-Как?

-Ты же учился на юриста, - робко напомнила я. – Ты мог бы устроиться по специальности. Знакомые у меня еще есть, даже в этой сфере, думаю, они не откажутся помочь по старой дружбе.

-Что? – опешил мужчина, словно я предложила ему работать на угольной шахте.

-Я могу устроить тебя в фирму… - начала я, но меня перебили.

-И зарабатывать копейки, сидя в офисе?

-А чего ты хочешь? – устало посмотрела я на него. – Сейчас ты зарабатываешь позированием даже меньше, чем мог бы, работая по специальности. Нам все равно пришлось бы выкручиваться в скором времени. Мои накопления с продаж картин уже заканчиваются. Мы бы все равно не потянули эту квартиру.

-Ты издеваешься, да? – посмотрели на меня, словно я решила его добить. – Мало того, что придется работать, шесть на один, так еще и жить за городом в сраной однушке, каждый день добираясь до работы по нескольку часов! И ради чего? Ради твоего брата, который сам себе же и нагадил?! – резко дернулась от его высказывания, но решила промолчать, убеждая себя, что скандал ни к чему не приведет. – Пусть сам выкручивается!

-Если бы он мог, я бы не пришла к такому решению.

-Я не собираюсь страдать из-за придурочного игромана!

-Пострадай из-за меня. – огрызнулась я.

-Как ты можешь так просто просить меня об этом?

-А почему нет? – с вызовом посмотрела я на него. – Ты говорил, что любишь. – напомнила я, а после сглотнула и попробовала зайти с другой стороны. – Вань, я не могу бросить брата с его семьей в такой ситуации. Рязанов -  слишком серьезный человек, чтобы с ним бодаться. Он запросто испортит жизнь брату, или, вообще добьется, что тому дадут судимость, если вообще не посадят. Что после этого будет с Катей и Егором?

-Почему меня должно это волновать? Я должен думать о своей семье…

-О какой? Мы с тобой так и не женаты.

-То есть, это твоя месть, да? – уперев руки в бока, произнес он, встав напротив меня.

-Какая месть? – поморщилась я, чувствуя, как нестерпимо разболелась голова, больно ударяя по нервам. – Я просто констатирую факт, – устало вздохнула я, зажмурившись, надеясь, что боль отпустит.

-Ладно, - вдруг произнес Ваня. – Хочешь ты им помочь – я понимаю. С трудом, но понимаю. Но зачем продавать квартиру?

-Это единственный способ, благодаря которому можно быстро получить необходимую сумму. – объяснила я. – В кредит мне никто не даст, как и брату. В долг тоже, ты сам говорил, что я уже не та, кем была прежде. – с горечью добавила я. – А деньги требуются уже через шесть дней. Я уже связалась с знакомым риелтором, он сказал, что если снизить цену на квартиру хотя бы до одиннадцати миллионов, то ее сбудут всего за несколько дней, за наличный расчет. Это как раз то, что мне и нужно.

-До одиннадцати?! Так мало? Нам же ничего не останется!!! Совсем ничего! И это с квартиры, которую ты покупала почти за двадцать?

-Повторяю: выбора нет. Либо так, либо у Вовки будут проблемы.

-Вообще никаких вариантов?

- Еще можно было мне согласиться и отдать себя в рабство на месяц другому мужчине, – зло произнесла я, массируя виски пальцами.

С новостью о том, что я решила продать квартиру, моему жениху было необходимо пояснить всю ситуацию. И если брату я не решилась рассказать о предложении Рязанова, чувствуя иррациональный стыд, то Ване рассказала, просто из желания, чтобы меня пожалели, посочувствовали и поддержали, сказав, что я сделала все правильно. А тут:

-Да уж лучше бы так, чем продавать квартиру, – зло выплюнул Ваня, а после изумленно замер, поняв, что только что сказал. – Даш… Даш, это не то, что я имел ввиду. – поспешил он оправдаться, но пружина в моей голове резко выстрелила с его словами, и что-то во мне моментально перегорело. Что-то окончательно умерло, после нескольких лет имитации жизни. И, как не странно, было не так больно, как я думала. Только чувство сожаления поднималось, не давая нормально дышать.

-Пошел вон, – процедила я слова сквозь зубы.

-Даша, Дашенька, прости, это совсем не то… - попытался Ваня меня переубедить и извиниться, но я наполнилась какой-то болезненной решимостью, подгоняемая бешенством и болью разрушенных ожиданий.

-Собирай свои вещи и уходи, – холодно закончила я, не желая смотреть на того, кого наивно считала родным и верным. И кто готов был спокойно продать наши отношения, ради комфортного проживания.

-Ну и дура. – выплюнул он и, схватив куртку, ушел, громко хлопнув входной дверью. А я опять осталась в одиночестве…

Глава 4

Расставание с квартирой произошло… быстро. Даже слишком. Я даже предположить не могла, что все произойдет в такие сжатые сроки, что уже через пять дней у меня на руках будет договор купли-продажи, с неизвестным мне человеком.

Уже на следующий день после ссоры с Ваней я обратилась за помощью к своему знакомому риелтору, оформив на него доверенность и передав все документы на квартиру, которая, когда-то надеялась, станет для меня домом… но не стала. За два с лишним года так и не стала даже отдаленно похожей на это понятие, несмотря на мои первоначальные радость и предвкушение после покупки. Вероятно, это одна из причин, почему я так легко пришла к подобному решению продать ее. Было жаль, но не так, как, допустим, вариант с продажей дешевого, захолустного клочка земли за городом, где жили родители.

Ссора с женихом больно ударила по, и без того, расшатанным нервам, вызывая в душе муторное чувство и предательскую, трусливую надежду, что все обойдется. Просто нужно время, чтобы остыть нам обоим. В глубине души я все еще отчаянно надеялась, что он меня любит и обязательно вернется. Мне безумно хотелось верить в это, потому я запретила себе отчаиваться, решив поговорить с Иваном после того, как закончу со всеми делами, практически не сомневаясь, что все образумится.

После риелторской конторы я съездила по нескольким адресам, в поисках временного съемного жилья и уехала ни с чем. По иронии судьбы, я вот-вот стану миллионершей, а съемные квартиры оказались мне не по карману. Во всяком случает те, что были в хороших районах, в которые я по наивности сунулась.

Чтобы наверняка управиться с продажей в ближайшее время, сумму за свою квартиру я потребовала смешную, практически в два раза ниже реальной стоимости, которой мне хватить лишь на погашение долга брата и… и на его лечение. Это стало условием моей помощи для Володи. Через тех же знакомых, которых у меня оказалось на удивление много, я нашла хорошую клинику, специализирующуюся на различных видах зависимости. Вот только поразительно дорогую. С ними я тоже связалась и узнала, что курс лечения для брата составит почти четыре месяца, каждый из которых стоил около двухсот тысяч.

Когда о моем решении погасить за брата долг узнала Катя, она разрыдалась у меня на груди, сбивчиво благодаря за помощь, однако Вовка был категорически против. Этот горделивый болван хотел отказаться, теша свою гордость, невзирая на риски и возможности, когда Катя моментально ухватилась за эту идею. Тогда невестка посмотрела на Вову и просто не оставила ему выбора, поставив ультиматум: или он соглашается на мою помощь, с последующей выплатой долга, или она подает на развод. Стоит ли говорить, что Вовке просто некуда было деться? Но вот когда я поставила дополнительное условие, в виде лечения брата, задумалась даже невестка, которой предстояло остаться на целых четыре месяца одной с ребенком, без работающего мужа и самостоятельно поддерживать убыточный бизнес, до возвращения Вовки. Но, подумав, Екатерина согласилась, не желая более рисковать, опасаясь каждый день, что Вова может сорваться и вновь удариться в азартные игры.

Покатавшись несколько дней по городу в поисках подходящего жилья, я пару раз допускала мысль, а не пожить ли это время вместе с Катей? Все же, они мне должны, и вряд ли невестка осмелится показать мне на дверь. Но быстро отмела эту мысль. Зная свой характер, и ее не менее тяжелый, я поняла, что меня хватит ровно на полдня, прежде чем я сама же и сбегу. Одно дело, когда она благодарит меня за помощь, пребывая в безвыходном положении, и совсем другое, когда все успокоится, опасность минует, и появится такой раздражитель, как я. И, поверьте, я - та еще пакость, с аналогичным характером. И Катя мне мало в чем уступала. Наверное потому мы не могли с ней найти общий язык, довольствуясь редкими встречами. А вот брат, обладатель более мягкого и сговорчивого характера, нисколько не страдал от доминирования жены в моральном плане. Видимо, закаленный горьким опытом проживания со мной…

Да и, если честно, мысль, что в одной со мной квартире будет почти чужой человек и ребенок, пусть и любимый племянник, вызывала панику и отторжение. Особенно в свете моей появившейся любви к одиночеству.

Уже на четвертый день мне позвонил риелтор с «радостной» новостью, что покупатель найден и готов заплатить сразу всю сумму. И я дала "добро", чтобы уже на следующий день мне сообщили, что я более не являюсь хозяйкой квартиры, а на мой банковский счет поступила крупная сумма.

В тот момент, стоя посреди очередной съемной квартиры, и слушая тарахтения хозяйки, на меня напала какая-то апатия и стало просто на все плевать. Как и на квартиру, в которой я находилась и возненавидела с первого взгляда. Потому, перебив пожилую женщину, которая перечисляла сто первый пункт «нельзя», я сказала, что согласна на условия, заплатила предоплату за два месяца, подписала договор с ушлой дамочкой и получила жиденькую связку ключей на шнурке. Почему-то этот шнурок меня добил окончательно и, оставшись одна, я истерично засмеялась. И хохотала до тех пор, пока не обнаружила себя сидящей на пыльном полу, смеющуюся сквозь крупные, горькие слезы.

На следующий день я перевезла часть своих вещей с прошлой квартиры, откуда в мое отсутствие успел уже съехать Ваня, забрав все свои вещи и те, которые считал своими, но я не вглядывалась. Затем оплатила курс лечения брата, о чем и оповестила последнего, сообщив, что его ждут уже на следующей неделе. Вовку это, разумеется, не порадовало, но мне было плевать. На все плевать. Вдруг я поняла, что все чувства во мне словно перегорели, и вообще все казалось дурным сном. Все, кроме одного. В душе появлялись злость и ненависть. Такие жгучие, которые не давали усомниться, что все происходит на самом деле. Но я была рада даже им, так как это было единственным подтверждением, что я еще не сломалась и не выгорела до конца, чего боялась… и на что в тайне надеялась, желая, что вместе со всеми эмоциями уйдет и застарелая, глубокая, тупая боль, что не отпускала меня уже несколько лет и не давала нормально жить. Но родители бы не одобрили этих мыслей, потому я продолжаю бороться. Знать бы еще, за что…