— Доброе утро, — сказал Серов. — Вольно.

Сан Саныч перевалился с ноги на ногу и выпустил поджатый животик. Остальные не спешили расслабляться.

— А где Андрей Спиридонович Курякин, будущая поп-звезда мирового масштаба? — Серов решил не тянуть кота за бубенцы, а сразу перейти к ключевому вопросу. — Я собирался его уволить, а он опаздывает?

— А за что его увольнять? — поинтересовался Сан Саныч.

— За воровство в особо крупных размерах. Присядем, коллеги. Я расскажу вам, как съездил вчера в гости к Пандиту Кумару Говинде — отныне моему лучшему другу и самому честному кришнаиту из всех наших поставщиков.

— Так он у нас один кришнаит, остальные — из приличных конфессий, — не преминул вставить Сан Саныч, но Серов строго на него посмотрел, и тот вспомнил, кто здесь начальник.

За пятнадцать минут Серов подробно рассказал сотрудникам, как под их носом и с их молчаливого попустительства происходило ежедневное бессовестное воровство. Кладовщик в сговоре с кассиром увеличивали тоннаж в накладных, а деньги делили с нечистоплотными поставщиками. Кто же откажется от халявы, плывущей прямо в руки? И вот так, по зёрнышку, Андрюша с Юлей наклевали на полтора миллиона рублей. Треть этой суммы возвращена раскаявшимися поставщиками (лично в руки и с помощью подмётных анонимных писем), ещё сколько-то вернётся на склад в виде груза, а то, что осело в карманах Андрюши и Юли...

— Юлю Смирнову я вчера уволил и простил ей долг — исключительно из сострадания к её голодающей собаке. А вот с Курякиным мне бы хотелось побеседовать отдельно. Я не собираюсь прощать ему украденные деньги. Пусть вернёт хотя бы половину, и я не стану заявлять на него в полицию. Где он, кстати? Антоха, позвони ему, пусть поторопится.

Про себя Серов подумал, что Андрюша может и не прийти. Вдруг Серов его тоже накажет? Пусть не так жестоко и цинично, как Юлю, но с применением физической силы — изобьёт, например, или ещё чего придумает. Наверняка друзья-подельники уже обсудили вчерашний инцидент и решили, что он склонен к насилию.

Серов вздохнул и добавил:

— Скажи ему, что я не буду его бить. Вообще пальцем не трону.

Цуканов кивнул и полез за телефоном. Остальные сидели с кислыми минами, словно уксуса напились. Все их натянутые улыбочки увяли. Серов их понимал. Конечно, неприятно узнать, что двое из шестерых сотрудников оказались ворами, — причём самые младшие по должности. Те, за кем старшие коллеги обязаны были присматривать.

— Он не берёт трубку, — сказал Цуканов.

— Может, Юля знает, где он. Позвони ей, — предложил Сан Саныч.

Анжела и Серафима молчали, разглядывая полировку стола. Как-то вяло проходила утренняя планёрка. Серов ожидал более яркой реакции: возгласов изумления, бурных споров и рассуждений, как молодежь докатилась до жизни такой.

— Юля тоже не берёт.

— Не удивлюсь, если дурные детишки сбежали в Москву, — выдвинул версию Сан Са-ныч.

— Ну и шут с ними! — сказал Цуканов. — Пусть их волки по дороге загрызут, этих голубых воришек! Правда, девочки?

Девочка Серафима согласно затрясла седыми буклями, а Анжела оторвала взгляд от столешницы и мрачно посмотрела на начальника:

— Злой ты всё-таки, Антоха, — она перевела задумчивый взгляд на Серова: — А вот Егор добрый.

— Да в каком месте он добрый, что ты несёшь? Уже двоих уволил — разве это доброта?

— А разве нет? Долг-то простил. В полицию не пошёл, в тюрьму не посадил.

— Анжела, — угрожающим тоном произнёс Цуканов, — не дури.

— Да, Анжелочка, не дури, вспомни про своего больного сына, — поддержала его Серафима.

Серов почувствовал что-то неладное. В коллективе наметился раскол, а он не понимал, в чём дело.

— Что происходит? — раздражённо спросил он. — Анжела, ты можешь объяснить?

— Могу, Егор. Только скажи: то, что ты простил Андрюшке половину долга, — это проявление личной симпатии или ты готов на подобную щедрость и к остальным... ворам?

— Не понял, — сказал Серов, — каким ещё остальным ворам?

— Ну, например, ко мне.

61. Предатели


Никогда в жизни Серов не думал, что из его горла может вырваться кряк. Но это случилось. Он крякнул, откашлялся и спросил Анжелу:

— Что, чёрт возьми, происходит?

— Я тоже воровала твои деньги, — сказала Анжела.

Это прозвучало очень буднично — никакого пафоса и надрыва. Казалось, ей ничего не стоило сделать это шокирующее признание, но лицо её вдруг покрылось красными пятнами, которые поползли по шее и груди. Серов понял, что Анжела дико нервничает, но старается сохранить самообладание.

— Как ты их воровала? — спросил он.

— Подписывала липовые накладные, уговаривала поставщиков заниматься приписками, следила, чтобы Андрюша не наглел.

— Охренеть! — воскликнул Сан Саныч. — Ну ладно молокососы, соображалка ещё не работает. Для них это как в детском садике стащить чужую лопатку — немного поругают и отпустят. Но ты-то умная женщина! Неужели ты думала, что никто не заметит ваших махинаций? Вы приходовали на склад товар, которого не существует, — дураку понятно, что при первой же зачистке полезут недостачи!

— Разумеется, я знала, что рано или поздно нас вычислят!

— Ну и зачем тогда воровала? — глухо спросил Серов. — Я же доверял тебе... Вы же с Антохой открывали этот филиал, в Москву приезжали, смотрели как всё устроено...

— Затем, что сыну нужен был срочный курс реабилитации, а квоту давали только на следующий год. Пришлось ехать в питерскую клинику за свой счёт. Я взяла кредит, заняла у родственников, сколько смогла. И всё равно мне не хватило.

— Чёрт, — сказал Серов. — Я даже не знал, что твой сын болен. Почему ты не обратилась ко мне?

— Побоялась, что откажешь.

— И что, курс помог?

— Да, врачи говорят, он будет жить нормальной жизнью. Осенью пойдёт в обычную школу.

— Это хорошо. Хорошо. И много ты украла?

— Всего — сто одиннадцать тысяч, — засуетилась Анжела. Достала из сумочки затертый на сгибах листочек и развернула его: — Вот это я банку должна с процентами, это погашения. Вот здесь Маруся и Вахтанг мне одолжили, им я уже вернула. А здесь — то, что я брала из «Норда». Я всем потихоньку выплачиваю. У меня же сдельная зарплата, я носом землю рою, чтобы найти новых поставщиков, вообще без выходных работаю. «Норду» я тоже собиралась вернуть, но не знала как. И боялась признаться. Боялась, что ты меня со скандалом уволишь, а без работы мне конец.

Серов смотрел на неё и видел, как сквозь образ холёной сексапильной дамочки проступают черты уставшей от проблем женщины, которая в одиночку растит особого ребёнка.

Что он мог ей сказать? Уж если некоторые поставщики (и без того небедные предприниматели) польстились на халявный доход, то что говорить о несчастной Анжеле, которой позарез нужны были деньги?

— Ладно. Давай так: ты постепенно выплачиваешь свой долг, я тебя не увольняю, но ты клянёшься мне — клянёшься мне лично, глядя в глаза! — что больше никогда не совершишь ничего подобного! — сказал Серов. — При всех трудностях будешь звонить мне в Москву!

Она закивала и начала реветь. Цуканов и Сан Саныч деликатно отвернулись, а Серафима достала вышитый платочек и протянула Анжеле. Та взяла его и громко высморкалась.

— Всё, успокоилась? — спросил Серов. — У меня для тебя задание: найди все левые накладные и обзвони поставщиков. Убеди их вернуть деньги — наличкой или грузом, полностью или частично. Только не дави и не угрожай, а пообещай какие-нибудь плюшки: премиальные цены или аванс за будущие поставки. Честные поступки нужно поощрять. В общем, придумай, как вытрясти из них максимум, и держи это дело на контроле. Будешь отвечать за возврат денег. А вот этим поставщикам не звони, с ними я уже договорился, — Серов отдал Анжеле давешний список Юли со своими пометками.

Атмосфера, кажется, разрядилась. Анжела робко улыбнулась:

— Я всё с них вытрясу! Найду подход, съезжу в командировки, придумаю, как заинтересовать. Можешь на меня положиться, я больше не подведу. Спасибо тебе! Если бы я знала, что москвичи такие отзывчивые люди!

— Что ж вы всё время москвичей недооцениваете? Мы же не звери. Если с нами по-хорошему — то и мы по-хорошему.

Анжела выразительно посмотрела на Антоху Цуканова, но ничего не произнесла. Видимо, они уже обсуждали моральные качества москвичей и не сошлись во мнениях.

А Серафима поправила кудри кокетливым жестом и сказала:

— Ну, думаю, лучшего момента, чтобы получить в подарок палисандровый гроб, у меня не будет.

— Тьфу на вас, дуры деревенские! — воскликнул Цуканов. Обернулся к главбуху: — А вы, бабушка Фима, здорово меня разочаровали! Я ж помочь вам хотел: кому гроб, кому лечение сына, а кому — музыкальное училище. Эх вы... Предатели!

Он вскочил из-за стола и убежал в коридор, громко бахнув дверью. Серов тоже поднялся, не понимая, что происходит. Сан Саныч вылупил глаза и пожал плечами: мол, понятия не имею, какая муха укусила начальника.

— Какой ещё гроб, Серафима? — спросил Серов.

— Тот, который стоит у меня в коровнике. Лакированный, с бронзовыми ручками и окошком. А на груди — серебряный крест, вот такой! — она показала на себе, где будет располагаться крест, когда она ляжет в гроб.

— А окошко-то вам зачем? — поинтересовался Сан Саныч.

— Не спрашивайте, — предупредила его Анжела. — Поверьте, вы не хотите этого знать.

— Вопрос снят.

— А у меня не снят, — сказал Серов. — Серафима, причём тут ваш гроб из курятника? То есть из коровника. Какое отношение он имеет к «Норду»?

— Самое прямое!

62. Вот так они и жили


— Я всё вам расскажу, Егор Константинович! Вы юноша молодой, во многом ещё неопытный, но сердце у вас доброе, а душа широкая, — начала Серафима.