-Завтра ровно два года, как не стало моих родителей.

-Соболезную.

-Да, спасибо, - пробормотала я и опустила голову, прикусив губу, думая, говорить или не стоит. Но раз сегодня день риска, то почему бы и нет? – Прости за мое поведение и за то, что не сдержалась. Чем ближе эта дата, тем более взвинченной я себя ощущаю.

-Это твои родители. Я понимаю и не обижаюсь. – спокойно произнес он, а после я почувствовала прикосновение к своей ладони. – Я могу чем-то помочь? – обхватывая мою безвольную ладошку горячими пальцами произнес Илья, заглядывая мне в лицо, пока я заворожено наблюдала за его действиями, пораженно отмечая, что мне нравится это прикосновение.

Боясь струсить, посмотрела в темные, строгие глаза, что сейчас смотрели на меня с ожиданием и кивнула:

-Да. Можешь.

Глава 12

Я до последнего думала, что он не согласится. За час до назначенного времени, уже надеялась, что откажется под любым предлогом. Но уже через полчаса лихорадочно ходила по квартире с сотовым в руке, судорожно придумывая оправдание, почему все отменяется и приезжать Рязанову не следует. На моменте составлении моей мысленной речи с пламенными извинениями, я выглянула в окно и поняла, что опоздала. Во двор моего дома въезжал «монстр», а через секунду в моей руке ожил телефон, причем так неожиданно, что я его с испугу чуть было в отрытое окно не выбросила, но вовремя опомнилась.

Позволила себе несколько секунд трусливо смотреть на вибрирующий смартфон, на экране которого высветилась знакомая фамилия, а после с тяжелым вздохом нажала «ответ» и приложила корпус к уху.

-Привет, не отвлекаю? – услышала я звуки «простуженного» голоса.

-Привет, - нервно улыбнулась я, словно меня могли видеть. – С чего ты взял?

-Просто предположил, - сообщили мне после секундной паузы. – Я звоню сказать, что освободился чуть раньше и жду тебя внизу. Как будешь готова, можешь выходить.

Затравленно посмотрела на свое отражение в зеркале, и чуть было не захныкала. С выдумкой «отмазок», я как-то забыла про сборы и сейчас стояла в пижамных шортах и местами заляпанной краской майке. Вот блин! Мало того, что до одиннадцати осталось всего пятнадцать минут, так теперь у меня еще «стимул» в машине в режиме ожидания.

Отменить все и отправить мужчину с извинениями восвояси захотелось с утроенной силой, несмотря на то, что вчера сама же его и попросила, чтобы сопровождал меня сегодня.

-Даш? – услышала я недоумевающий голос. – У тебя все хорошо?

-Да, - вздохнула я и прикусила губу, прикидывая в уме, что краситься мне смысла нет, значит уже сэкономила как минимум десять минут, на крайний случай надену темные очки. На улице жара, потому достаточно будет одного платья, которое у меня уже висит заготовленное. А волосы достаточно просто расчесать, благо я так удачно их укоротила. – Минут через десять – пятнадцать спущусь, - пообещала я.

-Хорошо, – легко согласился он. – Жду, – и дал «отбой».

Уложилась вовремя, и ровно в одиннадцать вышла из подъезда. Рязанова увидела сидящего на лавочке. На этот раз он не курил и при виде меня сразу поднялся, опираясь на свою трость.

-Привет, - вновь поздоровалась я, невольно улыбаясь.

-Здравствуй, - улыбнулся он в ответ, что, как я уже знала, давалось ему с трудом, потому оценила. – Ты быстро.

-Разве? – подняла я брови. – Пятнадцать минут, как и обещала… - неуверенно начала я, с сомнением посмотрев на свои наручные часы. Может, торопятся?

-В том-то и дело, что вышла, как и обещала, - усмехнулся он. – Обычно вы, женщины, пунктуальностью не страдаете.

-Приму за похвалу и стану считать себя исключительной, - фыркнула я оскорблено, но слабую улыбку сдержать не смогла.

-Я не сомневался. Ну что, едем? – спросил он и протянул мне ладонь. От его вопроса реальность вновь обрушилась на меня и я чуть было трусливо не сорвалась в спасительное укрытие подъезда. Даже оглянулась за спину и с тоской подумала, что провожусь с ключами непозволительно долго, прежде чем открою подъездную дверь. – Если не хочешь, так и скажи, я пойму, – произнес он, понаблюдав за мной, когда я с обреченной моськой обернулась и посмотрела на «монстра» в нескольких метрах от нас.

Подняла удивленный взгляд на мужчину и вдруг поняла, что он говорит правду и не обидеться, если я вот здесь и сейчас просто скажу ему, что передумала и его компания мне не нужна. Почему-то эта мысль придала мне больше решительности, чем возможное посещение кладбища в одиночестве. Сегодня ровно два года, как не стало родителей и как и в прошлом году, я хотела навестить их могилу. Вот только я отлично помню, что было в прошлом году, когда я осталась со своим горем, перед портретами любимых один на один, ведь брат был «по уши» в работе и мне составить компанию не мог, Екатерина, даже будь у нас хорошее общение, только-только родила сына и оставить его не могла, а Ваня… Честно, я даже не помню, какой предлог он тогда придумал, чтобы не ехать. И это было больно… и страшно. Повторять тот опыт не хотелось.

Почему-то кандидатуру Екатерины я даже не рассматривала в спутницы, хотя уверенна, она не отказала бы. Потому в порыве отчаяния я вчера попросила сопроводить меня Рязанова, почти не сомневаясь, что он сразу откажет. Или после, сославшись на срочные дела. Наверное он был прав, и открываться чужому человеку все же проще. Я бы не хотела, чтобы то, что может произойти на кладбище, увидел брат, или его жена. Не отказал, не сослался, даже приехал раньше. А теперь еще и проявляет понимание. Я уже начинаю его бояться. Он робот?

-Нет, все в порядке. Просто нервничаю. Можем ехать, - заверила я, и сама протянула ему свою ладонь, которую он обхватил своей, чуть сжав и повел к своей машине. Шофер опять не показался. Уже привычно мне помогли сесть, где я тут же пристегнулась, мужчина сел сам, пристегнулся, и мы плавно выехали со двора.

Образовалась тишина, но она меня сейчас не волновала. Мыслями я была далеко, отчего вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к своей ладони, что лежала на сиденье. Медленно, словно неуверенно, мои пальцы накрыла широкая, горячая и сухая мужская ладонь, а после чуть сжала, оставляя возможность отодвинуться. Запрещая думать о своих действиях, не отворачивая лица от окна, я не стала отнимать свою руку, позволив себе сжать мужские пальцы в ответ. Мою кожу на ладошке ласково погладили большим пальцем, а после осторожно сместили руку, сплетая наши пальцы. Так мы и ехали, молча, держась за руки, а мои грустные мысли вытеснил один вопрос, почему такое невинное прикосновение и знак поддержки чувствуется мной так остро?

***

Когда до могилы родителей оставалось несколько десятков метров, я замедлилась, крепче вцепившись в локоть Рязанова, а после подняла на мужчину жалобные глаза. Чего не отнять у этого человека, он понимал все с полувзгляда. Не знаю, хорошо это, или плохо. Вот и сейчас:

-Я подожду поблизости, - с понимающей улыбкой сообщили мне, отчего я благодарно кивнула и с некоторой неохотой отлепилась от мужчины. Приблизиться к памятнику и взглянуть на родные лица оказалось сложно. Мелькнула мысль, что Вовка выбрал очень неудачные фото, и было бы лучше поступить так, как хотела я – портреты моего производства.

После вспомнила, что на стадии разговоров все и осталось, так как кисть в руки я в то период и до недавнего времени даже не помышляла брать, потому у брата просто не осталось другого выхода, как взять фото из архива. Не было причин оттягивать с памятником и ждать, когда я, наконец, «разрожусь». Брата винить не получается, а вот на моей совести появился еще один неприятный груз.

-Мам, пап, привет, это я, - произнесла я с глупой, нервной улыбкой, махнув изображениям рукой, а после сцепила дрожащие руки между собой, поняв, что мне банально некуда их деть. – Давненько я к вам не приходила, - покаялась и прочистила горло, которое моментально сдавило. – Кажется, с момента установления памятника, - неуверенно протянула, и глубоко вздохнула, чувствуя, как трясутся не только руки, но и голос. – Простите. Да, мам, я знаю, что тебе бы тоже не понравилось твое изображение и ты бы хотела выглядеть иначе, - вздохнула я виновато, посмотрев на красивую брюнетку, с милой, доброй улыбкой и потрясающими карими глазами. - Я виновата. Пап, ты как всегда неподражаем, хотя рубашка явно не подходит. Собственно, только без обид, - серьезно посмотрела я на статного мужчину с проседью и в очках, делающего его лицо холодным и строгим, но на самом деле скрывающих очень доброго и отзывчивого человека, который очень любил посмеяться. – у тебя всегда были с этим проблемы, но мы с мамой боялись тебе об этом рассказать, чтобы не обидеть. Помнишь ту желто-зеленую в клетку, которую ты так любил? – шмыгнула я носом, понимая, что изображение отца размывается от выступивших слез, которые я отчаянно пыталась сморгнуть, не желая упустить из вида любимое лицо, самого потрясающего мужчины. – Так вот, я ее тогда испачкала не случайно краской. А по просьбе мамы. Просто рубашка сидела на тебе ужасно, отчего ты становился похожим на лимон, но не велся на обычные мамины хитрости, несмотря на то, что она завалила твой шкаф новыми рубашками. Мне стыдно. Ты тогда так расстроился, но я уже обещала маме, что промолчу. Прости меня.

Я замялась, отведя взгляд, надеясь призвать спокойствие. Пока я ИХ не видела было легче.

 -Мам, - посмотрела я на изображение улыбающейся красивой женщины, которую ни капли не испортил возраст. - раз уж я решила тебя сдать, будет справедливо, если я скажу, что папе никогда не нравился твой борщ, хотя он никогда тебе об этом не говорил. И он кис уже в первый день, потому что папа намеренно лил в кастрюльку сметану или ряженку, чтобы уже к ужину вся кастрюля борща была не пригодна. По правде говоря, борщи у тебя никогда не получались, потому мы с Вовкой всегда тебя отвлекали, позволяя папе сделать свое черное дело. – хохотнула я, смахивая со щеки первую слезинку. Нужно было брать платок. Почему я не подумала? А! Точно, я же торопилась! – Простите, что-то я совсем расклеилась, я помню, что вы не любите слезы. Прошу меня извинить. Обстановка, знаете ли, располагает, - развела я руками, досадуя, что нос и лицо приходится утирать рукой. – У меня все хорошо, - с преувеличенной жизнерадостной улыбкой сообщила я, а после несколько минут описывала последние новости.