— Кто следующий? — спросил один из молодых парией за прилавком, вытирая руки о передник. — Чем могу быть полезен, сэр? — поинтересовался он, улыбаясь Дэвиду.

Дэвид посмотрел на список над головой:

— Могу я заказать яйца с беконом?

— Хорошо, подходите ближе.

Официант повернулся и столкнулся со своим коллегой:

— Эй, полегче, Джо. — Он хрипло засмеялся и быстро нагнулся, пока Джо делал вид, что готовит пунш. Затем повернулся к Дэвиду:

— Какие яйца вы предпочитаете?

— Жареные, пожалуйста, — ответил Дэвид.

По гастроному прошла волна смеха. Молодой человек тоже усмехнулся, глядя на Дэвида.

— Они все жареные. Я имею виду, как их приготовить. Вы хотите глазунью или обжаренные с двух сторон?

Дэвид смущенно улыбнулся:

— Э-э, обжаренные — так будет лучше.

Парень ушел, свистя и гремя кастрюлями за холодильником, позже вернулся снова к прилавку:

— Что-то еще?

— Да, большую чашку черного кофе.

Молодой человек действовал, как хорошо обученный бармен: достал стакан из раздаточного устройства и прокрутил его один раз в воздухе, перед тем как налить кофе из резервуара, защелкнул на нем крышку, раскрыл коричневый бумажный пакет, аккуратно поставил стакан внутрь, как раз к тому моменту, когда из-за холодильника появился молодой прыщавый парень, со свертком в руках, обернутым в белую жиронепроницаемую бумагу.

— Кто заказывал яйца с беконом?

— Это мое. — Паренек, обслуживающий Дэвида, схватил блюдо из рук молодого человека и положил в бумажный пакет рядом с кофе.

— Три восемьдесят.

Дэвид вытащил бумажник из заднего кармана джинсов и протянул пять долларов. Парень пробил заказ и отдал сдачу.

— Ваша сдача — доллар, двадцать. Приятного аппетита и хорошего вам дня!

— Спасибо, — сказал Дэвид, и на его лице появилась легендарная американская улыбка-клише.

— Следующий? — спросил молодой человек.

Дэвид отодвинулся в сторону, пока следующий клиент подходил к прилавку, чтобы занять его место. Он остановился и вернулся к обслуживающему его человеку.

— Извините, вы могли бы мне подсказать, как добраться до порта?

— Вы имеете в виду до гавани?

— Да, извините, до гавани.

— Поверните направо, первая улица направо — это Жемчужная улица — и продолжайте идти по ней. Если после этого вы пройдете еще триста пятьдесят ярдов, то промочите ноги, так что остановитесь где-то на трехстах.

— Спасибо, — ответил Дэвид, дружелюбно усмехаясь молодому шутнику.

— Нет проблем, — сказал тот и повернулся к старику, который подошел на место Дэвида.

Дэвид вышел из гастронома, ярко светило солнце, и он улыбался. Он решил не есть то, что купил, пока не дойдет до гавани, поэтому быстрым шагом отправился по тому пути, который указал ему молодой человек.

Жемчужная улица была такой же, как и все остальные, увиденные им в Лиспорте, — с широкой оживленной проезжей частью, с отдаленными друг от друга домами, уединенными каждый на своем участке и отгороженными от тротуара заборчиками. Дорогу тут и там пересекали небольшие улочки, уходящие в стороны длинными рядами одинаковых построек. Но городок не был полностью застроен: то и дело Дэвиду попадались зеленые газоны, на площадках которых могли бы уместиться еще стандартные домишки. Эти зеленые пространства придавали чистеньким улицам открытость.

Улица, наконец, закончилась, переходя в широкую полосу шоссе, ведущего к гавани. Дэвид подошел к маленькой сторожке на входе. Старик, который был чем-то занят, бросил на него быстрый поверхностный взгляд и отвернулся. Поскольку поблизости больше никого не было, Дэвид, поощренный ранее дружелюбием, проявленным к нему людьми в гастрономе, решил растопить лед старика и вовлечь его в беседу.

— Доброе утро. — Он намеренно продолжал стоять около окна сторожки, держа в одной руке свой бумажный пакет, а другой загораживая глаза от яркого солнечного света, поскольку смотрел в сторону пристани. — Чудный день.

Старик посмотрел и опять отвернулся.

— Да уж. — Сказав это, он наклонился вперед, чтобы прибавить громкость телевизора, скрытого под подоконником.

Дэвид почувствовал, что ему не удалось вовлечь мужчину в беседу, но он тут же преодолел это ощущение с твердым намерением продолжить разговор. Собственная реакция удивила его: старик ведь вот-вот взорвется.

— Это Атлантический океан? — спросил он с беззаботной невинностью в голосе, словно и правда пришел в замешательство, глядя в сторону гавани. — Он кажется таким тихим и спокойным.

Старик неохотно поднялся с места, понимая, что ему придется ответить, прежде чем его наконец оставят в покое, и, высовываясь из небольшого окна и тыкая пальцем в направлении воды, сказал:

— Это не Атлантика, это — Большой южный залив. — Направление его пальца изменилось. — Атлантика дальше, по ту сторону Огненного острова.

Дэвид посмотрел на длинную полосу земли, растянувшуюся мили на четыре в заливе:

— А туда можно как-то добраться?

— Отсюда идет паром каждые полчаса.

Старик, чувствуя, что он сказал достаточно, отвернулся от окна и снова уселся перед телевизором, показывая, что больше не намерен продолжать разговор. Дэвид скорчил рожицу, беззвучно передразнивая его за невоспитанность, и пошел прочь от сторожки.

Он направился дальше параллельно гавани, вдоль небольшого сквера, отгороженного от дороги стеной дикого шиповника, буйно разросшегося вдоль массивной изгороди с двойными железными перилами, такой непринужденной и простой, что она напомнила ему детство. Через двадцать ярдов изгородь прерывалась аркой над железными воротами, на которых висела небольшая медная табличка с надписью «Мемориальный сад жителей Лиспорта». Он отрыл ворота и вошел.

Ухоженные лужайки и клумбы расположились в центре вокруг большого бетонного постамента, на котором возвышалась старая серая морская гаубица, указывающая своим отслаивающимся стволом в сторону залива. Около нее на легком морском бризе, на высоком белом флагштоке, трепетал звездно-полосатый флаг. Дэвид обошел пушку, чтобы направиться в дальний конец сада, и встал, некоторое время вглядываясь в соленые воды залива, в то, как они лениво накатывались на вертикальный деревянный ряд свай, защищавший сад от размывания. Он отошел назад и осмотрелся в поисках места, куда бы присесть, и заметил деревянную лавочку под стволом пушки. Дэвид сел, готовый насладиться своим завтраком и видом на пристань. Все было невозмутимо, безмятежно тем утром. Только жалобный крик чаек да звон стальных канатов на мачтах яхт, плотно прижавшихся друг к другу, слегка нарушали эту чарующую тишину.

«Как прекрасно, — подумал он про себя, — чертовски прекрасно».

Уходить из сада не хотелось, но, посмотрев на время, Дэвид обнаружил, что пробыл здесь больше полутора часов, и понял, что должен вернуться домой, чтобы увидеться с Ричардом. Он поднялся со скамьи, бросил обертки от завтрака в урну и, быстро направившись к воротам, вышел из сада, сердечно помахал своему сварливому другу, проходя мимо его сторожки, и направился обратно к Жемчужной улице.

Главная улица Лиспорта уже была заполнена автомобилями и велосипедами, а на тротуарах суетились покупатели. Окунувшись в толпу прохожих, Дэвид подумал, что надо бы купить Кэрри маленький подарок за ее доброту и заботу о «человеке-невидимке». Заметив цветочный магазин на противоположной стороне улицы, он быстро перешел дорогу и вошел внутрь.

Через несколько минут Дэвид появился, держа в руках огромную охапку гвоздик, при этом пытаясь положить сдачу в бумажник. Он быстро пошел, но часть монет выпала у него из рук и упала, зазвенев, на тротуар, отскакивая в разные стороны. Ругая себя, он осторожно наклонился.

Собрав монеты, выпрямился и обнаружил, что стоит прямо лицом перед доской, обклеенной множеством объявлений. Он посмотрел на название. Это было «Бюро поддержки безработных», маленькое бюро по трудоустройству, которое он впервые увидел сразу по прибытии в Лиспорт.

Он уже повернулся, чтобы уйти, как его глаза подметили кое-что интересное на доске объявлений. Дэвид остановился. Он сделал шаг назад и наклонился, чтобы прочесть карточку в нижней части левого угла.

«Требуется временный мастер для общей работы в саду, предпочтительно с опытом работы, но не обязательно. Обратитесь в бюро».

Дэвид медленно выпрямился и немного постоял, не отрываясь от объявления. Затем отошел от доски, погрузившись в размышления, и не спеша пошел прочь. Пройдя несколько шагов, он почувствовал сильный удар сзади по ногам — молодая женщина везла коляску, неожиданно наехав на шагающего впереди Дэвида.

— О, прошу прощения, — сказала она.

Дэвид отскочил в сторону, чтобы уступить ей дорогу.

— Нет, что вы, это я должен извиниться, — ответил он, улыбаясь. — Просто я взял тайм-аут, потому что никак не могу кое на что решиться.

Молодая мамаша засмеялась:

— О, со мной случилось нечто похожее только что в супермаркете, но я списываю все на свое состояние после родов.

Дэвид нахмурил брови:

— М-м-м-да, боюсь, что не смогу оправдаться тем же.

Женщина приветливо улыбнулась:

— Да, не сможете. Но я тогда мысленно сказала себе: «Эй, сегодня прекрасный день, почему бы тебе все-таки не решиться на это!» Может быть, вам просто нужно сделать то же самое?

Она взглянула на него, игриво сощурив глаза, толкнула вперед коляску и продолжила свой путь. Дэвид не двигался с места и смотрел ей вслед. «Она права, — подумал он про себя, — какого черта!» И, оживившись от этой мысли, развернулся и направился назад, к бюро.

Дэвид уверенно открыл дверь и был приятно поражен тем, как все здесь было обустроено внутри — из мебели были только диван, два стола и журнальный столик, два стула и картотечный шкаф. Но это так необычайно гармонировало с мягкими розовыми стенами, будто подобранными в тон покрывалу на диване и теплых розово-голубых оттенков паласу.