Далее нужно было выбираться наружу. Как я буду передвигаться, если еле на ногах стою — даже не представляю. Присела на кровать, чтобы хоть немного утихомирить вновь разыгравшуюся боль в ноге. И так мне себя жалко стало, до слёз. И я б, наверное, всплакнула, да стыдно было перед Шкетом. Потому плакать передумала.

Тина сбегала вниз, разведать обстановку. Вернулась запыхавшаяся.

— Стражники обыскивают соседние дома, — доложила она, переведя дыхание, и со словами «это моё старое» вручила мне платье и продолжила, как будто отвечая на мои мысли: — И на всех дорогах патрули.

До её прихода, как раз размышляла, как поймать карету и незаметно в неё сесть, когда вокруг шныряют стражники. Как же нам теперь выбираться?

— Ждите меня здесь, — заявил Шкет и исчез за дверью.

Пока я переодевалась и приводила себя в относительный порядок, после пыльного чердака, он успел вернуться. Да не один. С ним был такой же чумазый беспризорник, смуглый, черноглазый, с давно не стрижеными, сбившимися в птичье гнездо волосами.

— Привет! — сказал черноглазик и улыбнулся.

Отсутствие одного зуба дорисовало его образ маленького разбойника.

Вдвоём с моим беспризорником они скрестили руки так, что получилось некое подобие носилок. Шкет кивнул мне.

— По улицам нельзя, мы отправимся задворками, там такие узкие проходы, что можно только пешком преодолеть.

Какой же он сообразительный! Всё гениальное просто! Я б ни за что не додумалась до такого способа передвижения.

Как только я взгромоздилась на импровизированные носилки, двинулись в путь. Тина пошла впереди, разведывая путь. Так мы спустились на первый этаж, прошли через коридор к черному выходу, далее почти бегом достигли ближайшего узкого прохода. Там нас девушка покинула и, пожелав удачи, удалилась. Эх, надо будет её отблагодарить, но об этом подумаю потом, когда окажусь дома.

Мальчишки передвигались довольно быстро, а я все волновалась, что им тяжело. Оказалось, напрасно волновалась, после очередного поворота, нас встретила целая толпа подростков и я перекочевала на «другие носилки».

Далее дорога стала намного веселей. Шкет подгонял «коняшек»; беспризорники друг над дружкой посмеивались, а я хохотала, как заведённая. Кажется, сказываются последствия стресса.

Радостней путешествия у меня ещё не было. Я кочевала из рук на руки, и была просто счастлива с этими замечательными мальчишками. По их взглядам понимала, они знают, кто я, и относятся с огромным уважением, а ещё просто счастливы участвовать в таком увеселительном, по их представлениям, мероприятии. Вот у кого нынешним лордам стоит поучиться: благородству, щедрости души, огромнейшему оптимизму и доброте…

Так с ними было легко и свободно. Захотелось вместе с этими вольными детьми улиц пробежаться по городу, чтобы ветер свистел в ушах, и казалось, что за спиной вырастают крылья. Упасть на мягкую траву у городских окраин, вдохнуть аромат свежескошенного сена. Зарыться с головой в стог и дрыхнуть весь день напролёт.

Поделить на всех буханку хлеба и сварить уху из свежевыловленной рыбы в огромном где-то позаимствованном котелке. Вечером у костра затаив сердце слушать страшные истории и пугаться до дрожи. А ночью разглядывать звёзды тихо переговариваясь и вдыхая полной грудью воздух свободы.

Я так размечталась, что не заметила, как мы подбежали к моему дому. Меня осторожно опустили у калитки черного хода. Мальчишки по одному стали разбегаться, кто кивнул на прощание, кто просто улыбнулся, а несколько самых смелых поцеловали ручку, неловко и несмело, совсем не грациозно, но так тепло и по-детски мило.

Возле меня остались только Шкет и тот чернявый маленький разбойник. Они вдвоём помогли мне добраться через сад до порога дома.

— Шкет, спасибо тебе! Я хочу твоих мальчишек отблагодарить, — начала, когда мы остались вдвоём.

Но босоногий кавалер меня перебил:

— Ладно тебе, — махнул он скромно рукой. — Мы здорово развлеклись! Кому сказать: моя шайка утащила Лису из-под носа у самого Змея. Одно это чего стоит!

Я рассмеялась. Действительно, чем ни повод для гордости.

Шкет убежал, а я вошла в дом. И сразу ведомая невероятно вкусными запахами, доносившимися с кухни, проковыляла туда.

Знала бы, какой устрою переполох, прошла бы первым делом к себе наверх. Кетти запричитала, меня увидев. Кухарка подхватила, и они дружно так запели в два голоса. На крики прибежали мужчины. Общими усилиями меня унесли в мою комнату. Сил сопротивляться, совершенно не было, потому я покорилась судьбе и с удовольствием принимала заботу близких.

Меня накормили, раздели, искупали, натянули тёплую ночную рубашку, уложили в постель, не забыв обработать рану, и на последок заботливо напоив моим же целебным отварчиком. Утихомиренные уселись на кровати слушать, где меня, как выразилась Хетер, «черти носили». Кажется, они с Кет нашли друг друга. Хотела было насочинять с три короба историй. Это я могу, в детстве много книжек читала. Но как-то незаметно меня стало клонить в сон. «Опять герцогский отварчик! Когда же он у нас кончится?» Глупо улыбаясь, обвела всех присутствовавших сонным взглядом. Соули подлезла мне под крылышко, и, обняв свою малышку, я впервые за эти дни сладко уснула, без кошмарных снов и треволнений, спокойная и умиротворённая.

Проснулась я ближе к вечеру проспав обед. Вернее, разбудила меня опять встревоженная Кет Глаза у неё горели, на щёчках румянец, испуганная и заикающаяся. Меня посетило какое— то странное чувство, как будто всё это уже было. Может это мне снится?

— Тт-там внизу, гг-герцог! — еле выговорила она, теребя фартук

Ну, точно было! Сейчас я должна вскочить, как ошпаренная, одеться на бегу, и быстро придумать себе легенду, а Кет отправить к его сиятельству, дабы заняла гостя в моё отсутствие.

Приснится же такое! Блаженно улыбнувшись, перевернулась на другой бок и вновь погрузилась в сон.

— Мари, — экономка тихонько потрепала меня по плечу. — Он, правда, тут.

— Скажи, что меня нет дома, уехала, надолго, навсегда… — сонно протянула я, поглубже зарываясь в подушки.

— Он не уйдёт, — пискнула Кет приглушенно и всхлипнула для полного эффекта.

И это её «он» звучало с придыханием и ужасом, как будто к нам наведался сам черный рыцарь из детских страшилок.

Даже зарычала от досады. Пришлось срочно просыпаться и выбираться поверх одеяла. Села, пытаясь разлепить глаза. Вот всё-таки замечательное зелье я сварила, свалит, думаю, даже лошадь. Вообще: спать могу на ходу. И даже присутствие в моём доме его сиятельства никак не волнует. Кажется, с успокоительным слегка переборщила.

— Кет, мне нужно чего-то принять для бодрости духа и разума, — попросила экономку, всё так же с закрытыми глазами.

В таком состоянии мне никак нельзя предстать герцогу пред светлы очи. Он ведь коварный чего-нибудь спросит, а я ведь отвечу… Вот только голова совсем не соображает, могу ляпнуть всё, что угодно.

— Чайку может? — заботливо спросила Кетти.

— Да, Кет, сделай-ка мне чай с лимоном и имбирём, и умыться бы не мешало…

Экономка тут же быстро, как будто только ждала сигнала, подсунула мне тазик с холодной водой.

Умывшись, почувствовала себя немного легче, хоть глаза открыла и вернулась способность мыслить, только очень медленно.

— Чай? — тут же ловко подала чашку моя замечательная няня.

Какая предусмотрительная! Мой удивлённый взгляд на предмет сервиза в моей руке, должно быть, многое ей сказал, потому что Кетти поспешила оправдаться:

— Так я давно тут, уже успел остыть.

Отпив едва тёплого чая, начала понемногу приходить в себя.

— Кет, а как же я спущусь к нему, у меня ж нога? — спросила, с надеждой глядя на экономку, как будто она могла ответить на этот вопрос.

Та вновь всхлипнула, приложив к глазам фартук.

— Положение безысходное, — подытожила я задумчиво, допивая чай, и не испытала ни капельки волнения.

У меня тут жизнь, что говорится, летит в тартарары, ведь герцог, узрев мою раненую ногу, обо всём догадается, если ещё не всё понял, а я тут спокойно чаёк попиваю…

Да уж…перемудрила с отварчиком…

Чай закончился, а умные мысли так и не посетили мою бедную головушку.

За окном яркое солнышко, в приоткрытое окно тянет ароматами лета — мятой и мёдом. Неожиданно чихнула, и прозрение ко мне пришло с этим чихом, как будто весь туман из головы моментально выветрился. «Как же я раньше не додумалась?»

— Кет, быстро неси с чердака запыленную какую-нибудь тряпку, — приказала экономке, но она не двигалась с места, недоверчиво на меня глядя. — И обязательно побольше пыли.

Я указала пальцем на свой нос.

— Сию минуту, — просияла, наконец, Кетти.

Уж кому как не ей лучше всех знать о моей реакции на пыль. Не раз бедной экономке приходилось самой заканчивать уборку, когда я с чихами, слезами и заложенным носом, убегала на свежий воздух.

Стратегия придумана. Пока Кет занимается поисками на чердаке, решила привести себя в надлежащий вид: на голову нацепила старый чепчик, скрыв под ним волосы. А пусть его сиятельство гадает: рыжие они там или нет. На плечи тёплую рубаху, вокруг шеи повязала шарф.

«Ну, и вид у меня!» — хихикнула, увидев своё отражение.

Приложила к носу платочек и сделала несчастным взгляд. «То, что нужно!»

Вернулась Кетти со старой пропыленной скатертью. Взяв у неё из рук: вдохнула поглубже и замерла, ожидая эффекта. Но он не последовал. С тревогой переглянулись с экономкой. Это что ж получается? Сколько я лечила, лечила эту болячку, она не проходила, а тут, когда так нужно, организм опять меня подводит.

Потрепала старую тряпку хорошенько и вновь вдохнула. Прошла пара томительных минут, в которую мы с ужасом разглядывали скатерть. Наконец, долгожданный чих последовал. Никогда ещё так не радовалась подобной особенности моей организации.