— Конечно.

Легкое царапанье по входной двери означало, что Додди вернулась. Он нажал на кнопку, отвечающую за громкую связь, и пошел открыть ей дверь, в то время как по спикеру прозвучал звонкий голос Софи:

— Алло, папа? Алло! Алло!

Дэвид подбежал к телефону и выключил громкую связь:

— Алло, Софи?

— Привет, папа!

— Как ты быстро! Я не ожидал, что тебя так легко найдут.

— Я просто шла по коридору к классу, когда мисс Дженкинс поймала меня. Она сказала, что ты все еще в Америке.

— Да, я здесь.

— А сколько сейчас там времени?

— Начало седьмого.

Софи засмеялась:

— Нет, разве это не смешно? У нас уже был французский, биология и математика, а ты только встал с кровати!

— Да, это кажется немного несправедливым, не правда ли? Подожди минутку. — Он сделал паузу, для того чтобы швырнуть подушкой в собаку, которая почему-то решила, что кровать — это подходящее место для утренних очистительных процедур. — Так как дела? Бабуля приезжала в субботу?

— Да, приезжала и даже посмотрела мою игру в теннис, узнав, что крикетный матч Чарли отменен. В Клевли-Холле было что-то типа ветрянки.

— Так что же, ты победила?

— Нет. Мистер Хантер думает, что это потому, что Рози Брэйфвэйт и я болтаем на корте слишком много.

— И ты?

— Ну, это очень трудно, папа! Если мы вдруг подумаем о чем-то действительно важном, что стоило бы сказать друг другу, мы должны сделать это немедленно, иначе мы об этом забудем!

— И что же оказалось таким важным, чтобы говорить об этом в субботу на корте?

Софи хихикнула:

— На самом деле мы задались вопросом, какой шампунь нам следовало бы рекомендовать одному из наших противников, потому что у нее были ужасно грязные волосы.

Дэвид засмеялся:

— Да, это кажется действительно важным, Софи. Настолько, что ради этого и правда стоит оставить игру!

— Мы ее не бросали! Мы только… Ну, в общем, стали немного несобранными, что ли, и не смогли точно бить по мячу! Ой, папа, мне уже пора возвращаться в класс.

— Подожди еще немного. Я хочу спросить тебя кое о чем.

— О чем?

— Ну, о том, ну… Что ты думаешь, только честно, если бы я сказал, что собираюсь остаться здесь, ненадолго?

— Что? В Америке?

— Да.

— Почему?

— Чтобы немного отдохнуть.

Софи молчала какое-то время.

— А на сколько примерно?

— Я не знаю. На месяц, наверное.

— Но это не ненадолго, папа!

— Да, я знаю. Это только… Ну, понимаешь, у меня есть определенный вид работы, которую я хотел бы сделать, и месяц — минимальный срок для ее осуществления. Но я откажусь от этой затеи, Софи, если ты хочешь, чтобы я вернулся.

Софи вздохнула:

— Нет, я думаю, что это хорошая идея, папа, Я говорила бабуле на прошлой неделе, что тебе надо остаться там на некоторое время, и, пока тебя не будет, я все равно буду занята подготовкой к экзаменам.

— Ты действительно так сказала бабушке?

— Да, конечно! Я думаю, тебе необходимо сменить обстановку.

Внезапно Дэвид почувствовал комок в горле, услышав от дочери такие разумные слова.

— Но ты будешь нам писать, ведь правда?

— Конечно, буду!

— И ты вернешься к тому времени, как начнутся каникулы?

— Обещаю тебе это.

— Хорошо — тогда у меня нет никаких серьезных возражений. Хочешь, чтобы я сказала об этом Чарли и Харриет?

— Не знаю. Возможно, было бы лучше, если бы я сам сообщил им об этом.

— Не обязательно — просто напиши им письмо, а я все объясню. Для Чарли это войдет в одно ухо, а из другого выйдет, да и Харриет кажется достаточно счастливой, так что мне не придется говорить с ней об этом слишком много. Слушай, папа, теперь я действительно должна идти. Напиши поскорее и, независимо от того, чем ты будешь занят, не забудь о моем шестнадцатом дне рождения, если не вернешься к этому времени. Все, пока. Люблю тебя сильно.

Дэвид положил трубку и сидел какое-то время уставившись на стену. Софи одобрила его планы, и теперь в нем боролись два противоречивых чувства — вины и облегчения. Он медленно поднялся со стула. Что ж, если планы не удастся реализовать, тогда он в любой момент может вернуться домой. Но он должен попробовать. Дэвид взял полотенце с кровати и пошел в ванную.



Дом Ньюманов находился недалеко от его нового местопребывания, и благодаря Додди у Дэвида было много времени, чтобы добраться до него. Он решил ехать через гастроном, позавтракать там, взять кое-что на обед, а после работы он запланировал позвонить в бюро по трудоустройству и сообщить Клайву Ханли об изменении своего местожительства.

Дэвид вышел из дома без двадцати восемь. День обещал быть таким же жарким и ясным, как и вчерашний; утреннее солнце, словно горящий круглый шар, покоилось на безбрежном синем небе. Не успел он открыть дверь автомашины, как Додди уже была там, усаживаясь между двумя передними сиденьями и взволнованно дыша. Дэвид вставил ключ зажигания, но машина не завелась. Стало очевидно, что Кэрри слишком мало интересовалась этой железной коробкой, так как потребовалось несколько минут бесплодных поворачиваний ключа, прежде чем двигатель ожил.

Без четверти девять Дэвид подъехал к дому Ньюманов, выпил кофе с бутербродом и, улыбаясь, подумал, каким, должно быть, чудаком он выглядит со стороны в этом хипповском средстве передвижения и с пуделем, подпрыгивающим в салоне. Он выбросил мусор в коричневую бумажную корзину и осмотрелся.

По обеим сторонам от дороги, покрытой гравием и ведущей на задний двор дома, раскинулись просторные зеленые лужайки, сверху нависали густолиственные ветви дубов и берез. Сам дом представлял собой длинное здание колониального стиля, кедровый гонт, которым были обшиты верхний и нижний этажи, был разукрашен цветной палитрой. С западной стороны от дома размещалась большая стеклянная оранжерея, на ее крыше располагалась веранда с балюстрадой, устроенная таким образом, чтобы в ней отражались лучи солнца; с восточной стороны от дома протянулся проход, соединяющий его со старинной конюшней. Дивное растение, распустившееся розовым цветом, буйно разрослось над парадным крыльцом и, вскарабкавшись выше по стене, застлало собою часть мансардного окна на втором этаже, а сам дом по всему периметру был окружен цветущими клумбами, изобилующими азалиями и рододендроном.

Дэвид медленно подъехал, пытаясь сделать свое прибытие незаметным, и припарковал свой «фольксваген» рядом с «БМВ-318» цвета синего металлика, оставленным около парадной двери. Затем, решив, что его могут посчитать выскочкой, развернулся и встал под деревьями рядом с длинным навесом, усыпанным плетями виноградной лозы. Он выключил двигатель, и Додди, с нетерпением ожидающая продолжения нового для нее приключения, подскочила и с ожиданием в глазах выглядывала в окно.

— Пока побудь здесь, Додди, — сказал он, поднимая стекло и оставляя щелочку, чтобы ей было чем дышать.

Выйдя из машины, Дэвид поразмыслил, куда ему лучше всего направиться. Два мусорных ящика стояли рядом с перилами лестницы, которая вела вниз, к конюшне, и, предположив, что это кухня, он направился туда.

Дэвид постучал в дверь, послышался приглушенный визг из «фольксвагена». Он обернулся и увидел, что мордочка Додди смотрит на него с безутешной тоской.

— Ш-ш! Довольно! — произнес он самым громким шепотом, на который только был способен.

Как оказалось, собака восприняла это как поддержку ее действиям и, закинув голову назад, жалобно завыла. Дэвид мельком взглянул на черную дверь и, видя, что никто еще не ответил на его стук, пошел к машине, махая рукой на пуделя.

— Додди! — крикнул он громче, — сядь и замолчи!

Додди посмотрела на него весьма удивленно, она не привыкла к тому, чтобы с ней обращались таким образом, и, перебирая лапами по оконному стеклу, обиженная, исчезла из вида. Дэвид вернулся к двери и обнаружил, что эту сцену наблюдал не он один.

— О, извините! — заметил он, немного отступая назад.

Перед ним стояла темнокожая женщина.

— Какие-то проблемы? — засмеялась она.

Дэвид улыбнулся и посмотрел в сторону своей машины.

— Что-то типа того. Моя собака думает, что может командовать мною.

— Ах, — сказала женщина, медленно кивая головой, — я рада, что это сучка. Очевидно, она знает, кто должен быть боссом!

Она казалась полной, на ней были поразительно яркие хлопковые брюки и просторная футболка. Дэвиду бросились в глаза седые пряди, и он подумал, что его собеседнице не меньше пятидесяти, но, всмотревшись, понял, что почти невозможно определить ее возраст. Лицо этой женщины было девственно гладким, с ровной, как полированная охра, кожей.

— Меня зовут Дэвид Корстофайн, я…

— О, конечно, — прервала дама, услышав его имя. — Вы из бюро по трудоустройству, садовник.

— Да, правильно. А вы госпожа Ньюман?

Она откинула голову назад и искренне рассмеялась.

— Бог с вами! — сказала она, поднимая руку. — Я — Жасмин, домоправительница госпожи Ньюман.

— Здравствуйте, Жасмин, рад с вами познакомиться.

— Я тоже, Дэвид. Проходите.

Она отошла в сторону и пропустила нового работника в дом, закрывая за ним дверь. Он оказался прав — это была кухня, длинная, просторная комната с открытыми стропильными балками на потолке, в которые были вмонтированы ряды маленьких лампочек, и черно-белым плиточным покрытием пола по всей площади кухни. В рабочей части кухни располагались сосновые, выполненные на заказ, кухонные шкафы и секции, встроенная ультрасовременная плита из нержавеющей стали, морозильник, холодильник и духовой шкаф. В самом центре комнаты стоял длинный обеденный стол, вокруг которого были расставлены стулья из гнутой древесины. На столе в беспорядке лежали раскрытые газеты, пакеты с хлопьями, стояли тарелки, а в центре — цветущий кактус, своей формой напоминающий педаль велосипеда.