— Об этом знал еще твой помощник…

— Ты сейчас серьезно? Да Митч все свои деньги вгрохал в переезд и наш новый офис! И еще в то, чтобы начать пополнять наш собственный сток… Вот зачем сейчас оправдываться и врать? В чем смысл? Раз для тебя наши потрахушки стоили так немного, для меня-то тем более… И я точно больше не подойду.

Я дернулась.

А потом спросила:

— Тогда зачем ты мне звонишь? Раз все понял… и вычеркнул уже из своей жизни?

Пауза.

И хриплое:

— И правда, зачем?

Но трубку он не положил.

Это сделала я. Открыла рот, чтобы объяснить про Митча, чтобы предложить дозвониться тому поставщику и вывести помощника на чистую воду…

И закрыла, нажав на «отбой».

Потому что поняла — раз он с такой легкостью поверил в мое, по сути, предательство, значит сам в состоянии предать.

Я не просто отступила. Я оборвала все контакты — в том числе с теми поставщиками, у которых мы могли пересечься с Холлом Я заставила себя забыть…. о, это я умела. И за семь лет ни разу не пожалела, что поступила так. Потому что его растущая репутация ублюдка и жесткое, порой жестокое по отношению к другим игрокам поведение, а также многочисленные модельки рядом, сменяющиеся с космической скоростью, только уверили меня, что не стоит иметь с ним никаких дел.

Я ведь и правда забыла… Нет, не вела себя как с незнакомцем — в конце концов я должна была знать в лицо самых крупных игроков на рынке — но в моей голове будто отключилась та часть мозга, которая отвечала за наше знакомство.

Так было лучше.

Спокойней.

И никто не знал — кроме нас троих — что когда-то моей кратковременной слабостью стал Деймон Холл. Я никому не рассказывала.

И больше не планировала делать его своей слабость, но… боги смеются, когда люди планируют.

Глава

Наши дни

Аманда Хендерсон


Ночью прошлое накрывает меня волной.

Визгливыми криками неизвестных зверей. Удушливой гарью насыщенного воздуха джунглей. Ворчанием аборигенов, которые будто решают у своих костров, стоит ли нас сожрать…

Я вдыхаю воспоминания семилетней давности и пытаюсь с каждым выдохом отпустить неизвестно откуда взявшуюся боль, но выходит плохо.

За стенами своего офиса, за гранями драгоценных камней гораздо проще быть сильной и самостоятельной. Здесь же я чувствую, будто с меня заживо сдирают кожу. И каждое несказанное слово — соль на моих ранах.

Я стараюсь дышать размеренно даже не потому, что боюсь показать кому-то, как мне тяжело, но потому, что надеюсь на размеренное дыхание и аутотренинг, которому научил меня психотерапевт. Надеюсь все-таки забыться… Только не получается.

В другом углу хижины почти осязаемо не спит Холл. А может спит и видит не самые простые сны. По-хорошему, уже можно было рассказать правду. Не оправдываясь и не доказывая — просто чтобы он был в курсе ситуации, котора во многом повлияла на поведение Митча сегодня и на протяжение всей этой поездки. С другой стороны, кто я такая, чтобы расшатывать сложившийся тандем? Они ведь прекрасно существовали вместе, и если бы Митч в самом деле хоть как-то вредил своему боссу — напарнику, тот давно бы прогорел.

В общем, ночь тянется бесконечным комом в горле, а утром выясняется, что помощник Холла точно не собирается идти дальше. Более того, договорился с проводниками, что те проводят его в ближайшее поселение и дальше, туда, откуда мы выезжали какую-то бесконечность назад.

Те только рады. Они потеряли лодку, может что еще, и вовсе не горят желанием и дальше испытывать себя на прочность. Сколько бы ни рассказывали про сельву и свою храбрость, для них эта поездка — всего лишь способ добыть пропитание.

Я вижу, как наливается краской лицо Холла. Он отводит помощника в сторону и начинает что-то выговаривать, но, судя по поджатым губам Митча, тот уже принял решение. Он смотрит на Деймона устало и уверенно, и, похоже, не собирается хоть сколько-нибудь держаться за свое место. Я не знаю, как были построены их взаимоотношения, работал ли Митч за проценты или имел собственные сделки, но знаю, что терять вот так… неприятно.

Им обоим.

Может они еще договорятся… по возвращении Холла. Но сейчас, похоже, их пути расходятся.

Мрачнеющий с каждой секундой брюнет сплевывает, а потом возвращается к нам и шагает к одному из проводников.

— Ты ведешь нас дальше.

— Но мы уже договорились… — видно, что бразилец предвкушал скорый отдых, и ему совсем не улыбается оставаться в нашей «радушной компании».

— Изначально ты договаривался со мной. И остаешься со мной. А я иду дальше. Отведешь меня… — он мельком смотрит на меня, а потом выдает, — … нас в оговоренный конечным пунктом город. И потом отправляйся куда хочешь.

— Без лодки это не…

Но Деймон так на него, что проводник заткнулся и поднял руки в знак смирения.

Я же отправляюсь собирать вещи.

За этим занятием меня и застает Джемма. Встает возле, подперев бока:

— Только не говори, что ты пойдешь за ним. У нас ведь есть возможность вернуться с минимальными потерями…

— Не скажу, — пожимаю плечами. — Ты и сама все видишь.

— Я ведь не могу тебя оставить, — вздыхает помощница и трет переносицу. — Хотя когда я много лет назад нанималась на работу, предполагалось, что это будет самый красивый и чистый… во всех смыслах бизнес.

Я заканчиваю паковать рюкзак, встаю и спокойно смотрю на девушку.

А потом мягко говорю:

— Я не буду тебя заставлять. И санкций никаких не будет. Каждый здесь принимает решение независимо от предыдущих договоренностей…

— И Гибсон?

Чуть морщусь.

По-хорошему, он мой телохранитель и как раз и должен остаться, чтобы защитить. У него деньги, у него оружие… но я считаю, что у него есть и право не делать то, на что он изначально не соглашался.

— И Гибсон… — выдыхаю, но меня прерывают.

— Я и решил. Иду с тобой. И прихвачу еще и эту красотку, потому что в жизни не позволю ей шататься по сельве с двумя чужими мужиками, — мужчина обнимает Джемму и та невольно примыкает и крупному мужскому телу.

А потом вздыхает.

— Хорошо. Мы идем.

И правда идем.

День, два, три.

Как ни странно дальнейшее перемещение вызывает у меня меньшее неприятие. Может я уже и правда привыкла к скудной и однообразной еде и климату. Может мы уже достаточно сместились к югу и западу, чтобы влажность и жара перестали быть такими мерзкими.

А может мне теперь есть с чем сравнивать… и я понимаю, что мои физические страдания значат для меня меньше, чем душевные.

На ночь мы всегда разбиваем лагерь в защищенном месте, вешаем сетку и зажигаем огонь — и мне даже начинают нравиться эти остановки. Треск костра, одна фляжка на всех, задумчивое и усталое молчание.

Только в тот вечер, когда проводник объявил, что это последний раз, и завтра мы выйдем к городку, а Джемма с Гибсоном уходят подальше, заворачиваются в защитную ткань и затихают, ко мне подсаживается Холл и нарушает относительную тишину.

— Ты расскажешь, что произошло тогда.

— Ты ведь даже не спрашиваешь, а утверждаешь, — передергиваю плечами, отводя взгляд.

— Да. Потому что ты расскажешь. Сейчас.

Глава 26

Версия, которую выдала вчера Хендерсон, осела песком на зубах. Я чувствую его, когда сжимаю челюсти, а делаю так почти постоянно. Потому что хочу выспросить подробности, потребовать рассказать еще раз то, что и так четко отложилось в моей голове, но… не позволяю себе.

Я умею анализировать. И вижу, насколько правдоподобно то, что она озвучила. И понимаю, что ей нет особого смысла врать. Уже нет, спустя семи лет. И Митч своим поведением и уходом только подтвердил каждое слово.

Тем не менее, пусть я не склонен играть в прятки, сейчас я прячусь. От себя самого и нашего прошлого. И уговариваю себя, что не могу поверить в произошедшее, хотя сам понимаю — не хочу. Потому что если это окажется правдой полностью, то я еще больший мудак, чем думал о себе.

И сам разрушил пожалуй самое яркое противостояние в своей жизни.

Я знаю, что Митч далеко не ангел — иначе он вряд ли бы мог ужиться с демоном. Я знаю, что мы оба далеки от идеала и пусть ведем свои дела максимально честно, но жестко. И найдется немало людей, справедливо недовольных нашими методами. Или отношением к ним.

Но я также знаю, что, во многом, мое отношение к Митчу основывается на уверенности, что он не предаст. А то что я услышал, уж слишком похоже на предательство. То что он устранил из моей жизни девушку, которая оказалась мне на самом деле интересна.

Я ведь не забыл ни дня с ней. Хотя пытался. Хотя, если брать всю нашу жизнь в целом, время с Амандой было мгновением.

Мы ничего друг другу не обещали, ничего не были должны друг другу. Трахались как сумасшедшие и упивались искрами, вспыхивающими между нами.

Но… я помню так же, какое удовольствие получал от её дерзости. Как смеялся над её довольно циничными шутками. Как любил засыпать, прижимая рыжую к своему боку. И как гордился ею и еёзнаниями, понимая, что передо мной настоящий охотник за драгоценностями.

А это уже совсем не похоже на простой трах, не так ли?

Я также помню, как хреново мне было, когда я узнал о той сделке. И как хотелось, чтобы у нее нашлись веские причины, благодаря котором я мог бы ее оправдать. Но она не оправдывалась. А я потом не подпускал никого близко. И больше не искал причин её увидеть и расспросить.

И тем не менее это она сейчас тащится по мерзкой сельве вместе со своей пыхтящей помощницей и телохранителем. Она, а не Митч…

Я почти не верю, когда мы действительно добираемся до небольшого городка, от которого ведут пусть не асфальтированные, но нормальные дороги. И там есть нормальный душ, нормальные кровати и нормальный туалет, по которым мы, жители цивилизации, умудрились адски соскучиться.