Дарья Волкова - Ох, Мороз, Мороз…

Павел какое-то время еще стоял, глядя на светящийся экран монитора, на пепельницу, чайник и пустую тарелку. Ощущение триумфа было ярким, как вспышка, и таким же кратким. Надо идти спать. Надо поспать хотя бы еще немного. Завтра предстоит очень многое сделать.

***

Выспаться ей не дали. Телефон-то Инга отключила, а вот дверной звонок — нет, не додумалась. Ну никак не ожидала, что работа явится к ней на дом.

Явилась.

Теперь ее черед встречать коллегу по работе в пижаме.

— Почему я должен узнавать о том, что система запущена, от людей Мороза? — Борис Юрьевич, не дожидаясь приглашения, шагнул через порог.

— И вам доброе утро, дорогой шеф, — Инге не удалось сдержать зевок. Покосилась на часы над дверью. Десять утра. Для человека, который лег спать ближе к пяти — непозволительно рано.

— Ты прекратишь паясничать? — раздраженно вздохнул Горовацкий. Потом оглядел ее внимательнее и еще раз вздохнул. — Хотя чего от тебя ждать?

И пижама наша вам не нравится. Господи, как жить-то? Ну нет у нас шелковых пижам, как у господина Мороза, есть вот кигуруми тигрыси, очень комфортно и тепло, знаете ли. Да, только по нужде не очень удобно ходить. И, кстати…

— Кухня там, — Инга махнула рукой. — Я в туалет.

Когда она вышла из санузла, на кухне слышался шум закипающего чайника. Да-да, будьте как дома, уважаемый Борис Юрьевич. А вслух Инга предупредила:

— Я сейчас буду курить.

К шуму чайника присоединился звук заработавшего кондиционера.

— Ты так и не ответила на мой вопрос.

— Что, мне надо было звонить вам в четыре утра, чтобы сообщить новость? — огрызнулась Инга, вскрывая новую пачку сигарет.

— Могла бы написать сообщение в вацап, — мрачно ответил шеф. — Мороза же ты в известность поставила.

— Этот ваш Мороз… — Инга с наслаждением сделала первую, самую вкусную затяжку, — сидел со мной всю ночь.

Горовацкий едва не обронил взятую с полки кружку.

— Эй, осторожнее, это моя любимая!

— Ты серьезно? — шеф поставил любимую кружку перед Ингой.

— Куда уж серьезнее, — девушка потянулась к банке с кофе. — Чай мне приносил, и бутерброды настрогал самолично.

Борис Юрьевич покачал головой. Молча сделал кофе себе и Инге. Потер виски руками.

— Ты все равно должна была меня предупредить, Инга, — произнес с нажимом. — Мы с Ярославом выглядели сегодня как идиоты.

Ярослав. Опять Ярослав, черт его дери. Ну а что делать, если он и в самом деле идиот? Какой есть — так и выглядит, что уж тут поделаешь?

— Ты нас подставила, ты это понимаешь?! — продолжал устраивать ей разнос шеф.

— А я думала, что выручила вас… — медленно проговорила Инга. Затушила окурок. — Сделала то, на что вы уже и надеяться перестали, разве нет? Спасла безнадежный проект.

— Ночь, проведенная с Морозом, плохо на тебя повлияла, Инга. Ты стала слишком много о себе воображать.

А вот это уже за гранью, Борис Юрьевич. Это уж последняя капля, дорогой шеф.

— Я сейчас допью кофе, — Инга сделала глоток, не чувствуя вкуса. — Соберусь, приеду в офис. И напишу заявление об увольнении.

— Не пугай меня.

— Не пугаю, — вкуса она по-прежнему не чувствовала. Толька что горячий ощущала. — Ставлю в известность. Согласно пунктам трудового контракта.

— Инга… — выражение лица и тон Бориса Юрьевича изменились, смягчились. — Не дури. Ты же сама понимаешь, все на нервах, ситуация сложная. Может быть, я и перегнул палку, и…

— Я все понимаю, — она медленно кивнула. — И не могу так больше. У вас полный офис профессионалов. У вас есть Ярослав Великолепный, в конце концов, лучший из тимлидов. А я в таких сложных условиях не могу. Не тяну. Слишком сложно для меня. Я найду себе что-нибудь попроще, по своим примитивным мозгам и способностям.

Она хотела съязвить, но получилось неожиданно горько и устало. И Горовацкий это понял.

— Инга, послушай… — кашлянул неловко. Позвякал ложкой в кофе. — Ты прости меня. Я погорячился. Мы же оба знаем, что у тебя самая светлая голова во всем офисе. Я просто… ты не представляешь, как тяжело иметь дело с Морозом. Это же не человек, а монстр какой-то и… Не уходи, пожалуйста.

— Не надо, Борис Юрьевич, — Инге стало неловко. — Я очень благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Я все помню, правда. Помню и ценю. Но, мне кажется, я за все с вами расплатилась сполна. Отпустите меня.

Горовацкий помолчал. Вздохнул.

— Не могу, Инга.

— Что значит — не могу?

— Мороз тебя купил.

— О, всемогущие боги! — Саня всплеснул руками, едва не обронив банку с кофе. — У этой женщины есть ноги!

— Могилевский! — зашипела Инга, но было уже поздно. Саня, плотнее прижав банку к груди, завопил на весь офис.

— Эй, люди, у нашего лучшего сеньора есть ноги! Их две! Они офигенные!

Впрочем, на Санины завывания в этот ранний час никто не среагировал. Лишь из спейса напротив выглянул мрачный архитектор баз данных, стрельнул у Инги сигарету, буркнул что-то и ретировался. На этом Саня признал утреннюю побудку офиса завершенной и сменил гнев на милость, а ор — на вопрос.

— Кофе будешь?

Инга невнятно промычала что-то, уткнувшись лбом в сложенные руки. Голову подняла, только когда Саня поставил перед ней кружку с горячим кофе. Сделала глоток. И выдохнула.

— И ты, Брут…

— Я и Брут, и ребут, и много чего другое, — Саня пристроился рядом. — Между прочим, тебе, правда, хорошо в костюме. Особенно в юбке.

— Не начинай! — взмолилась Инга. Раздраженно дернула за лацкан. — Мерзкое шмотье, просто отвратительное.

— Злая эльфийская одежка! Она нас морозит, она нас кусает. Гадс-с-ская, гадс-с-ская одежка, моя прелес-с-сть.

— Голлум ты, а не Брут, — обреченно вздохнула Инга.

— Что, тяжко дается хлеб тимлида в Мордоре? — Саня решил-таки проявить участие. — Владыка «Т-Телеком» Мороз Всевидящий заставил надеть костюм и писать ему отчеты?

Инга резко повернулась всем корпусом к Могилевскому.

— Саня, ради своего же блага — не говори мне о нем. Просто ничего не говори! Иначе я за себя не ручаюсь!

***

Инга не поверила в то, что так бывает. Что можно человека взять — и просто купить. Даже в России рабство отменено уже как полтораста лет. Но, видимо, не для всех.

Инга ругалась, скандалила и даже говорила очень нехорошие слова. Когда Горовацкому надоело ее слушать, он просто сунул Инге под нос ее контакт.

— Эта сумма вычтена из общего контракта, — мрачно проговорил Борис Юрьевич. — По настоянию Мороза.

— Зачем? — настороженно спросила Инга. Брать в руки документ она пока не решалась.

— Затем! — совершенно по-детски и не соответствуя ни своему статусу, ни возрасту огрызнулся Горовацкий. — Это требование Мороза. Он сказал, что проект может доверить только тебе. И что обязан позаботиться, чтобы ты получила советующее вознаграждение.

Инга решилась и взяла в руки контракт. И выронила тут же. Она увидела размер этого самого вознаграждения.

Инга Дубинина не бедствовала, отнюдь. У нее вполне прилично оплачиваемая по нынешним временам специальность, скажем спасибо папе, доценту МИФИ. Хватает на хлеб. И даже на масло на него. Но Инга — современный человек со всеми возможными «прелестями» жизни, включая ипотеку. Жизнь обеспеченная, но не роскошная. А тут…

В контракте красовалась такая цифра, что Инге пришлось вести пальцем, чтобы пересчитать нули.

Ни хрена себе… теперь понятно, почему всякие Ярики так рвутся на позиции тимлидов — если это ТАК оплачивается.

Принципы и лень были проданы мгновенно.

Черная «бэха» в салоне дождалась своего часа.

***

Как водится, всю величину цены за право первородства Инга осознала не сразу. Но быстро.

Мороз изводил ее. Не продохнуть, не отвлечься ни на что иное. То это надо, то то. И все — какая — то сущая ерунда, по мнению Инги. А по мнению светлейшего Павла Валерьевича — такое важное, что прямо вынь да положь.

Ну, ладно, положили. Так ему и этого мало.

На второй день работы Инге сообщили, что ее внешний вид не соответствует политике дресс-кода компании и сказали обратиться к Лауре за инструкциями. Лаура, бл*дь. Инструкция, мать их!

Пришлось исполнять, что уж.

Лаура, как и Саня, и начальник службы информационных технологий «Т-Телеком» Никитин отвесили Инге комплиментов по поводу того, как ей идет строгий костюм. Но это ее нисколько не утешило.

Инга вынашивала планы убийства Мороза. В особо грубой и извращенной форме. Останавливало ее одно. Иногда в нем проскальзывало что-то человеческое. В повороте головы, в мимолетней улыбке, в каких-то, кажется, незначительных словах вдруг прорывался человек, который сидел с ней плечом к плечу в ту ночь в офисе «Т-Телеком».

***

— Инга, это не отчет, это какая-то порнография.

Ее терпение уже давно исчерпало все возможные для человека пределы.

— Вы хорошо разбираетесь в порнографии, Павел Валерьевич?

— Давайте отложим разговор о порно до более спокойных времен, — с Морозом бесполезно вступать в словесные пикировки. Ты все равно проиграешь. — Меня не устраивает это, — ноготь указательного пальца подчеркивает строчку в отчете. — И это. И особенно это.

А руки у него красивые. Крупные, с длинными пальцами. Такими только — «кудри дев ласкать, и гривы своих коней». Каких дев — Инга могла представить легко. Коней, под капотом, — в общем-то тоже. Запястье руки прикрывал манжет сорочки. Шелковая, наверное. Как и пижама. Отличное время, чтобы любоваться мужской сорочкой. Ну просто Друэ и Кэри. Еще можно Фитжеральда вспомнить, спасибо маме, специалисту по прозе потерянного поколения.