Возбуждение уже охватило его целиком.


- Не реагирует, ни одна кнопка не нажимается. А мышка, вроде, работает.


Марьяна на цыпочках прошла за спиной склонившегося над ноутбуком, Выхина и зашвырнула предательски бесстыдный, кричащий о сексе, лифчик на полку шкафа.


- Нужно разбираться, - с умным видом протянул Лёнька.


Он даже не представлял, с какой стороны лучше подойти к компьютеру, чтобы не сломать окончательно.


- Тогда, может, заберешь его с собой? – предложила она, мечтая скорее избавиться от незваного гостя, и отошла на шаг назад.


- Хорошо, - согласился Выхин огорченно.


Всё равно его нос не улавливал никаких запахов хотя бы чего-то съестного в этой квартире. Придется самому пилить в магазин за Дошираком. И секс ему тут тоже, похоже, не светит. Эта рыжуха никак на него не реагирует. Наверное, ждет кого. Или лесбиянка. Они, рыжие, все бесстыжие, тут нечему удивляться.


- Тогда забирай, буду ждать новостей. – Марьяна захлопнула ноутбук, сложила его в чехол вместе с мышкой и зарядным устройством.


- Угу, - буркнул за её спиной Выхин, лениво почесывая яйца.


Напряжение в штанах по-прежнему не давало ему покоя. Одинокие же люди. Могли приятно провести время. И что она жмется? Строит из себя недотрогу.


- Держи, - она сунула ему в руки чехол с техникой и вежливо улыбнулась.


Лёнька надеялся, что многозначительное молчание подтолкнет-таки одинокую несчастную соседку, жаждущую любви, в его объятия. Он призывно посмотрел на неё, и его тонкие губы медленно расплылись в улыбке.


Марьяна в недоумении приоткрыла рот.


- А, наверное, нужен аванс, да? Сейчас принесу. - Девушка сбегала в коридор, порылась в карманах шубы и выудила оттуда смятую тысячную купюру. – Этого, надеюсь, хватит пока?


- Да, - недовольно хмыкнул Выхин, пряча деньги в карман, и неспешно направился к двери.


Его поражало, до чего женщины иногда могут быть холодными и тупыми.


***


Вернувшись в кабинет, Сергей Донских обнаружил на столе крохотный листочек бумаги. Заинтригованный, он развернул его и прочел: «Срочно позвони мне, Марьяна». И ниже номер телефона.


Он улыбнулся про себя, но тут же услышал внутренний голос, вопрошающий, почему записка от любимой им некогда женщины была написана таким странным витиеватым почерком? В его памяти еще были живы тексты записочек, которые она оставляла ему на столе перед уходом на работу. Всегда аккуратные, ровные буковки, словно из прописи прилежного ученика.


- Кто оставил это? – спросил он, заглянув в кабинет к оперативникам.


- Прекрасная незнакомка, - мечтательно закатив глаза, произнес Макс, откатываясь на стуле от своего стола, - лесная нимфа, не меньше.


Донских прошел, закрыл за собой дверь и устало рухнул на стул.


В глаза ему сразу бросилось странное выражение лица Макса, мечтательно заложившего руки за голову. Сергей нехотя улыбнулся. Значит, это точно была Марьяна. Эта хрупкая девушка всегда производила большое впечатление на мужчин.


- Когда она приходила? – спросил Сергей, бросая взгляд на бумаги и фотографии, разбросанные по столу Лисовского.


Макс выпрямился и взглянул на часы.


- Полчаса назад. Спрашивала тебя у дежурного, оставила свой номер телефона.


Донских, прежде обрадованный внезапным появлением на горизонте бывшей жены, теперь вдруг всерьез забеспокоился.


- Не говорила, может, что-то стряслось?


- Я как раз столкнулся с ней на выходе, она, кажется, немного нервничала.


Сергей заерзал на стуле, гадая, что могло так расстроить Марьяну. Проблема была в том, что он совершенно ничего не знал о том, как складывалась её жизнь в последние годы.


Глупо было тогда рубить все концы, пытаясь пережить расставание, ведь воспоминания об их счастливых временах навсегда поселились в его сердце. Развод ничего не изменил, скорее, наоборот, нанес его душе еще большую рану. Они не виделись уже шесть месяцев с их случайной встречи в больнице, и ему казалось, что он до сих пор живет памятью этого дня.


Он взглянул на блаженное выражение лица Макса Лисовского. Светлые волосы, хитрые серые глаза, подтянутая фигура. Да, такой мужчина мог бы ей понравиться. К своему удивлению, Донских вдруг почувствовал неприятный укол ревности.


- Эта девушка, - ухмыльнулся Макс, - она твоя знакомая?


- Да, - сухо ответил Сергей и отвел глаза.


- Если вы с ней… это самое, то я отвалю. Но если нет, то… Просто когда она появилась там, в дежурке, я даже опешил: что за роза среди навоза! Эти волосы – просто взрыв цвета, а в сочетании с сумасшедшей кислотной шубой…


- Заткнись, - вдруг прервал его Донских и пошарил по карманам.


- Уже. – Макс недовольно растянулся в кресле. – Вечно все красотки оказываются твоими пассиями.


Сергей нашарил в кармане сигареты. Ему казалось, что он задохнется, если не выкурит немедленно парочку.


- Она – моя бывшая жена.


- Воу, - Максу стало жутко неловко. Он никогда не видел следователя Донских таким задумчивым и хмурым. Даже анализируя факты по делам, находящимся в работе, тот непременно шутил. Цинично, колко и порой бесстыдно.


- Вот именно.


– Прости, не знал, что ты был женат.


- Это было, когда ты еще под стол пешком ходил.


- Не думал, что ты такой старый.


- Не суй свой нос.


- Хорошо, извини, что говорил про нее… В общем, она реально горячая штучка. Прости, прости!


Макс заржал, провожая взглядом хмурого Донских с сигаретой, зажатой в зубах. Тот покачал головой и скрылся в дверях.


И что такая куколка могла найти в этом угрюмом сосредоточии вселенской скорби, в этом грубом вместилище цинизма?


- Есть новости по делу душителя? – вдруг спросил Сергей, снова внезапно появившись на пороге кабинета.


- Похоже, он действительно затаился, - ответил Макс.


- Вот черт.


- Наверное, заметил усиленное патрулирование и залег на дно.


- Черт, - повторил Донских и хлопнул дверью.


- Жаль, - пропел Макс, - хорошая была девушка, я даже срисовал ее номер. А что за волосы…


- Бля, - донеслось из-за двери, - да, я всё слышу!


- Молчу, - буркнул Лисовский, развернулся к столу и склонился над фотографиями задушенных девушек.


Тот, кто убил их, действовал хладнокровно.


- Интересно, пропала ли эта гнида навсегда, - подумал опер, - или объявится вскоре в другом районе? Как, вообще, можно было сотворить подобное? Ради пары сотен рублей, золотых сережек или телефона. Нужно быть просто последней мразью, без чувств, без совести, без капли сострадания.


Он тяжело выдохнул.


С фотографий на него смотрели девушки, застывшие в неестественных позах. Белые лица, синие безжизненные губы, холодные руки.


Чьи-то матери, жены, дочери. Они уже не вернутся домой.


Никогда.


***


Марьяна замерла у окна, наблюдая, как Сергей проносится под окнами на мотоцикле и на скорости заруливает во двор. На нем была та самая потертая кожаная куртка, в которой она видела его перед расставанием. Наверное, стоило бы запретить красивым мужчинам ездить на мотоцикле, подумала она. Это сродни запрещенному приему. Другое дело, если бы он пришел к ней на костылях, зачуханный, жалкий. Блин, она всё равно бы захотела его обнять и отмыть!


Девушка подумала с пару секунд и все же сбрызнула шею любимым парфюмом. Ей вдруг вспомнился сегодняшний сон. Вообще-то, он преследовал её последние несколько лет. С периодичностью раз в месяц. И каждый раз после этого сна она целый день приходила в себя.


Ей снился Донских. Разные декорации, разные диалоги, неизменно только одно – они встретились, разговаривают, потом он всегда уходит, оставляя в душе зияющую дыру. Другая бы проклинала эти сны, умоляла бы Всевышнего избавить от них. Но не Марьяна. Она воспринимала их, как единственную возможность повидаться. И пусть с болью, но ощутить его близость. Девушка просыпалась и почти задыхалась от осознания, насколько реальными были его поцелуи во сне.


В такие дни она обычно ходила замороженная и только к вечеру ощущала некоторое облегчение. А через сутки уже ждала нового пришествия. В смысле, пришествия Его во сне.


Но именно этой ночью сюжет, почему-то, в первый раз за много лет был другим. Они разговаривали, а потом Серега вдруг замолчал. И смотрел на неё неотрывно, сосредоточенно, почти не мигая. На его губах словно застыли слова. Важные и нужные, которые могли бы всё изменить. И в глазах было столько тепла, способного отогреть даже замерзшую траву из-под снега. А потом она проснулась.


Раздался стук в дверь. Сердце запрыгало и в панике спряталось в самый потаенный уголок тела. В груди больше не было для него места: там цвел дивный сад. Распускались цветы надежды, сменяя собой заросли тоски.


Он пришел!


Марьяна дернула дверь за ручку и застыла на месте.


- Привет, - прохрипел Донских, делая неуверенный шаг на порог ее квартиры.


Почти беззвучно. Девушка едва расслышала. Ему же самому показалось, что он сказал это чрезвычайно громко, и его слова гильотиной разрезали воздух.