. А, может, и нет. Может, и дрогнет. Но и у него желания проверять это на практике тоже нет.

Паша решительно подтянул к себе телефон.

Патрик: Дай мне время подумать.

Инга: Нет у тебя времени думать. Отвечай сейчас.

Патрик: Инга…

Инга: Немедленно. Секунды тикают, Пат.

Паша покачал головой. Девочку закусило. Тебе так понравилось то, что было вчера? Хочешь, чтобы это произошло в реале? Ах ты, черт. Паша выдохнул через нос, втянул живот. Как там говорится: никогда не было, и вот — опять. Втягивай-не втягивай, в там уже снова случилось. Мальчик, вспомни, сколько тебе лет! Вспомни про свои жизненные и семейные обстоятельства! У тебя должно вставать по расписанию и только на жену!

Мой язык скользит по…

Инга: Десять секунд, Патрик. Полет нормальный?

Вот же зараза упрямая!

Патрик: Послезавтра, в шесть.

Инга: Где?

Патрик: Метро ВДНХ, у памятника покорителям космоса.

Инга: Как я тебя узнаю?

Патрик: Я сам тебя узнаю.

Инга: Нет. Опиши себя. Рост, вес, цвет волос, во что будешь одет.

Паша неверяще смотрел на экран. Девочка думает, что держит его за яйца. Ох, черт. Он тут же буквально представил себе эту картину. И понял, что хочет этого. У нее тонкие пальцы и, наверняка, нежные. Да чтоб тебя!

Инга: Патрик? Колись.

Патрик: Рост чуть меньше ста девяноста. Вес — хрен знает, не взвешивался давно, что-то в районе восьмидесяти пяти было. Волосы темные.

Инга: Во что будешь одет?

В костюм и галстук, естественно!

Патрик: Джинсы и, судя по нынешней погоде — в кожаной куртке. А чтобы узнала ты меня совсем — в руке у меня будет журнал «Огонек».

Инга:)) А я буду с линейкой и весами!

Патрик: Договорились.

Погасил экран. Долго смотрел на телефон, борясь с искушением выкинуть его в окно. И никуда, никуда не ходить послезавтра.

Как ты себе это представляешь, Паша Мороз? Вот эту встречу? Инга же ждет кого-то другого. Явно не тебя. Что ты ей скажешь, как объяснишь весь этот цирк с морскими звездами?

По ситуации — решил Павел. Ибо ничего толкового не придумал. Значит, будем действовать по ситуации. И вообще, хреново думается, когда весь мозг утек в ниже пояса.

— Алена! — он открыл дверь кабинета. — Детка, ты где?

— На кухне! — отозвалась жена. — Булочки твои любимые сырные пеку.

В квартире и в самом деле пахло вкусной выпечкой. А сам Алена деловито что-то нажимала на матовой поверхности огромного духового шкафа.

— Поставила? — он подошел к ней совсем близко. Видно, что у корней волосы уже отросли и темнеют. Он не знал, какой натуральный цвет волос его жены. Знал ее всегда блондинкой.

— Да, — не оборачиваясь, отозвалась Алена.

— Ну и отлично, — он без дальнейших разговоров прижался к ней всем телом. Особенно вдавливаясь пахом в упругий зад.

— Ох, Па-а-ааша-а-а-а….

— Пошли в спальню.

***

— Ты куда? — Алена выглянула в холл и недоуменно оглядела мужа в джинсах и кожаной куртке со спортивной сумкой в руке.

— В зал решил сходить. Что-то запустил себя, — Павел достал из кармана ключи.

— Наговариваешь ты на себя, Павел Валерьевич, — жена подошла и крепко обняла за шею. У нее снова начался ласковый период, и Паша точно знал, с чем он связан. Алена вбила себе в голову, что беременна. Даже тест не покупала, чтобы не сглазить. — У тебя великолепное тело, а сам ты в великолепной форме, — прошептала жарко на ухо.

— Спасибо, — Павлу ничего не оставалось, как обнять жену. — Спина что-то ноет, сказывается сидячий образ жизни. Надо размять мышцы.

— Тогда, конечно, иди. И массаж закажи, после тренировки — то, что нужно.

— Хорошо.

— Тебя во сколько ждать?

— Я даже не знаю, — вполне натурально вздохнул Павел. — Как дело пойдет. В каком настроении будет Родион. И что там с массажем получится. Если что — ты меня не жди. Ложись, если устала.

— Ну что ты! — супруга пылко поцеловал его в губы. — Я тебя обязательно дождусь.

Чудесно, бл*дь.

Уже когда он был почти за порогом, Алена вдруг порывисто бросилась ему на шею. И прошептала на ухо:

— Паша, я тебя люблю!

А это еще чудеснее.

***

Пока Павел ехал к условленному месту, думал он совсем не о том, что скажет Инге. Из головы никак не шли последние слова Алены. Говорила ли она ему их раньше? Наверное, да. И он сам наверняка говорил. Просто потому, что так принято между мужем и женой. Сам при этом ровным счетом ничего не чувствовал. Был уверен, что и для Алены он — всего лишь удобный муж: привлекательный внешне и по мозгам и деловым качествам подходящий ее отцу и их бизнесу. А если… если это не так? И там есть чувства? Мысль об этом не давала покоя, и Паша усилием воли заставил себя перестать думать об Алене лишь когда подъехал к метро ВДНХ.

Машину припарковать удалось без проблем, но выходить Павел не торопился. Вот теперь перед ним во всей красе встал вопрос — что сказать Инге. Да только ответа нет, сколько в машине ни сиди.

Павел заметил ее сразу. И встал за кустами, невидный для нее. Инга беспокойно переминалась с ноги на ногу, постоянно озиралась. Закурила — и тут же бросила только что прикуренную сигарету в урну. Видно, что волнуется. Очень волнуется. Паше стало ее жаль. Себя жалеть давно отучился, поэтому вышел из-за прикрытия кустов и отправился к ней.

Будь что будет.

Рост — чуть меньше ста девяноста. Вес — восемьдесят пять. Волосы темные. Сколько раз она повторила про себя эти слова за последние сорок восемь часов?

Картина ей сразу, как только Патрик себя описал, нарисовалась весьма привлекательная. Соотношение роста и веса — никакого намека на лишние килограммы. Высокий, атлетично сложенный брюнет. А если ей повезло, и он еще на лицо — не урод? А если — ну вот совсем не урод?

Как Мороз, например.

Инга осознала далеко не сразу, а лишь когда ее накрыл второй эпизод непотребства, что, когда Патрик развращал ее мозг посредством букв в телефоне… когда она все это представляла себе… то воображала она не кого-нибудь, а именно…

Да-да, Павла Валерьевича Мороза.

Ну а что поделать, если он и в самом деле хорош? Что поделать, что он самый привлекательный мужик из ее нынешнего окружения? Да что там нынешнего — за всю жизнь Инга в непосредственной близости — вот так, чтобы можно было поговорить и даже при желании коснуться — не видела больше таких привлекательных мужчин?

Вот и пришлось господину Морозу отдуваться за Патрика. А у них, оказывается, есть кое-что общее. Мороз тоже высокий, поджарый, темноволосый. Эх, надо было спросить у Патрика про цвет глаз. Но с другой стороны, представить Мороза в джинсах и кожаной куртке Инга не могла. Вот в шелковой пижаме — запросто. А в одежде для простых смертных — это нет.

Инга в очередной раз посмотрела на часы. Без одной минуты. Черт, Патрик, ну где ты?! Я тут уже дошла до того, что вспоминаю кишкомота. Патрик, ау!

На ее плечо сзади легла рука. Потом на другое — вторая.

— Привет.

И она замерла. Просто замерла, едва дыша. И не в силах повернуться.

— Я не опоздал? — шеи коснулось дыхание.

Ингу накрывало головокружением. Ей казалось, что она спит. Этот голос. Будто она его слышала раньше. И, крепко зажмурившись, она резко обернулась. И распахнула глаза.

И не поверила глазам. Она о нем только что думала, и именно поэтому ей кажется, что…

Перед ней стоял Павел Валерьевич Мороз.

Острые, словно скальпелем вырезанные скулы. И так же четко скроенный контур лица. Темные брови, под ними светлые глаза. Волосы слегка взъерошены — совершенно ему несвойственно. Вот влажными кольцами — это да. Ворот кожаной куртки поднят, темно-синие джинсы обтягивают длинные стройные ноги. Руки спрятал в карманы куртки. А где же журнал «Огонек»?

Так, стоп, это же Мороз.

Я не опоздал?

Понимание ледяной волной накрыло ее.

Патрик и Мороз — одно и то же лицо?!

***

Пощечина обожгла ему щеку. Левую. Правой не досталось. Секунда — и спина Инги потерялась в толпе.

Вот и поговорили.

Паша на какого-то черта непослушных ногах дошел до скамейки, сел, потревожив какую-то обнимающуюся парочку. Хотелось курить. Глотнуть виски прямо из горла. И отмотать время на буквально одну минуту назад. И не класть ей руки на плечи, а обнять. Прижать к себе, дать проораться, налупиться по щекам и куда еще попадет. Но не отпустить, не дать сбежать.