-В чем состоял твой план? – с любопытством протянула я.

-Я хотел тебя спровоцировать на ревность. Возможно на скандал. Тогда ты сама бы выдала то, чего так не хотела, - потер он лицо руками, когда поставил чашку на столик. – Прости. Я дурак и не должен был так поступать. И сейчас я это понимаю…

-Что конкретно тебя обидело? – перебила я. Мужчина озадаченно нахмурился, а я пояснила: - Ты все же решил, что я тебя стесняюсь, верно? Именно это тебя так задело. Ты считаешь себя несовершенным и не веришь, что можешь кого-то интересовать всерьез, без финансовой поддержки, естественно. Потому тебе легче купить внимание женщины, и не заморачиваться моральными терзаниями  «нужен – не нужен». Фактически ты покупаешь женщину, ее время и ее желания, заставляя выполнять лишь свои. Со мной купить не вышло, а мое не желание торопиться ты интерпретировал как то, что я стыжусь калеку. Вот только ты ошибся сразу в нескольких направлениях. Во-первых: - я тебя не стыжусь. Напротив, еще с той встречи на выставке, где ты был с Грунской, поняла, что присутствие с тобой другой женщины мне неприятно. Другими словами – я тебя банально ревную. Забавно, правда? Не имею на тебя никаких прав, а у меня уже бунтует чувство собственницы. Должна признать, со мной это впервые, и это пугает. Двадцать шесть лет жила себе спокойно, а тут почувствовала все «прелести» этого чувства обращенные на чужого мужчину.

-Я не хочу быть тебе чужим, - тихо заметил Илья. Я грустно улыбнулась и спросила:

-Знаешь, как долгое время меня называли, пока я не стала Дарьей Воронцовой? – мужчина с недоумением нахмурился. Я усмехнулась и ответила: - Дочка Сергея Воронцова. Понимаешь? Долгое время я пыталась выйти из тени своего отца, к тому моменту уже успешного критика. Меня никто не воспринимал всерьез, не желая запомнить даже мое имя. Все считали, что я появилась со своими картинами на крупных выставках не за талант, а по блату, потому что папочка постарался, - грустно улыбнулась я и отвела взгляд, вспоминая неприятные годы. – Знаешь, как трудно быть ребенком известных родителей? Все думают, что это так замечательно, все тебе дается легко и просто, стоит только попросить. На самом деле меня заставляли пахать. Наверное, насмотревшись на меня, Вовка и ушел в бизнес, отказавшись от желания родителей, чтобы он поступал в художественное училище. Мать драла с меня три шкуры, особенно если у меня что-то не получалось с первого раза. Она заставляла меня сидеть и повторять до тех пор, пока у меня не получится. Я пальцы стирала в кровь! Отец критиковал мои детские рисунки еще строже, чем картины известных художников. А все потому, что я их дочь. И я не могла очернить имена моих родителей. Много лет я проклинала тот день, когда мама разглядела в моих каракулях зачатки таланта. Я знаю, что родители хотели мне добра и очень любили меня, но многие годы обучения, я порой их ненавидела. Потому что там, где других они хвалили, с меня требовали в три раза больше. И мне не оставалось ничего, кроме как соответствовать. И после этого, когда родители, наконец, одобрили мои работы, и зубами вырывала себе место на выставках, ведь отец считал, что я должна всего добиться сама, на меня смотрели с пренебрежением и художники и критики лишь за то, чья я дочь. Никто не сомневался, кто меня ввел в общество, кто-то даже недвусмысленно намекал, что мои работы вовсе не мои, а моей мамы, или вообще отца… Мне потребовалось два с лишним года, чтобы доказать всем, что я не просто «дочь Воронцова», что я – Дарья Воронцова, портретистка и просто талантливая художница. За эти два года я почти не покидала мастерскую, тренируясь, рисуя… сколько стоящих работ я загубила, просто потому, что мне требовалось что-то невероятное, что может превознести меня в глазах окружающих. Я долго искала себя, экспериментировала и, наконец, нашла то, что мне хорошо удается передать. Эмоции. Поверь, различных эмоций за то время я почувствовала не мало. И смогла их отобразить. После этого никто не мог сказать, что я сплагиатила, нарисовали за меня, или поставили на место по знакомству. Все признали за мной право и уже говорили, что не я дочь критика, а что у критика, дочка Дарья Воронцова. Я добилась своей репутации кровью и потом. Сейчас от нее уже почти ничего не осталось. Лишь легкая тень. Потому для меня было очень важно не спугнуть ее. Я хочу вновь стать Воронцовой, а не очередной подружкой Рязанова. Поверь, если это прозвище за мной появится, очень долго я не смогу от него отделаться. Я не хочу, чтобы мое возвращение связали с тобой и подумали, что это ты купил место своей любовнице.

-И сколько ты предлагаешь ждать? – хмуро уточнил мужчина. – Год, два? Сколько ты будешь бояться мнения других?

-Сегодняшнего вечера оказалось бы достаточно. Две удачные выставки заложили неплохой фундамент для безболезненного возвращения. Но все могло измениться, если бы я устроила скандал на вечере с мужчиной, который пользуется в культурном обществе дурной славой. Во всяком случае относительно женщин. Скандалисток никто не любит, они импульсивны, непостоянны, могут срывать сроки и не выполнять работу. Если бы я сегодня себя скомпрометировала, устроив тебе сцену ревности, откатилась бы на несколько шагов назад, потеряв все, чего я добилась. Потому для меня было так важно, чтобы именно сегодня никто не узнал о нашей с тобой связи.

-Прости, - вздохнул мужчина.

-Моя вина в этом тоже есть. Я должна была объяснить тебе все сразу. Не подумала, что мой отказ может так тебя оскорбить, - поморщилась я. – Уже поздно, - со вздохом поднялась я с места, избегая смотреть на мужчину. – Раз смог зайти, думаю, тебе не составит труда и выйти, - спокойно произнесла, проходя мимо мужчины в сторону спальни.

-Даш, - остановил меня голос мужчины. – Ты меня простишь?

Я помедлила, а после вспомнила еще раз слова Валерии, и поняла, что перестала злиться на мужчину с тех пор, как покинула салон красной спортивной машины.

-Я уже простила, Илья. Спокойной ночи, - после закрыла за собой дверь в спальню, устало прошла к постели и залезла под одеяло.

Легла на бок и подтянула к животу ноги, вновь ощущая тоску и чувство одиночества. Вдруг захотелось плакать, настолько жаль себя стало. Покачала головой от собственной дурости, и извращенной женской логики, которой, казалось, прежде не страдала, я уткнулась лицом в подушку и зажмурилась, приказав себе спать. Но вместо этого внимательно прислушивалась к шумам в квартире, ожидая, что вот-вот сейчас должна хлопнуть входная дверь и я вновь останусь одна.

Расслышала негромкий стук трости и с удивлением поняла, что этот звук приближается. Почти бесшумно открылась дверь спальни, а после негромкий щелчок язычка дверной ручки, свидетельствующий, что дверь плотно прикрыли. Тихие шаги, которые обошли постель, и через несколько секунд ощутила, как матрас рядом прогибается под новым весом. Мужчина лег поверх одеяла, осторожно придвинулся и обнял меня поперек туловища, даря спокойствие и тепло.

Помедлила некоторое время, размышляя, стоит ли еще продолжать притворяться спящей, и решила, что все равно никого не обману. Потому осторожно повернулась на другой бок, лицом к мужчине, чтобы встретиться взглядом с карими глазами.

-Спокойной ночи, - слабо улыбнулся Илья.

-Спокойной, - выдохнула я и придвинулась ближе к мужчине, спрятав на его груди свое лицо и неуместную улыбку. Почувствовала легкий поцелуй в висок, вдохнула приятный аромат парфюма от его рубашки и закрыла глаза, чтобы почти сразу провалиться в сон, пригревшись в тепле надежных и сильных объятий.

***

Еще никогда на моей памяти сигнал телефона не был настолько противным. Я решила по своему обыкновению проигнорировать звук, но рядом со мной заворочался мужчина, который не дал мне банально прикрыться подушкой и мирно уснуть.

-Скажи, что это твой, - жалобно и хрипло после сна, попросила я.

-Мне никто не звонит в это время, - безжалостно разрушили мои надежды и подлые мысли, на тему отправить разбираться с навязчивым звуком самостоятельно. Тяжело вздохнула, отбросила одеяло и, не открывая глаз, со страдальческим стоном села в постели. все бы ничего, сбросить звонок до лучших времен и дело с концом, вот только адский агрегат надрывался в гостиной, и замолкать, вроде не собирался.

-Кто ж там такой упорный? – проворчала я и поплелась из спальни, растирая ладонями лицо, и отчаянно зевая. Про впечатление, что я сейчас могу производить, я даже не подумала. Пусть Илья сразу видит, кого он так упорно добивается. Быть может, в мозгах у мужчины вовремя просветлеет и он одумается ломать себе жизнь отношениями с неуравновешенной истеричкой вроде меня.

Упорным оказался мой далекий во всех отношениях родственник, от имени которого, светящегося на дисплее, я моментально проснулась и бросилась к телефону на невероятной скорости, судорожно нажимая на «ответ».

-ДА! – громко ответила я на английском, а Денис на том конце провода и Мира устало произнес:

-Привет, я тебя разбудил, да?

-Не страшно, - заверила я, вспоминая, что у родственника сейчас и вовсе ночь.

-Все равно прости. Просто я просмотрел полученные документы после работы, провозился до самой ночи и у меня возникли вопросы к твоему другу. Как я могу с ним связаться?

-Эм… - замялась я. – Подождешь пару минут?

-Да, конечно, но если только не долго. А то с утра мне на работу.

-Да-да, конечно, - заверила я, и метнулась в спальню, по прежнему в брюках и рубашке, поверх одеяло мирно спал Илья. На секунду умилилась этой картиной, а после тряхнула головой, отгоняя наваждение, и бросилась на постель, вцепившись в плечи мужчины, и с силой потрясла: - Илья, поднимайся, это срочно!!! – завопила я ему на ухо.

-Что? – изумился Рязанов посмотрев на меня сонным взглядом. – В чем дело?

-Там тебя к телефону.

-Меня? Кто?

-Денис, в смысле Дэн, короче! – возмутилась я и банально спихнула мужчину с постели, слезла сама, а после нагло потащила недоумевающего Илью в гостиную. – Он хочет уточнить некоторые моменты по твоему делу. Ответь, пожалуйста, а то время у него ограничено, - сунула в руки мужчины свой смартфон, а после несколько запоздало с тревогой поинтересовалась: - Ты на английском говоришь? Или мне переводить?