В один из таких дней она прибежала с работы счастливая, убедилась, что незнакомец дома, ничем не занят, и, твердо решила, что пришла пора действовать. Девушка надела любимые фиолетовые брючки, зеленый свитерок из мягкой ангоры, взбила огненную шевелюру и подкрасила губы. Её решимости хватило бы даже на то, чтобы ворваться без стука и признаться, что давно за ним наблюдает. Но, сбрызнув шею любимым ароматом с нотками грейпфрута и кипариса, она вдруг обернулась к окну и заметила в нем второй силуэт.


Марьяна от неожиданности выронила на пол флакончик с парфюмом и подошла ближе.


Это была женщина. Первый раз у него была женщина.


Тощая брюнетка, длинная как каланча, из тех, что ничего не жрут. Но уж если жрут, то непременно заключают договор с дьяволом, по которому все лишние калории уходят прямиком в грудь и попу. Изящно удерживая бокал за тонкую ножку, она восседала на краешке дивана и реагировала бурным смехом на каждую его фразу. А он казался уверенным и самодовольным.


Марьяна отошла к краю окна и молча наблюдала, как за пятнадцать минут незнакомец довел дело от шампанского на брудершафт до бурного секса на диване в гостиной при свете ламп. Девушка не чувствовала ревности или разочарования, она облегченно выдохнула от того, что ей так и не удалось наделать глупостей, и отправилась спать.


Брюнетка не продержалась долго, всего пару недель. На смену ей пришла блондинка, через месяц другая. Последняя пассия приходила к нему всего пару раз в неделю. Они обходились без лишних разговоров, почти сразу к делу.


Марьяна не знала, что чувствует, внутри всё смешалось. Ей лишь хотелось купить чертов бинокль, чтобы различать каждую чертову капельку пота на его спине, ритмично опускающейся и поднимающейся над телом незнакомки.


И да, с таким прибором в руках девушка чувствовала себя почти агентом на службе у её Величества. Для полного набора не хватало лишь лицензии на убийство. Она опустила глаза и почувствовала удушливый укор своей совести. Это не нормально. Взрослой состоявшейся женщине шпионить за соседями, прячась в тени занавесок. Больше похоже на помешательство.


Она в отчаянии бросила бинокль на кровать и, не включая света, разделась. На спинку стула легла блузка, брючки, за ними вслед полетела малиновая шапка. Марьяна старалась не смотреть в сторону окна. В её душе рождалась ненависть к самой себе.


Завтра нужно будет рано вставать на работу. Её ждет долгий и тяжелый рабочий день.


Только не поворачивайся к окну.


Дрожащие пальцы выудили пачку сигарет из ящика стола. Щелкнула зажигалка.


Она глубоко затянулась, зажмурив глаза. Вообще-то, доктор Донских не курила. Никто и никогда не замечал её с сигаретой на службе и вне стен больницы. Она считала, что у неё не было серьезной зависимости. Девушка бы легко прожила без этой плохой привычки до конца своих лет. Но однажды, когда ей вдруг пришла в голову идея завести кота или пару кошек, Марьяна поняла, что ей суждено состариться в одиночестве, и закурила.


Отношения с сигаретами были такими же не регулярными, как с мужчинами. Один раз в месяц или раз в полгода, три раза в день, и после снова тишина длиною почти в вечность. Она медленно выпустила облачко густого дыма в потолок и повернулась, чтобы приоткрыть форточку.


Свет в окне напротив больше не горел. Марьяна, не боясь быть замеченной, подошла вплотную и прижалась лбом к холодному стеклу. Пустую улицу освещал одинокий фонарь. В его свете плавно кружились редкие снежинки. Было так тихо и спокойно, словно глубокой ночью.


Она вздохнула. Почти всю комнату заполнили клубы табачного дыма. Девушка, закашлявшись, открыла створку. Ледяной воздух сразу обжёг её ноздри. Но дышать становилось легче. Зимний воздух успокаивал нервы. Она докурила, беспрестанно прокручивая в голове мысли о событиях своей жизни, и неутешительно покачала головой.


Вот и всё. Всё, что ей оставалось, это медленно сходить с ума ближайшие лет тридцать возле этого окна, пока тело не станет дряхлым, а мозги не превратятся в вязкий пудинг. На секунду в голове даже промелькнула мысль, а что если встать на подоконник и.. того.. вниз.


И ей стало смешно. До чего дожила. Она поёжилась и выпустила из рук окурок. Он медленно летел вниз, трепеща, словно бабочка крыльями. Зрелище завораживало.


Девушка усмехнулась: даже убогий обугленный фильтр был прекрасен в своём полете. Может, и её жалкое существование не так уж напрасно?


Нужно завести пепельницу, подумала она. Или впредь не покупать сигарет. Створка бесшумно закрылась, перекрывая доступ морозного воздуха. Девушка вздохнула и перевела взгляд на соседний дом.


В темном прямоугольнике окна отчетливо виднелись очертания женской спины.


- Сколько же можно надо мной издеваться, - прошептала Марьяна, хватаясь за штору.


Руки незнакомца прошлись по спине блондинки и остановились на ягодицах. Марьяна взяла бинокль, чтобы убедиться, не показалось ли ей.


Нет. Так оно и было. Мужчина усадил свою гостью на подоконник.


Выдумщики. Бесстыдные выдумщики, будь они не ладны.


Свет уличного фонаря предательски высвечивал даже татуировку на спине девушки. Это был что-то вытянутое, но даже через увеличительное стекло, не открывавшее ясно своих очертаний. Может, дракон? Или цветок?


Изображение размеренно покачивалось, то и дело, прислоняясь к стеклу. Девушка упирала широко расставленные руки в подоконник и выгибала шею. Волосы её струились по спине и качались из стороны в сторону. Наверное, она громко стонала. Но это мог слышать только хозяин квартиры. Ну, и все его соседи. Наверное.


Марьяна хотела отвернуться, но вместо этого лишь отошла к краю окна и опустила бинокль. Ей становилось всё тяжелее дышать. Это больше походило на пытку.


Мужчина взял в охапку блондинку, спустил с подоконника и резким движением развернул лицом к окну. Навалившись сзади подобно большой черной тени, он принялся раскачивать её, ударяясь бедрами. Это заставило гостью наклониться и упереться рукой в стекло.


Марьяна видела, как колыхались ее пышные груди, и чувствовала дикое возбуждение. Ничего кроме возбуждения. И снова ненавидела себя за это. За то, что, несмотря на всю аморальность происходящего, все равно хотела бы оказаться на ее месте. Рот незнакомки исказился, обнажая зубы, и превратился в букву «о». Глаза её были закрыты, волосы тонкими прядями спадали на лицо. Сильные мужские руки скользнули по ее груди и остановились на шее. Сжали её.


Марьяна видела, как девушка тяжело выдохнула и, казалось, даже разглядела капельки влаги, осевшие на стекле. Две фигуры в окне напротив сплелись в экстазе, образуя тугой узел из разгоряченных страстью тел, и внезапно скрылись в тени комнаты.


Доктор Донских еще долго пыталась прийти в себя после увиденного.


***


Она узнала бы его фигуру из тысячи. Он изменился за эти годы, но лишь в лучшую сторону. Его плечи стали шире, походка увереннее, и даже волосы не тронула седина.


- Марьяна Викторовна, что случилось? – спросила ординатор Женя, удивленно разглядывая наставницу, вцепившуюся руками в ее халат.


- Не двигайся, - прошипела та, прячась за ее спиной.


- Вы не хотите, чтобы тот мужчина с цветами увидел вас?


- Стой, говорю, - выдавила Марьяна.


Удушливая жаркая волна охватила всё тело и поднялась к лицу. Она чувствовала, что румянец на её щеках уже заметен даже с Курильских островов.


- Кто он? - шепотом спросила Женя, с интересом разглядывая мужчину с букетом.


- Мой бывший муж, - сжав губы, ответила доктор.


Сергей Донских сомневался, показалось ему или нет. В десяти метрах от него о чем-то оживленно беседуя с молоденькой, совершенно растерянной, девушкой-медиком стояла его Мари. Это, несомненно, была она! Но что изменилось?


Внешне всё та же хрупкая барышня, фигура которой не изменилась с юности. Те же огненно-рыжие пружинки волос с красным отливом, аккуратный, слегка вздернутый носик, тоненькие запястья. Пухлые губы правильной формы, - самые нежные, какие ему приходилось целовать. Но появился в её взгляде какой-то стальной блеск, словно бы то был отпечаток времени и обретенного опыта.


- Мари! – воскликнул он и спрятал за спину букет.


Ему казалось не приличным разговаривать с бывшей женой, держа в руках цветы для другой женщины. Когда-то их многое связывало, и сейчас они не были чужими друг для друга. Он переминался с ноги на ногу, волнуясь, словно подросток.


Чувство вины за их развод преследовало майора Донских все последние десять лет. Марьяна подняла глаза, наградила безразличным взглядом, отрывисто кивнула и направилась в его сторону.


«Ну, вот, она не рада меня видеть, - подумал он, - наверное, всё еще злится».


- Привет, - тихо обронила Марьяна, преодолев расстояние, разделявшее их.


В её ушах зазвенело. Девушка жила надеждой, что больше никогда в своей жизни не увидится с ним, никогда больше не почувствует той боли, которую испытывала, теряя его. И вот, он стоит напротив. В смешном больничном халате. Сильный, возмужавший, подтянутый. Улыбается той же ослепительной улыбкой, которая украла сердце девочки-подростка, страшно представить, шестнадцать лет назад.


Вся броня, которой она обрастала последние годы, с треском начала осыпаться к ее ногам. Бам, бам, бам! Словно каменные блоки с грохотом разлетались на куски. Ей ужасно захотелось убежать и разреветься. Не хотелось признавать свою слабость.