Таня Володина - Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова

Дом Юли он нашёл легко — не потому, что этот сарай чем-то отличался от остальных развалюх, а потому, что по соседству стоял симпатичный домик с цветущей клумбой во дворе. Серов знал, что в том домике жил Андрюшенька. Мальчик, которого Юля защищала до конца. Другой версии, объясняющей поведение Юли, он придумать не мог: скорее всего, она знала о грязных делишках своего дружка, хотя сама и не участвовала в разграблении «Норда».

Входная дверь была открыта настежь. Собака молчала. Даже куры не кудахтали. Серову показалось, что он попал в фильм ужасов, снятый режиссёром-либералом для Берлинского кинофестиваля. Он постучал по косяку и, не дожидаясь разрешения, вошёл в дом. В нём плавали клубы дыма, чудовищно воняло палёным и какой-то химией. Что здесь произошло? Газовая атака? Танковый бой местного значения? Он помахал рукой в воздухе, пытаясь разогнать ядовитый смог, но это не помогло. Где-то в глубине дома бубнил телевизор. Серов пошёл на звук.

— Сегодня в программе — орангутаны, — вкрадчиво и ласково сказал мужской голос. Серов узнал незабвенного зоолога Николая Дроздова. — Насколько похожи они на людей? Что помогает им выживать? Способны ли они на проявление таких человеческих качеств как доброта, милосердие и любовь?

В задымлённой комнате на продавленном диване сидел толстый мужик в майке и семейных трусах. Вероятно, отчим. Он лузгал семечки в кулак и смотрел телевизор. На полу у его ног валялись пустая бутылка водки и ружьё с обрезанным стволом. Около телевизора носом в стену стоял парень — ростом и осанкой напоминавший Юлиного братца Гошу.

— Живут орангутаны одиночно, только изредка встречаются группы из двух самок. Самцы же остаются каждый на своей территории и друг друга не любят.

— Слышишь, самцы друг друга не любят, — сказал мужик.

— Доброе утро, — поздоровался Серов, выходя из клубов дыма на середину комнаты.

— А ты ещё кто, хрен в костюме? — перевёл на него взгляд мужик.

— Я Егор Серов, директор «Норда», — сказал Серов, стараясь не закипать от злости на пьяного ублюдка.

— А-а, москвич? Слышал о тебе. Это ты переполошил цыганский табор, сборщиков металлолома и заодно всех поселковых девок?

— Девок не трогал, — возразил Серов.

Лишь одну. Маленькую забитую девочку, которая не выносила прикосновений, тайно писала стихи и любила только свою хромую собаку и соседского гея, алчного и лживого воришку.

— Так же орангутаны не умеют плавать и боятся воды, — ворковал Дроздов. — Находясь в неволе, они перенимают человеческие привычки и перестают бояться воды. Это приводит к несчастным случаям, так как плавать они всё равно не умеют.

— Гы-гы, — заржал отчим. — Слышь, ты, орангутан! Помнишь, как ты тонул в третьем классе? И с тех пор боишься даже подходить к Пысе. Ну точно про тебя передача!

«Орангутан» переступил с ноги на ногу и пошевелил лопатками. Наверное, это должно было означать несогласие с мнением отца.

— Мне нужно с вами поговорить, — сказал Серов.

— Ну говори, — разрешил мужик и сплюнул шелуху в кулак.

— Ваша дочь Юлия Смирнова не вышла сегодня на работу. — Серов не стал озвучивать факт увольнения Юлии Смирновой и его причины. — Главный бухгалтер звонила ей, но телефон не отвечает. Поэтому я решил лично узнать, что случилось.

— Что случилось? Ты правда хочешь узнать, что случилось, москвич?

— Я за этим и пришёл.

— Тогда слушай! Шалашовка Юлька задержалась вчера на работе. В последнее время что-то слишком много таких задержек, тебе не кажется? Может, сверхурочные надо народу платить, а то, мля, работают как рабы на плантациях! Ни выходных, ни проходных!

— Я заплачу сверхурочные, — сказал Серов.

— Ты заплати, заплати!

— Так же орангутаны, как и люди, могут страдать от табачной зависимости, — нежно вклинился Дроздов.

— Ты глянь, ну точно как наш трубочист! Шестнадцать лет — а дымит и в рот, и в жопу, гы-гы!

Серов не вполне понял этот замысловатый пассаж, попахивавший чем-то непристойным.

А Гоша явно понял: он ещё раз передёрнул лопатками — да так болезненно, словно поймал в спину пулю.

— Мне скоро семнадцать, — донеслось с его стороны. — А в восемнадцать я смогу делать всё что захочу.

— Ты сначала папку убей, ворошиловский стрелок! А потом будешь делать всё что захочешь.

Очевидно, перед его приходом здесь разыгралась какая-то семейная драма, но Серову было некогда вникать в проблемы маргиналов. Главное — найти Юлю.

— Вернёмся к Юле, — сказал Серов, косясь на обрез.

— Вернёмся, — согласился отчим. — Она не пришла ночевать домой. Всю ночь её искали, а к утру я закемарил. Выпил на нервяке бутылку водки и меня срубило. Просыпаюсь, смотрю: а в моём доме — прямо на том месте, где ты стоишь! — жахаются в десны два голубца и теребят друг другу штанишки!

Он схватился за трусы, показывая, в каком конкретно месте парни теребили штаны. Такого Серов не ожидал:

— Два... кто?

— Два петушары! Один — соседский недомерок Андрюша, а второй — мой единственный сын и наследник, моя надежда и гордость — Георгий Геннадиевич Смирнов! Вон он в углу стоит. Продолжатель династии, едрить твою в дышло!

— А Юля? — спросил Серов.

— И Юлька с ними! Смотрит и улыбается, как будто перед ней в цирке клоуны кувыркаются. Тьфу!

— И что дальше?

— А дальше я призвал их к ответу, а этот. — он зло глянул на сына и сплюнул семечки на пол, — этот говнюк наводит на меня обрез и стреляет прямо в упор! В родного отца! Убить меня задумал, падла малолетняя!

— Да не собирался я тебя убивать! — не выдержал Гоша и повернулся к Серову. — У меня были заряжены светозвуковые патроны — они оглушают и ослепляют, но убить ими невозможно. К тому же я стрелял вверх! Я же не идиот!

— Это ты-то не идиот?! Да тебя из спецшколы для слабоумных отчислили!

— За поведение!

— За тупизну! Ты нахрена гомиком заделался?

— Я не заделывался! Оно само! — заорал Гоша. — Я хотел только, чтобы ты не трогал Юльку и Андрея, они ни в чём не виноваты! Я хотел их защитить!

— Защищать петуха и шалаву — это зашквар! По законам зоны тебя бы уже опустили!

— Да плевать мне на зоновские законы! Ненавижу тебя! Всю жизнь указываешь, как жить, а сам ничего не добился! Юльку довёл до нервной трясучки, мать превратил в привидение!

Серов не вслушивался в разгоревшуюся перебранку, он смотрел на лицо Гоши. Три дня назад он тормознул «Лендкрузер» на полной скорости, чтобы непристёгнутый пацан приложился мордой о торпеду. Радовался, когда из носа у него закапала кровь. Но сейчас лицо Гоши напоминало кусок сырого мяса: лиловые синяки покрывали скулы, нос распух, как сизая картофелина, а глаза с полопавшимися сосудами едва открывались под опухшими веками. Футболка на груди была залита кровью.

Не обращая внимания на хозяина дома, Серов подошёл к Гоше и осторожно взял его за плечи. Повернул к себе:

— Это он тебя избил?

— Да, — шмыгнул Гоша.

— За то, что ты хотел защитить Юлю и Андрея?

— И за это тоже.

— Где они сейчас?

— Не знаю. Убежали, пока отец меня... воспитывал.

— Слышь, ты, — подал голос отец. — Убрал свои грабли от моего сына! А то понаедут московские хлыщи в костюмах, а у нас потом растёт поголовье петухов и целочки лопаются, как мыльные пузыри. Чпок-чпок! Гы-гы!

Больше не сдерживая ярости, Серов скинул пиджак и шагнул к дивану. Сграбастал толстяка за майку, оторвал от дивана и свободной рукой начал наносить точные удары в нос и челюсть. За Юльку, за её мать, за искалеченного малолетнего бандюгана, за всё, что этот дегенерат натворил за свою никчёмную жизнь. Во все стороны летели слюни и шелуха от семечек. Потом полетели красные брызги.

— Хватит, Егор Константинович, — тронул его за локоть Гоша. — Не стоит он, чтобы мокруху на себя брать.

Серов остановился и бросил обмякшее тело на диван. Вытер руки о штаны.

— Ты не знаешь, куда они могли пойти? Я должен срочно найти Юлю, это важно.

— Нет, не знаю, но я пойду с вами. Мне нужно найти Андрея.

Почему-то Серов вспомнил, как они с Гошей познакомились. Тогда он смотрел на него волком, грубил и принципиально «тыкал». А сейчас перешёл на «вы» и называл уважительно, по имени-отчеству.

— Таким образом, в естественных условиях у орангутанов врагов нет, — сказал Николай

Дроздов. — Правда, среди местных жителей распространено мнение, что орангутаны ведут жестокую войну с крокодилами и при случае убивают их, прыгая им на спину и ломая хребет.

Они вышли на улицу. Тучи заволокли небо, кроны деревьев шумели и гнулись на ветру.

— Что будем делать? — спросил Гоша и осторожно сковырнул корочку крови с подбородка.

— Сначала ещё раз позвоним, — ответил Серов.

— Хорошая идея.

Они оба достали телефоны и принялись звонить. Серов вслушивался в гудки и понимал, что она не возьмёт трубку. Он бы на её месте не взял. Гоша тоже молчал, держа свой по-коцанный мобильник у покоцанного уха.

Откуда-то донеслась музыка — причём две песни сразу. Одну Серов быстро узнал — это была квиновская «Шоу маст гоу он», а вторая... Похоже, это был саундтрек к популярному голливудскому фильму про садиста-доминанта, который он когда-то смотрел.

— Откуда эта музыка?

Гоша закрутил головой, прислушиваясь. Потом указал грязным пальцем на чистенький Андрюшин дом:

— Это там! Пойдёмте! Они, наверное, не заходили домой — так и удрали в одних пижамах. Даже телефоны не взяли.

— Каких пижамах? — не понял Серов, но Гоша уже помчался в дом.