Но мне этого и хотелось.


Сделать себе больнее. Еще и еще. Потому что просто умереть - это не для таких слабаков, как я. Такие не способны поднести пистолет к виску и спустить курок. Не хватит духу даже для банального отравления. Не говоря уже о заморочках с надежной петлей из веревки, чтобы избавить Землю от тяжести своего тела.


Я хотела свести счеты с жизнью. Я могла. И знала это. Бросила бы все.


Но меня не стало. Меня и так уже не стало.


Мурзя вошла и выключила в комнате свет. Она села рядом со мной и осторожно потянула ткань на себя. Мои пальцы, вцепившиеся в нее мертвой хваткой, не спешили разжиматься.


Как он мог так поступить? Как?


Руки отпустили штору и сплелись в тугой замок. Пусть убирается. Если он еще там, выйду и буду хлестать его по щекам, пока не выбьюсь из сил. Я попыталась подняться, но Машка придержала меня за предплечья.


- Ушел, - прошептала она.


Я упала обратно. Дом погрузился в тишину.


***


Великая и ужасная, ее темнейшество Мурзя, успевала все. Лекции, конспекты, зачеты. Ей все давалось легко. Химия, физика, биология, - все то же, что изучают старшеклассники, но на углубленном уровне. Она щелкала их как орешки, и с нетерпением ждала появления новых, профильных, предметов.


- Всего три года потерплю, буду учиться, а потом меня допустят лечить живых людей, - злодейским смехом возвестила она приход в нашу новую комнатку в общежитии. – Мне всегда нравилось делать людям больно. Ну, там, иголками в них тыкать и прочее!


Соседи по общаге после этого больше ничего у нее не спрашивали.


И она дружила со всеми.


Ее волосы отросли и болтались уже до самой поясницы. В росте она тоже прибавила за лето: вытянулась, постройнела, похорошела. Мальчишки с нашего курса сразу обратили на нее внимание. Через месяц уже бегали к нам толпой.


Были в нашей группе и более популярные девчонки. Яркие, с боевым, так сказать, раскрасом. Машка называла их Сисястой троицей. Но стоило только нам войти в аудиторию, потоки парней неизменно стягивались к Мурзе. Она умела и пошутить и поддержать разговор. Я была лишь ее бледной тенью, но меня эта роль вполне устраивала.


Вскоре у нас сложилась небольшая уютная компания: Я, Мурзя, Ася Никифорова, ее парень Антон Быстров, и еще двое парней, не местных, как и мы сами, - Костя Сергеев и Илья Смоляков. И вся эта компания держалась на Машке.


Она собирала всех в нашей комнате на веселые дружеские посиделки, на подготовку к зачетам и даже просто без повода. И всегда именно ее звонкий смех заполнял собою все пространство вокруг. Парня она себе так и не завела. И не особо от этого страдала.


Ей ужасно нравился Илья, высокий, крепкий, темноволосый парень нашего возраста, но тот не обращал на нее внимания. Он был безумно увлечен Светкой, предводительницей всея Сисястой троицы.


Бледнел, путался в словах, совершенно терялся при виде ее выдающихся достоинств. Однажды Мурзя даже разглядела у него стояк прямо на лекции, и с тех пор стала относиться к этой своей симпатии гораздо проще. Не вздыхала больше ночами, не поправляла нервно по триста раз волосы в его присутствии. Она просто жила, просто дружила и была открыта для всех.


Проблемы возникали у меня. Костя Сергеев смотрел на меня с видом преданного щенка. Везде таскался по пятам, предлагал помощь и был готов выслушать. Хуже всего, что это замечали все и редко упускали случая, чтобы не подшучивать надо мной.


- А твоя «подружка», - смеялась Мурзя. Да, она так называла Костю. – Ты не оставляй ее одну, когда выходишь из комнаты. Мне кажется, что стоит ей остаться наедине с твоими вещами, как она бросается обнюхивать все твои трусики, или собирает рыжие волосы с подушки и омывает их слезами да нашептывает приворотные заклинания.


- Прекрати, - отмахивалась я.


- Я шучу, конечно, - продолжала усмехаться подруга, - Костя – хороший парень, но он такой «никакой», понимаешь? Подобные парни до последнего пытаются решить конфликт в темной подворотне без помощи кулаков. Пока не получат в табло. Пельмень, короче! И еще…


- Что?


- Еще такие парни, они никогда не помочатся против ветра!


- Ох, ну это, пожалуй, самое главное!


И все шло своим чередом. Все, как мы мечтали и планировали.


Только не было Сереги. Совсем. Я чувствовала нарастающее угнетение. Весь мир превратился в одну большую печаль о былом. Много раз порывалась найти его и помириться, но ноги не шли. Вдруг он нашел общий язык с Аней? И они обрели свое счастье? И был ведь еще ребенок. По всем срокам уже родившийся. Мой племянник. Как могла я лишить его отца?


Глупые мысли глупой девчонки. Мурзя что-то говорила мне о здоровом эгоизме, о том, что нужно поговорить и, несмотря ни на что, воссоединиться с Донских. Я же предпочитала сидеть на месте и перебирать в памяти осколки прежнего счастья.


- Хочешь, я принесу учебник? – Спросил Костя, придвинувшись ближе. - Вместе сделаем лабораторную?


Я даже не обернулась в его сторону.


Чего я там не видела? Парень как парень. Среднего роста, стройный, светловолосый, голубоглазый. С большим носом. Ему бы следовало постричься еще полгода назад. Но чертова мода! Опять занесла нам из Штатов очередную заразу. Сергеев был симпатичным, совсем не глупым. Но не Донских, не Донских.


Я сидела на подоконнике и просто раскачивалась из стороны в сторону. Отсюда открывался отличный вид на улицу, которая спускалась прямиком к Волге. Стекло покрывалось тонкой ледяной корочкой и сверкало на солнце. Даже через эту морозную призму мне интересно было разглядывать маленькие балкончики с резными ограждениями на старинных зданиях.


Люди внизу кутались в теплые пальто и куртки и спешили по своим делам. Я подняла глаза на небо. Облака стелились пушистыми перьями, почти как летом. И эта красота меня завораживала. Даже захотелось достать карандаш и зарисовать. А потом можно и добавить цвета. Для настроения.


- Слышь, Костик, - растолкав толпу студентов, к нам приблизилась Мурзя. – Почему бы тебе не прогуляться? Иди, давай.


- Маш, надо как-то тактичнее быть, что ли. – Казалось, он в очередной раз обиделся. – Так бы и сказала, что вам нужно поговорить, обсудить что-то личное, девичье.


- Да я так и сказала! – проворчала подруга. – Не обижайся, ты же мужчина, надо как-то увереннее держаться, а не губы дуть. Там вон зачеты по паразитологии бесплатно раздают, сходи, разнюхай.


Костик взвалил на плечо сумку и неохотно пошел в сторону кабинета.


- Грубиянка! – бросил он на прощание.


- Обязательно вымою рот с мылом! Если кому-то станет от этого легче. – Она схватила меня за руку и потянула вниз. – Брысь с подоконника! Сдурела? Сидишь на холодном. Вон, вся задница льдом обросла!


Я спрыгнула и потянулась за своей сумкой.


- Обязательно было дергать меня?


- У меня важные новости для тебя.


- Что?


- Выпрямись! Квашня, она и есть квашня. Вся скрючилась, пердит как старая бабка. Ворчит, бухтит.


Ее руки поправили на мне одежду. Мне было жаль, что я напоминаю ей безвольную куклу, но ничего не получалось с собой поделать. Плечи сами собой возвращались в прежнее положение.


- Не узнаю тебя, - не унималась подруга.


Она смотрела на меня с беспокойством.


- Это я, - и даже удалось улыбнуться для правдоподобности.


Она навалилась на подоконник и махнула проходившим мимо однокурсникам. Я просто кивнула.


- Тут открылись новые обстоятельства по делу. Даже не знаю, как тебе сказать.


- Какие обстоятельства?


- Про Серегу.


- О, - я опустила взгляд, - давай не будем об этом. Хочешь рассказать, как молодой папаша гуляет с коляской?


- Тут такое дело. – Она покачала головой и вдруг перешла на шепот. – Помнишь тех ребят, у которых я занимала посуду для вечеринки?


- Старшекурсников?


- Да-а, в общем, эти неприятные кикиморы оказались вполне нормальными девчонками. Я возвращала им сегодня их добро, ну, там, извинялась за разбитую рюмку, и мы разговорились.


Я бросила на нее сердитый взгляд.


- Нет. Не говори мне, что ты разговаривала с ними об Ане.


- Да.


- Как ты вообще до этого дошла?


- О том, о сем говорили, ну, и...


- Я просила не упоминать меня. Не хочу знать ничего об ее жизни!


Машка погладила меня по плечу.


- Марь, у нее был какой-то мажорик. Может, и не мажорик, но родители у него достаточно обеспеченные, папка – профессор.


- Они так сказали?


- Да. Она таскалась за ним повсюду. Ходила, как привязанная. Половина друзей из его компании живет в Серегиной общаге. К ним она и ходила тусовать. Как только золотой мальчик узнал о беременности, перестал даже здороваться с ней. Как Анька ни умоляла, он не признавал своего отцовства.


- Так стало быть…


- А потом его мамаша приходила прямо в общагу, совала ей деньги на аборт.


- Бедная Анька.


- Ничего себе бедная! – Мурзя схватила меня за рукав. – Да, ей не сладко пришлось, но не забывай, что она ребенка повесила на твоего мужика!


- Где она живет сейчас?