— Он самый, — мрачно подтвердила Инга. Повернула голову. — О, калифорнийцы мои проснулись. Пойду пытать спецов по легаси-коду. Авось в Калифорнии сезон чудес не весь кончился.

***

«Человек, о котором вы спрашивали, прибыл в офис»

Павел пару раз моргнул, пытаясь понять, о чем пишет секретарь. Залип в текучке и совершенно потерял счет времени. Посмотрел на часы — половина девятого. Кому он мог назначить прийти в такое позднее время? А потом сообразил.

Дубинина.

Рано вы сегодня, дражайшая Инга Михайловна.

Павел встал, повел плечами раз, другой. Наклонил голову в одну сторону, в другую. Засиделся, спина затекла. Надо сходить в «обезьянник», проверить, что там происходит. Потянулся было к пиджаку, повешенному на спинку кресла — и оставил его там висеть. И даже галстук ослабил. Душно. Почему-то душно.

В приемной секретарь с дивным именем Лаура ставила рекорды пасьянсов. Окошко она поспешно свернула, но об угле бокового зрения генерального директора «Т-Телекома» ходили легенды. Лаура с видом пай-девочки положила руки на клавиатуру и стала изображать бурную деятельность. В девять вечера, самое время.

С секретаршей у Павла был полный неконтакт по всем фронтам. Ему не нравилось, как она работает, говорит, выглядит. Даже запах ее духов раздражал. Но она была именно тем сотрудником, которого Павел уволить не мог. Потому что досталась она Паше по наследству от предыдущего генерального. И Паше прозрачно намекнули, что трогать ее нельзя. Павел был стопроцентно уверен, что Лаура регулярно докладывает его тестю обо всем, что ей становится известно. Именно поэтому Павел делал все, чтобы ничего важного не становилось достоянием внимания Лауры.

— Вы можете идти домой, Лаура, — бросил Павел уже на выходе из приемной.

— Спасибо большое, Павел Валерьевич!

За его склонность работать в любое, включая самое неурочное, время, сотрудники Павла тихо ненавидели. Даже несмотря на то, что сверхурочная работа материально компенсировалась. Но отношение коллектива к собственной персоне Павла Валерьевича Мороза не интересовало — пока это не отражалось на производительности труда.

Офис был пустой и темный. Где-то за спиной слышался стук каблуков Лауры, которая спешно собиралась домой — пока шеф не передумал. Павел нажал на кнопку лифта. У Лауры все же должно хватить ума не слишком торопиться с уходом и дать Павлу уехать на лифте в одиночестве.

Так и случилось.

Этаж «обезьянника» светился все тем же спейсом, что и вчера. Не пойми с чего Павел вдруг изменил походку, стал ступать на носок, чтобы звук шагов выходил почти бесшумным. Ну просто крадущийся тигр, затаившийся дракон. Павел Мороз в роли тигра, Инга Дубинина — в роли дракона. Паша с изумлением почувствовал, что улыбается.

Охренеть как смешно, да. Поздний вечер, пустой офис, накрывающийся медным тазом многомиллиардный проект. И только двум людям во всем здании «Т-Телеком» есть до этого хоть какое-то дело. Генеральному директору и второму, по сути, рядовому сотруднику «Ди-Диджитал». Единственному, который в состоянии что-то сделать.

Незамеченный «крадущийся тигр» остановился в дверях спейса. По которому задумчиво бродил из угла в угол «затаившийся дракон». Руки девушки были перекрещены поверх груди, а ладони засунуты подмышки. Она, низко склонив голову и не спеша, описывала круги по спейсу, периодически на ходу пиная ножки стульев и столов. Темные растрепанные волосы, джинсы, кеды — все как вчера. Паша привалился плечом к дверному проему и принялся наблюдать.

Его не замечали и картина не менялась. Дубинина все так же бродила кругами, погруженная в глубокую задумчивость и что-то бормотала себе под нос. Наконец она остановилась перед столом, на котором стояла пепельница, наклонилась к монитору. Потом перевела взгляд на листок, лежащий рядом — весь мелко и неаккуратно исписанный

— Почему же ты, зараза такая, не хочешь работать?..

— Мне тоже интересно — почему? — подал голос Павел.

Девушка резко выпрямилась, а со стола упала и покатилась по полу ручка.

— Это опять вы! — с раздражением выдохнула Дубинина.

— Я, знаете ли, здесь работаю, — Паша прошел внутрь спейса, поднял ручку, вернул ее на стол.

— Какая жалость, — пробормотала девица. Паша едва не рассмеялся. Он вызывал разные эмоции у женщин. Его могли тихо ненавидеть или безмолвно восхищаться — цену своей мужской привлекательности Паша прекрасно знал. С ним могли открыто кокетничать или так же неприкрыто его бояться. Но вот такое откровенное раздражение в свой адрес Павел Мороз видел впервые. И это почему-то забавляло.

Он устроился в кресло и жестом предложил девушке последовать его примеру. Она села, но взгляд оставался по-прежнему настороженным.

— Скажите, Инга… — девушка даже вздрогнула. Кажется, она не ожидала, что он знает ее имя, — как бы вы поступила на моем месте?

— Я бы свалила отсюда и не мешала людям работать, — последовал незамедлительный ответ.

Боже, какая прелесть. Давно с Пашей таким тоном никто не разговаривал. В этом есть определенная пикантность.

— Вот представьте себе, Инга, — Павел проигнорировал ее ответ. И чуть подвинулся ближе. И смягчил голос. Когда надо, Паша Мороз умел быть чертовски милым обаяшкой. Он не был уверен, нужно ли ему это сейчас, но решил попробовать. — Представьте, что это ваш проект. В него вложено много денег, времени, сил — ваших и огромной команды людей. И теперь вот этот проект пришел к такому…. — он показал рукой на стол за ее спиной — монитор, пепельница с окурками, исписанный лит бумаги. — К такому итогу. Что бы вы сделали на моем месте?

Она какое-то время смотрела на него молча. При общей несуразности у нее, оказывается, большие и красивые глаза. И очень выразительные.

— Честно? — она потянулась к пачке и зажигалке, а потом вдруг остановилась. Кажется, смутилась.

— Конечно, честно, — мягчайшим бархатным голосом ответил Паша. — И курите, ради бога, если вам надо.

Инга задумчиво щелкнула зажигалкой, но так и не прикурила. Дежа вю. Вчерашний сценарий повторялся. Да и какого черта! Уже и так все самая неприглядная правда всплыла наружу. А врать и что-то придумывать — не по ее части. И сил нет.

— Я бы все отменила, — она все-таки закурила. — И сделал бы проект заново. С другой фирмой.

Напускная мягкость слетела с мужского лица, сжались челюсти, резко очертились скулы, прищурились глаза.

— Значит, шанса нет… — задумчиво проговорил Павел. Ставший уже привычным холодок медленно пополз по спине. Значит, все-таки провал…

— Вот что самое подлое во всем этом… — девушка резко встала, затушила сигарету и принялась за свое предыдущее занятие, стала нарезать круги — правда, сейчас меньшего диаметра и вокруг Паши, — что шанс есть! Я нутром чую — все это можно срастить и заставить работать!

— В чем тогда загвоздка? — тихо-тихо спросил Павел.

— В том, что я как в тумане! И ответ может быть где-то рядом, но я его не вижу. Хотя чувствую — оно должно работать! — в голосе Инги слышалось практически отчаяние.

— Так почему как в тумане? — Пашин мозг работал четко, как суперкомпьютер. Ему надо понять. И принять решение.

— Вы знаете, что такое легаси-код?

— Смутно, — нахмурил брови Паша. — Но если это важно…

— Не важно, — отмахнулась девушка. — Все, что вам надо знать — что это код, который как-то работает — но никто уже не знает как. Потому что сменилось не одно поколение разработчиков, и он как-то работает — но детали уже никому не известны. Понятно?

— Понятно, — серьезно кивнул Паша.

— Ну вот в этих дебрях есть ключик, которые откроет нужную нам дверь. Но где он…. — Инга махнула рукой и снова плюхнулась на стул, вытянув ноги.

— Значит, шанс все-таки есть? — Павлу нужны были ясные и четкие ответы.

— Один из тысячи.

— Да почему?! — он все-таки повысил голос. — Если ответ есть — ты сама сказала. Осталось его только найти.

— Да, осталось только найти, — вздохнула Инга. — Только у меня может уйти на это полгода. Вы готовы ждать полгода?

Павел молчал. Он все понял.

— Хотя мне кажется, что ответ у меня перед носом, — она снова щелкнула зажигалкой, затянулась. — Прямо перед носом. Но я его какого-то хрена не вижу.

Они смотрели друг на друга. Генеральный директора сотовой компании и разработчик программного обеспечения. Весьма далеко стоящие друг от друга люди, как по социальной лестнице, так и по прочим параметрам, еще вчера не знавшие друг друга. Но сейчас — сейчас они понимала друг друга с полувзгляда.

— Дайте мне эту ночь… — негромко проговорила Инга. — Если не получится — я умываю руки. У меня есть, — она кивнула на листок, — еще пара идей.

— Хорошо, — медленно кивнул Павел. А потом так же негромко добавил: — Инга, если вам что-то нужно для более комфортной и плодотворной работы — скажите. Обеспечу всем.

— Всем? — зачем-то уточнила она.

— Всем, — подтвердил Паша. — Что вам нужно?

— Да ничего, — вздохнула Инга. — Ну разве что пару чернокожих рабов-нубийцев. С опахалами.

— Нубийцев? — уточнил Павел, вставая и берясь за телефон. — Кенийцы или марокканцы не подойдут?

Инга закатила глаза.

— А если я захочу мужской стриптиз для стимуляции мозговой деятельности?

— Это я и сам могу.

Инга фыркнула. Павел взялся за верхнюю пуговицу. И она сдалась. Уставилась на него ошарашенно.

— Не надо ничего, пожалуйста! Разве что…

— Что? — он так и не убрал пальцев с ворота рубашки.

— Не успела поужинать. Пару бутербродов и…

— Кофе?

— Чай, — призналась она. — С лимоном. Я на кофе уже смотреть не могу.

Паша разблокировал телефон. Вспомнил, что опустил Лауру. Да что он, сам пару бутербродов не сделает, что ли? Когда-то во времена студенческой юности, в общаге у него была репутация великого кулинара — потому что он лавровый лист в пельмени клал.