Таня Володина - Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова

***

В номере Серов снял с Юли пиджак и положил руки ей на плечи. Они чуть подрагивали, губы побледнели от холода.

— Замёрзла?

Она кивнула. Он подхватил её на руки и понёс в душевую комнату. То, что Юля до сих пор ничего не сказала по поводу предложения, его беспокоило. Но то, что она позволяла о себе заботиться, прикасаться к себе, обнимать и раздевать, наполняло его душу надеждой.

Включил горячую воду на полную мощность. Маленькое помещение тут же начало заполняться паром.

Серов расстегнул пуговицы на пижамной курточке и стащил её с хрупких плеч. Взялся за резинку штанов и потянул вниз. Опустился на колени, чтобы высвободить её ступни. Стоя на одной ноге, Юля покачнулась и опёрлась на него рукой. Словно пугливая птичка села на плечо. Серов не выдержал, быстро поцеловал её прохладные пальцы и поднял взгляд. Он старался не смотреть на треугольник мягких волос, который смущал его своей близостью, и на груди с напрягшимися сосками, он смотрел ей в глаза — снизу вверх. Как раб на свою госпожу. На мгновение ему показалось, что эта девочка — его доминант, и в её власти как сделать его счастливым, так и нанести самую тяжёлую рану. Ту, после которой он если и выживет, то уже не останется прежним. Он ждал, как она поступит.

Она провела пальцами по его щеке и подбородку:

— Когда ты понял, что любишь меня?

— Сегодня в офисе, когда узнал, что ты ни в чём не виновата. Я понял, что ты нужна мне, что я не смогу с тобой расстаться — ни сегодня, ни завтра, никогда.

Она улыбнулась:

— Значит, ты понял это на пять дней позже, чем я.

Её пальцы тронули затылок, зарылись в волосы и едва заметно надавили. Неужели она хочет, чтобы он?.. Серов посмотрел наверх. После всего, что с ними случилось, он нуждался в более чётких сигналах. Больше он не прикоснётся к ней без её согласия — и это согласие должно быть выражено предельно откровенно и желательно словами (во избежание трагической путаницы!). Пальцы Юли ещё настойчивей подтолкнули его голову.

— Чего ты хочешь? — спросил он хриплым голосом. — Скажи словами, Юля. Пожалуйста.

— Ты кое-что мне должен.

У Серова мгновенно вздыбилось всё, что могло вздыбиться.

Обратно из душа он тоже принёс её на руках.

Если он когда-нибудь и мечтал добраться до её соблазнительных дырочек, то это были банальные эротические фантазии, не подкреплённые реальными надеждами. Да, он мечтал — но не планировал.

Теперь же, когда она лежала перед ним доступная, открытая, распалённая его затяжными поцелуями и бесстыдными ласками, он наслаждался потрясающим ощущением сбывания своей мечты. Он снова и снова целовал её нежные губы, терзал соски и жадно вылизывал шелковистые дырочки, доводя Юлю до обморочных стонов и всхлипов. Она содрогалась и обмякала под его неутомимыми изобретательными губами. Он переворачивал её на живот, обцеловывал ягодицы, которые ещё недавно безжалостно лупил, и приникал к светленькому анусу, пытаясь вставить в него хотя бы кончик языка. В шутку, не всерьёз. Юля вскрикивала от смущения, за дверью ей вторил Грей, а Серов плыл на волнах возбуждения и предвкушения более грубых и основательных совокуплений — потом, когда она привыкнет к нему, когда распробует свои оргазмы, когда научится обращаться с его членом и яйцами. Когда ей станет мало пальцев и губ.

Он готов был ждать вечность.

Впрочем, к ночи она здорово продвинулась в науке страсти.

— Когда у нас будет настоящий секс? — спросила она так, словно вчера у них ничего не было.

Или она не считала сексом то, что не доставило ей удовольствия. Она лежала на его груди, застенчиво поглаживая член под одеялом. Если бы он не кончил минуту назад, эти развратно-деликатные прикосновения вызвали бы новый прилив желания.

— Не знаю, — ответил Серов. — Я тут подумал и решил, что предложение твоего братца не такая уж ересь. Почему бы нам не потерпеть до свадьбы? Приедем в Москву, подадим заявление...

Юля прекратила свои несмелые ласки. Он прямо чувствовал, как нарастает её возмущение.

— Но я не хочу ждать до свадьбы! — наконец сформулировала она. — Секс — это естественная потребность организма!

— Ну посмотрим, — уклончиво ответил Серов, пряча улыбку.

Она привстала на локте и досадливо отбросила косу за спину.

— Я так и знала, что ты доминант! Тебе нравится всё решать самому!

Он повалил её на кровать и навис над ней:

— Я не доминант, — и поцеловал в припухшие губы. — Не доминант, — ещё один поцелуй. — Не доминант, не доминант, не доминант. Сколько раз я должен это повторить, чтобы ты поверила? У нас будет секс, когда ты сама решишь. Ты придёшь ко мне и скажешь: «Егор, готовься, сегодня у нас будет секс!», а я скажу: «Да, Мадам Президент, как вам будет угодно, Мадам Президент!»

Он щекотал её и дразнил поцелуями, она смеялась и брыкалась:

— За пять дней ты тринадцать раз сказал, что не доминант! Хватит! Я тебе верю, верю, верю!

Утром они проспали завтрак: никто в семь часов, конечно, не проснулся. В десять утра приходил Ваня, принёс Юлины вещи, которые передала ей мать. Серов забрал свёрток и снова рухнул в постель.

Они выползли из номера ближе к полудню — голодные, обессиленные после многократных оргазмов, умиротворённые и несказанно счастливые. Грей кинулся к ним и начал жаловаться на одиночество, жажду, голод и отсутствие будки.

— Его тоже возьмём в Москву? — спросил Серов.

— Придётся, — ответила Юля, рассматривая Грея, словно впервые его видела. — Он совершенно не приспособлен для местной жизни.

— Согласен. Мы должны увезти его из Невиннопыска. Дать ему шанс на лучшую жизнь. Юля фыркнула и ткнула его локтем в бок.

К немалому удивлению Серова, администраторша подала им завтрак — овсяную кашу и карельские пирожки с рисом. И большую колбу крепкого кофе. И навалила Грею целую миску мясных объедков, на которые он накинулся со зверским аппетитом.

Солнце насквозь пронизывало столовую, ветер вздувал шторы на окне, как паруса. Пора было отправляться в путь.

— Сегодня поедем? — спросил Серов.

— Можно и сегодня.

— Тебе нужно собирать вещи?

— У меня ничего нет, кроме Грея и стихов.

— Замечательно!

У «Золотой Пысы» их уже поджидал Ваня — ещё более сумрачный, чем накануне. Он сидел за рулём блестящего «Лендкрузера» и смотрел вдаль на ёлки невидящим взглядом. Свежих синяков и царапин на его лице не прибавилось: то ли Мадам Марго перестала воспитывать своего «послушного мальчика», то ли следы воспитания переместились на другие участки

тела. Кожаный ошейник с бирочкой тоже пропал.

— Доброе утро, Иван, — как можно ласковей произнёс Серов. — Хорошая погода для дальней дороги.

— Угу.

— Наконец-то мы вернёмся к нормальной жизни. Завтра к вечеру будем дома. Слышишь?

Москва! Мама! Ты же так по ним скучал.

— Угу.

Серов не стал лезть парню в душу. Захочет — сам поделится. Хотя он догадывался, в чём Ванины проблемы.

Сначала они заехали к Наташе. В этот раз она погромыхала щеколдами и, близоруко щурясь, выползла на свет — но не целиком, а лишь наполовину. Она напомнила Серову улитку, вынужденную покинуть ракушку: такая же испуганная и беззащитная без своего до -мика.

Возможно, Наташа пряталась в ларьке от трудностей и житейских невзгод. Это было её убежище, её бункер, где она могла запереться с книгой и почувствовать себя в безопасности. Зимой и летом, днём и ночью. У неё были книги, яблоки и обогреватель — что ещё нужно непритязательному человеку? Может, Наташа и любила своих детей, но она бросила их и уползла в железную ракушку.

Серов при всём желании не мог её осудить. По крайней мере её дочь захотела с ней попрощаться — это само по себе дорогого стоило.

Потом они купили в «Пятёрочке» самый большой торт и заехали в офис. В этот раз никто их не ждал, выстроившись по росту, как на уроке физкультуры. Все были заняты важными делами: Анжела спорила по телефону с кем-то из поставщиков, Серафима с головой погрузилась в бухгалтерскую программу, а Сан Саныч в директорском кабинете разбирал стопку документов. Он коротко поздоровался с начальником и отрапортовал:

— За первые сутки более семидесяти процентов клиентов согласились перейти на безналичный расчёт! Это успех!

— Скоро мы выведем невиннопысский филиал «Норда» целиком в белую зону, — похвасталась Серафима.

— И вернём на склад недополученные тонны, — сказала Анжела.

— Только нас всего четверо, — озабоченно произнёс Сан Саныч. — Не хватает кассира и ещё одного менеджера по закупкам.

— А зачем вам кассир? — спросил Серов.

Все задумались, а потом заулыбались. Действительно, если фирма перейдёт на безнал, то должность кассира можно упразднить, а всякую мелочёвку с наличностью повесить на Серафиму. С увеличением оклада, разумеется (мрамор для надгробий постоянно дорожал, а пенсии росли медленно). А по поводу менеджера Серов обещал подумать. Ему не хотелось брать кого-то незнакомого, а нужного специалиста на примете не было. Цыгана Романа, что ли, привлечь за процент от прибыли?

После чаепития, на котором Серов объявил о помолвке с Юлей Смирновой, вызвав дружный шквал поздравлений, троица отъезжающих выдвинулась на следующий объект. Надо было попрощаться с Гошей и Андрюшей.

Когда накануне Серафима упомянула дом на Пысе, построенный Цукановым по секретному проекту, а Ваня описал его как «креативный» и «с фантазией», Серов даже близко не представлял, с чем ему придётся столкнуться.

Это был плавучий дом на понтонах! По сути сарай из вагонки, покрашенный в жизнерадостный голубой цвет, с площадкой для барбекю и флюгером-петушком на крыше. С одной стороны к дому был приделан мотор, а с другой — откидной трап для схода на берег.