Таня Володина - Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова

Маленькая грудь снова затрепетала. Вероятно, Юле не понравилось, что он переходит её личные границы, очерченные мешковатой одеждой. Так цветущая клумба очерчена старой автомобильной покрышкой — чтобы хулиганы не помяли чахлые растения. Он нагло сомкнул колени, символически беря Юлю в плен. Она издала протестующе-испуганный возглас и дёрнулась. Серов напряг мышцы ног. Член чуть сдвинулся в трусах и распрямился вдоль левой ляжки. Хорошо, что складка на брюках надёжно его прикрывала. Английские портные знали толк в пошиве мужских костюмов.

— Я не буду вам мешать! — воскликнула Юля. — Просто я ничего не знаю. Я же кассир.

Я выдаю деньги по приёмо-сдаточному акту и проверяю, чтобы там стояли подписи Андрюшеньки и кого-нибудь из менеджеров — Анжелы или Сан Саныча. Вот и всё! Иногда Антон Львович сам подписывает акты — тогда я тоже выдаю клиентам деньги. Больше ничего.

— Говорят, все на тебя жалуются — клиенты, главбух, директор, — строго сказал Серов. Она опустила голову.

— То недостачи, то излишки, — продолжил он, находя какое-то извращённое удовольствие в наблюдении за предательским румянцем, который разгорался на щеках девушки. Щёки, ягодицы — она быстро краснела. — То документы теряешь. Мне посоветовали подумать о твоём увольнении.

Ему это не советовали, но молчаливую замкнутую кассиршу следовало припугнуть. Ему нужно, чтобы она сотрудничала со следствием, — то есть с ним.

— Ох нет! — встрепенулась Юля, отвлёкшись от созерцания колен, обнимавших её ноги.

— Пожалуйста, не увольняйте меня! Меня убьют дома, если я перестану приносить деньги. Знали бы вы, как трудно найти работу в Невиннопыске!

— В Москве тоже трудно, — согласился Серов, — так что я прекрасно тебя понимаю.

— В Москве есть выбор, — возразила Юля.

— Выбор — это иллюзия.

— Хотите меня уволить?

— Не то чтобы хочу...

Он сделал выразительную паузу: мол, это я не такой злой, это экономическая целесообразность, ничего личного.

— Не увольняйте меня, пожалуйста, — жалобно попросила Юля, — мне нечем будет кормить Грея.

— Кто это — Грей?

— Моя собака. Он хромой: поджимает заднюю лапу. Мама и отчим выгонят его, если я не буду зарабатывать ему на еду. И тогда Грей пропадёт: хромая собака в хозяйстве бесполезна.

Серов ощутил долгий и болезненный укол прямо в сердце. Каким-то образом эта мелкая мазохистка умела разводить его на эмоции.

— Хорошо, посмотрим. Но ты должна будешь кое-что для меня сделать.

— Это невозможно, — с трудом вымолвила Юля.

Краска с её щёк сошла, и глаза засияли как влажные изумруды на белом полотне. Бледные губы затряслись. Что привело её в такое паническое состояние? Серов осторожно поинтересовался:

— Почему?

— Потому что я... Я. — она смешалась, прикусила губу, и Серов понял, что она в одном шаге от истерических рыданий.

Теперь было ясно, что имела в виду Анжела, когда говорила: «С ней всё не так». Он раздвинул ноги и отъехал задом по столу, чтобы не смущать нервную девицу. Он ей даже юбку не помял, а она реагирует, как будто повстречала банду насильников с большой дороги.

— Успокойся и постарайся сосредоточиться, ладно?

Она кивнула и шмыгнула носом:

— Я девственница. Я не могу сделать то, что вы хотите. Увольняйте меня! А лучше сразу убейте!

— Ах ты ж грёбаный ты. — начал Серов и заткнулся. Выдохнул. Произнёс тихим и проникновенным голосом: — Послушай, Юля, мне твоя девственность. — он хотел сказать «на хрен не упала», но вовремя заменил на более нейтральное выражение: — не так интересна, как тебе, должно быть, кажется. Я никогда не интересовался маленькими девочками — даже когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе. Я всегда предпочитал взрослых и адекватн. м-м-м здравомыслящих женщин, которые знают, чего хотят.

— Но я не маленькая.

— Ты на девять лет младше меня. Это существенная разница.

Она промолчала, видимо, соглашаясь с ним в глубине души. Почему-то Серова это задело, как будто он надеялся, что она возразит: «Ну что вы, девять лет — такой пустяк».

— И я знаю, чего хочу, — твёрдо сказала Юля.

— И чего же? — зачем-то спросил Серов.

Он чувствовал, что нельзя задавать этот вопрос, что ответ ему не понравится, что разговор между директором холдинга и провинциальной кассиршей свернул на скользкую опасную дорожку, где можно переломать все руки и ноги, но словно чёрт дёрнул его за язык. И Юля не подвела:

— Я хочу, чтобы вы меня выпороли, — и уточнила деловито: — Ремнём по попе.

— Я никого не порю. Я не садист.

— Вчера вы говорили то же самое, но потом...

— Никаких «но» и никаких «потом»! Юля, меня не интересуют все эти ваши доморощенные извращения. Мне не нравится бить женщин, меня это не возбуждает.

Она молча на него смотрела. Смотрела. Смотрела. И он с ужасом ощутил, как скулы вдруг начали гореть, словно он побрился тупым лезвием на сухую. Он соврал — и она это поняла. Вчера она не уделяла внимания его дымящемуся члену, и он даже решил, что она ничего не заметила, а сегодня выяснилось, что кое-какие подробности от неё всё-таки не ускользнули.

— Ну хорошо, — признался он, — вчера я был возбуждён. — Тот факт, что он и сейчас (сию минуту!) был чрезвычайно озабочен решением полового вопроса, он решил утаить.

— Но это не потому, что я тебя отшлёпал и мне это понравилось, а потому, что... у тебя красивая попка. И.

И пися?! Он хотел сказать, что пися у неё тоже красивая?!

В его голове это прозвучало так пошло и сюсюкающе, что Серов скривился и мысленно застонал. Почему деловая беседа вдруг свелась к обсуждению Юлиных прелестей? Он же собирался поговорить о работе!

— Я понимаю, — мягко сказала Юля, словно ощутив его беспокойство и желая утешить.

— Вы здоровый молодой мужчина, вам трудно сдерживать инстинкт доминирования.

— Не трудно, — упрямо возразил он. — У меня нет инстинкта доминирования.

В его хриплом голосе почувствовалась угроза, которая здорово его удивила. Обычно он был гораздо сдержанней. Видимо, Юля тоже это поняла.

— Ладно, — примирительно сказала она.

Они притихли. Это была немного неловкая и напряжённая тишина. Серов задумался, почему он ведёт себя с этой девушкой как непроходимый дурак?

Через минуту Юля вежливо кашлянула и спросила:

— Если вы не собирались лишать меня девственности, то о чём вы хотели попросить? Что я должна для вас сделать?

Серов вышел из задумчивости.

— Подними кассовые отчёты и подготовь список поставщиков, которые лично привозили товар на склад. Если из наших никто ничего не видел, то, может быть, поставщики что-нибудь знают? Хочу с ними побеседовать. Полагаю, ты с ними хорошо знакома?

— Да, конечно, я же им деньги выдаю, — кивнула Юля. — Я всё сделаю. За какой период?

— С последнего обнуления склада. Когда это было? Три месяца назад?

— Да, в апреле.

— Вот с апреля и выпиши всех клиентов, а также их телефоны и имейлы, — сказал Серов.

— И я тебя прошу, не саботируй мои распоряжения. Я понимаю, тебе хочется задержать меня в Невиннопыске, но, поверь, подобная задержка никак не отразится на наших отношениях. Я больше не буду тебя бить.

Юля вздохнула так горестно, что он чуть не переменил своё решение. Подумаешь, пошлёпать красивую попку, потом подрочить в туалете — зато девчушке сколько радости!

— Мой брат знаком со всякой шушерой, — сказала Юля тихо, отлипая от стенки и делая шаг вперёд. — Ему всего шестнадцать, но он настоящий головорез! У них целая банда: они избивают пьяниц, нападают на дальнобойщиков, грабят ларьки. Ещё девочек насилуют: сначала самый красивый мальчик заманивает её в гости, накуривает всякой дрянью и разводит на секс, а потом подтягиваются остальные. Пускают по кругу.

— Говнюки малолетние! — прокомментировал Серов. — Полиция знает?

— Знает, конечно. Типа борются.

— Хочешь, чтобы я поговорил с начальником полиции?

— Нет, я хочу сказать, что мой брат может свести вас с парнем, который главный у цыган. Они знакомы.

Серов ощутил, что его рот приоткрылся сам собой. Юля ещё немного придвинулась и коснулась пальцем его колена. Надавила, словно проверяла степень прожарки стейка.

— Это было бы очень кстати, — сказал Серов, прикидывая, сколько времени он мог бы сэкономить, если бы напрямую поговорил с неуловимыми цыганами. — Спасибо, Юля! Когда можно встретиться с твоим братом?

— Да в любое время, у него каникулы, — ответила она, шагая пальцами по его бедру, — но это же не входит в мои обязанности, правда? Это моя добрая воля, моё сотрудничество с вами. Моя помощь.

— И?

— Мне тоже нужна ваша помощь.

Её тонкие нежные пальцы пробежались по его брюкам и взялись за кончик кожаного ремня.

Серов всё понял и обиделся, хотя мужчины не обижаются, а делают выводы. Он отодвинулся от Юли:

— Ты хочешь сказать, что без порки не познакомишь меня со своим братом-бандюганом?

— Верно, но мне не хотелось бы, чтобы вы воспринимали это предложение как шантаж.

— Но это и есть шантаж!

— Нет! Это отчаяние мазохиста, который первый раз в жизни повстречал нормального садиста и пытается надышаться перед смертью. Вы скоро уедете в свою Москву, а я останусь тут одна — без доминанта, без сессий, без облегчения.

— Я не садист, — в очередной раз повторил Серов.

— Да-да, я знаю.

— Зачем тебе нужно облегчение? Что тебя мучает?

Он хотел коснуться её подбородка, чтобы приподнять склонённую голову, но Юля отдёрнулась от его руки, как от оголённого провода.