Дарья Волкова - Ох, Мороз, Мороз…

— Так, понимаю, — серьезно кивнул Ракитянский. — Жена знает об Инге — кто она, как выглядит, где живет и работает?

Ракитянский сразу ухватил суть. Умница.

— Нет, — выдохнул Паша. — Слава богу, нет. Но у нее может достать упрямства это выяснить. Я хочу защитить Ингу от всей этой грязи. У вас есть идеи, как это сделать?

— О ваших отношениях мало кому известно? — деловито уточнил Ростислав Игоревич.

— Практически никому.

— Значит, на какое-то время их надо сохранить в тайне, — Ракитянский подтвердил вывод, к которому и Павел сам пришел. — Временно заморозьте отношения. Любое общение нужно свести к минимуму. Возможно, это непросто, если ваши отношения сейчас только… ну, в общем, вы меня понимаете. Но так будет лучше. И вам для убыстрения бракоразводного процесса, и девушке, чтобы ее не коснулись какие-либо неприятные последствия этого. Это самый оптимальный вариант.

— И сколько это должно длиться? Ведь Алена может затянуть процесс?

— К сожалению, да, — со вздохом согласился Ракитянский. — Даже при условии отсутствия с вашей стороны каких-либо претензий, при желании процесс можно затягивать по совершенно законным причинам — было бы желание.

— Я не могу месяцами ждать, пока Алене надоест играться в оскорбленную гордость.

Я не могу надолго оставить Ингу одну.

Ракитянский поправила галстук. Постучал себя по верхней губе. И все это время не сводил с Павла внимательного взгляда.

— Скажите мне, Павел Валерьевич, я не ошибусь, если предположу, что вы умеете рисковать и способны на неординарные поступки?

Вопросы были неожиданными, и Павел улыбнулся.

— Вы не слишком погрешите против истины, Ростислав Игоревич.

— Отлично! — Ракитянский стащил галстук и сунул его в карман. — Есть идея.

***

Гудящую после разговора с адвокатом голову приятно остудил вечерний и как будто даже по-осеннему прохладный воздух. Паша втянул его, как-то по-звериному принюхиваясь. Ненадолго прикрыл глаза. Надо позвонить Инге. Или все же сначала переговорить с Ликой?

Нет, сначала Инга.

Он не стал ей сразу звонить с нового телефона. Велика вероятность, что с незнакомого номера она просто не возьмет трубку. Написал.

Павел: Привет. Это Паша. Это мой новый номер.

Ответ пришел почти сразу.

Инга: Докажи.

Ну какая же умница, невозможно просто! Паша поймал себя на том, что улыбается. А на него косятся прохожие. Так, надо пойти сесть в машину, чтобы не смущать людей своей улыбкой. Именно из машины он сделал селфи и отправил. Фото получилось так себе, вид у него порядком измотанный, и воротник плаща снова набок. Но полюбоваться Паше не дали — Инга позвонила первая.

— Что случилось?!

— Привет.

Она помолчала, прежде чем ответить.

— Привет, — тихо. — Я испугалась, что что-то случилось. Почему у тебя новый номер?

Правильно испугалась, девочка моя. Но пугать еще сильнее не входит в мои планы.

— Ничего страшного, — Паша говорил спокойно. Он привык говорить спокойно в любых обстоятельствах. — Но я тебя прошу, ты выслушай меня, пожалуйста, внимательно.

***

У нее сосало под ложечкой. С самого этого сообщения с неизвестного номера. А это снова оказался Паша. А потом он стал ей говорить разные вещи. Про жену. Про развод. Про адвоката. Про то, что не хочет, чтобы это как-то коснулось ее. И что им надо на какое-то время перестать видеться. Так будет лучше. Чтобы Ингу не задело при разводе. Что-то про жену говорил. Но Инга слышала плохо. И голос тоже слушался плохо. Но удалось вполне внятно произнести.

— Хорошо, я поняла.

— Связь будем держать через этот номер. Но лучше не злоупотреблять и общаться только при крайней необходимости.

— Ок.

— Инга… — в его голосе послышались какие-то несвойственные ему неуверенные нотки. — Ты же понимаешь…

— Я все понимаю. Все, до связи.

Положила телефон на диван, рухнула лицом в подушку и разрыдалась.

Словно вернулось время вспять. Так она рыдала, когда узнала об обмане. А теперь что?

Теперь он говорит все честно, откровенно, правильно. Только что такое — правильно? Ты ввязалась в отношения с женатым мужчиной. У него теперь развод. И он хочет тебя от этого оградить. Или… он хочет от тебя избавиться?

Она не просто рыдала. Она стонала и кусала себе руку от невозможности сейчас оказаться рядом с ним. Нам надо побыть по раздельности. Как ты мог, Паша?! Как я могу быть отдельно от тебя?! Ты уже успел меня бросить?!

Истерику удалось погасить только сигаретой. В процесс гашения истерики пытался по недоразумению вмешаться Андюха. Огреб. Исчез.

А потом — ни пить, ни есть, ни курить. Только одно занимает ее мысли. Павел. Паша. Павка.

***

Сколько ему отпущено дней? Или даже не дней — часов? Неизвестно. Павел чувствует себя капитаном корабля, который прямым курсом идет к катастрофе. Но в оркестре играют скрипки, а на кухне готовят соус к куропаткам.

Не покидает острое ощущение затишья перед бурей. К нему приходят все — под тем или иным предлогом. Маргарита, Олехнович, Никитин. Люди, которых принимал на работу он. Они обсуждают текущие рабочие вопросы, но за простыми словами слышится подтекст.

Павел Валерьевич, если уйдете — я с вами.

Вы про меня потом не забудьте.

Я ваш человек.

И он их слышит. И они его слышат. И это кажется Павлу самым главным сейчас. Главнее только — чтобы Инга его услышала и поняла. Но в этом — есть, увы, сомнения.

Сколько раз он порывался взять телефон, написать, позвонить. Но — нет. Он сам должен играть по принятым им же правилам. Он должен обеспечить ее безопасность. Вот сегодня поговорит с Ликой — и, может быть, сделает еще один шаг в этом направлении. Чтобы отвести удар от Инги.

— Погоди-погоди, — Лика отставила бокал с сельдерейным фрешем и внимательно уставилась на Павла. — Давай-ка, я уточню, правильно ли тебя поняла.

— Уточняй, — согласно кивнул Павел. В его бокале содержимое чуть симпатичнее — фреш морковный с яблоком. По крайней мере, цвет яркий и на вкус терпимо. Но в баре в фитнес-клубе текилы не допросишься. Не поймут.

— Ты хочешь… — Лика втянула в себя через соломинку немного омерзительной зеленой жижи, — чтобы я изобразила твою пассию.

— Скорее, чтобы нас можно было заподозрить в связи, но без каких-либо обличительных фактов.

— Понимаю, — хмыкнула Лика. — Женщине много не надо, ей покажи смазливую мордашку рядом с мужем, остальное она досочинит сама, включая, сколько времени у вас роман, где вы встречаетесь и в каких позах занимаетесь сексом. Верно?

— Верно, — кивнул Паша. Он слега нервничал, идея Ракитянского казалась ему спорной. Но зато Лика, похоже, наслаждалась разговором.

— И ты за это сбираешь мне заплатить… — тут Лика наклонилась к нему и шепотом назвала сумму. — Так? Ты нули не перепутал?

— Не перепутал, — Паша вдруг понял, что перестал нервничать. И сейчас начнет улыбаться. — Именно столько. Но уточню и я. У моей жены весьма… сложный характер. И с нее станется устроить какие-то разборки. С тобой. Поскольку ты выступаешь в роли прикрытия, и именно за это я тебе и плачу.

— Да бога же ради! — Лика подняла согнутую в локте руку, повернула голову и чмокнула свой выпуклый бицепс. — Я ж никогда не против хорошей потасовки. Так что… Золотой ты мой! Брильянтовый! Бери меня, я вся твоя!

На них покосился бармен, но они уже хохотали.

А потом Лика сделала несколько парных селфи и шлепком по заднице отправила Пашу в зал. Если честно, сейчас ему было совсем не до фитнеса, но не спорить же с девушкой, которая собирается принять по твоей просьбе удар на себя.

***

Инги хватило на два дня. Через эти два дня она поняла, что сойдет с ума. Что так жить невозможно. Еще несколько дней назад он — растрепанный, со вспухшими губами, жадно и бесстыдно целовал и ласкал ее на узкой постели. Был так близко. Был таким близким. Ближе просто не бывает.

А потом — мы не должны видеться какое-то время.

Так нельзя. Так невозможно. И ей плевать на последствия. Увидеть. Обнять. Пусть прогонит так, глядя в глаза.

И спустя десять минут черная «бэха» мчала Ингу по вечерней столице.

***

Инга: Выйди, встреть меня. Я в холле.

Павел: В каком холле?!

Инга: В холле гостиницы.

Он не стлал ничего писать — толку? Выругался сквозь зубы, натянул кофту от спортивного костюма и пошел встречать. Упрямство надо измерять в Ингах Дубининых!

А когда увидел ее в холле — джинсы, кожаная куртка и растрепанные темные волосы — едва удержал в себе желание подбежать и обнять. И на руках унести в номер, спрятать. Но не позволил себе взять даже за руку. Подошел и кивнул коротко.

— Пойдем.

Пока шли, Паша взял свои желания под контроль. Он не мальчик. У него сейчас очень непростой период в жизни. Подставлять Ингу под удар нельзя. И нужно ее оградить, даже если сама она ведет себя, как ребенок. Может, он недостаточно ясно ей все объяснил? Но погружать Ингу во всю глубину собственных проблем Павел не хотел. Да, гордость, наверное. Кому хочется признаваться в том, что с трудом отбивается от жены, с которой разводится. Не красит это.