Екатерина Юдина - Он

— Тест показал, что вы отец этого ребенка, — мужчина, под взглядом Ланге стушевался и это сказал не громко.

— Это точно?

— Наша лаборатория еще никогда не допускала ошибок, поэтому я более чем уверен, что ответ точный, — мужчина протянул бумаги. Ланге взял их и тут же просмотрел. Скользнул взглядом по каждой строчке, а я, допив чай, поставила чашку на стол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты хотел услышать имя? — я немного наклонилась вперед и сказала: — Райнер Ланге. Я надеюсь, что теперь ты разберешься с отцом моего ребенка. Пожалуйста, будь с ним пожестче. Не давай ему спуску и скажи своим людям разобраться с этим чертовым Райнером Ланге.

Ланге так и не оторвал взгляда от бумаг. Все рассматривал их, а я обратилась к мужчине, который принес результат теста:

— Можете, пожалуйста, оставить нас одних?

Работник лаборатории, после моих слов не рискнул покинуть комнату. Он посмотрел на Ланге и спросил у него:

— Я могу идти?

Вместо ответа Райнер кивнул. Казалось, что ему до этого мужчины сейчас вообще не было дела. Когда он покинул комнату и мы с Ланге остались наедине, я сказала:

— Я честно не считаю, что вообще должна была тебе что-либо доказывать. Но, как бы там не было, я хочу, чтобы ты понимал, что я и мой ребенок у тебя никогда и ничего не потребуем и в твоей жизни не появимся. Если нужно, я могу подписать какие-нибудь документы, которые докажут то, что мы у тебя не имеем права ничего требовать. Еще я могу подписать договор о неразглашении того, что этот ребенок твой. Главное, оставь нас в покое, ведь, как я уже сказала, к тебе я не вернусь. Живи со своей женой и сотней любовниц. Вернись к привычной жизни и мою не трогай.

Ланге на мои слова ничего не ответил, но в этот момент я заметила, что он сжал в руке бумаги.

— Ты сегодня возвращаешься со мной в Мюнхен, — сказано твердо. Так, что сразу стало ясно — спорить бесполезно. Вот только, у меня эти слова вызвали лишь возмущение.

— Ты меня вообще слышишь? Я с тобой никуда не поеду.

— Ты не останешься тут, — Ланге повернулся и посмотрел мне в глаза. — В Мюнхене будут проведены еще тесты и ты пройдешь обследование.

— Еще тесты? — я приподняла бровь и с раздражением спросила: — Все еще не веришь в то, что я забеременела от тебя?

— Хочу понять, как это произошло.

— Понять, как я могла забеременеть? Все просто, когда мужчина и женщина спят, иногда получается, так, что… — из-за взгляда Ланге я запнулась. Сейчас он был серьезным, как никогда и, как я поняла, желал узнать, как, несмотря на его бесплодие, я смогла забеременеть. Вот только, меня это не волновало, но ситуацией я все же могла воспользоваться, ведь другого выбора у меня не было. Не с таким человеком, как Ланге. — Я не хочу никуда ехать, но я вернусь в Мюнхен при одном условии — после того, как будут сделаны все тесты, ты меня отпустишь. Ты разберешься с тем, что у тебя с бесплодием, а я получу свободу от тебя. Условие выгодное для нас обоих.

— Пойдем, — Ланге встал. Протянул руку, чтобы помочь мне встать, но я это сделала без его помощи.

— Ты согласен на мое условие? — спросила, когда мы уже шли к выходу. Ланге ничего не ответил, а я нахмурилась. — Я никуда не поеду, если ты не согласен.

— У тебя нет выбора.

Я остановилась и разомкнула губы, собираясь сказать, что выбор есть всегда, но все же не сумела произнести ни слова. В любом другом случае я могла настоять на том, что пойду на все лишь бы Ланге не смел вновь калечить мою жизнь, но теперь я была в ответе не только за себя.

На себя мне плевать, но не на ребенка. А Ланге тот человек, которому было под силу сделать все, что угодно, поэтому с ним следовало быть осторожной. И я понимала, что сейчас у меня действительно не было выбора, поэтому, сцепив зубы, я пошла за ним, надеясь, что со временем все же смогу уговорить мужчину оставить меня в покое. Но в этот момент, я еще сильнее возненавидела Ланге за то, что он вновь распоряжался моей жизнью.

* * *

Перед тем, как возвращаться в Мюнхен, я хотела заехать в свою квартиру и забрать вещи, но мне не дали этого сделать.

— Твои вещи завтра утром будут в Мюнхене, — коротко сказал Ланге.

О том, как его люди попадут в мою квартиру без ключей я даже спрашивать не собиралась. Понимала, что вопрос будет глупым и лишь с иронией представила, как грозные цепные псы Ланге подходят к моей квартире и, пару раз дернув за ручку, говорят:

«А, все. Дверь закрыта. Разворачиваемся и уходим. Миссия невыполнима и провалена».

— Уже поздно. Я сейчас не выдержу поездку в Мюнхен. Дай мне хотя бы переночевать в Мангейме, — на самом деле, дорога была не такая уж и тяжелая, а еще довольно короткая, но я все же хотела немного отстрочить возвращение в Мюнхен.

Ланге на мои слова ничего не ответил, но все же достал телефон и что-то написал на нем. Судя по всему, через почту кому-то отправил сообщение и, в итоге, этой ночью мы все же не поехали в Мюнхен, но и вернуться в мою квартиру мне не дали. Вместо этого машина подъехала к одному из лучших отелей Мангейма, где меня заселили в отдельный номер. Очень просторный и красивый. С отдельной террасой и огромной ванной комнатой. Вот только, меня все это не впечатляло и даже, наоборот, вызывало отторжение, ведь подобная роскошь лишь в очередной раз давала почувствовать, что я вновь оказалась в руках Ланге.

Время близилось к полночи, но я совершенно не хотела спать. Некоторое время расхаживала по номеру и в руках сжимала подушку, с которой вообще не расставалась, но, в итоге, бросила ее на кровать и пошла в ванную комнату. Там разделась и встала под душ.

Закрыв глаза, подставила лицо теплым струям воды и так стояла некоторое время. Лишь изредка немного отстранялась, чтобы сделать несколько вдохов, а потом вновь вставала на прежнее место. Вода приятно обволакивала и благодаря этому немного успокаивала. Расслабляла, но не до конца, ведь я все еще думала над тем, что мне делать, а эти мысли обжигали и нервировали.

В итоге, я так и не смогла успокоиться. Выключила воду и, выйдя из душевой кабинки, вытерлась, после чего аккуратно сложила свои вещи и надела белоснежный халат, решив, что в нем буду спать.

Выходя из ванной комнаты, пальцами поправляла волосы, но, стоило мне ступить за порог, как я тут же замерла. У меня в номере был Ланге.

Сейчас мужчина сидел в массивном кожаном кресле и в ладони сжимал тяжелый хрустальный стакан, в котором было немного алкоголя, красивого ржавого цвета. Ланге смотрел куда-то в сторону. Кажется, в окно, но, когда я вошла в комнату, он медленно повернул голову и опалил меня взглядом. Скользнул им по моему телу. Сначала посмотрел в глаза, потом на губы, шею, ключицы и после этого взгляд мужчины оказался на моем животе, который был отлично заметен из-за того, что я завязала пояс под грудью.

— Что ты делаешь в моем номере? — зло спросила. — Уходи. Я собиралась ложиться спать.

— Ты была у врача, — сказал Ланге, проигнорировав мои слова. — Что он сказал?

— Что с беременностью все хорошо, — буркнула, продолжая сверлить Ланге недовольным взглядом, который на него вообще никак не действовал.

— Пол ребенка?

— Еще неизвестен, — я поджала губы. — И я не думаю, что тебя это должно волновать.

— Это мой ребенок, — Ланге оторвал взгляд от моего живота и посмотрел мне в глаза.

— Нет, — я отрицательно качнула головой. — Не смей так говорить. Это только мой ребенок и отца у него нет.

На это Ланге ничего не ответил, но от пустого взгляда его стальных глаз, у меня по коже пробежались колкие мурашки. Так ничего не сказав, мужчина поставил стакан на журнальный столик, после чего встал с кресла и, положив ладони в карманы брюк, подошел ко мне. Остановился лишь в считанных сантиметрах и вновь посмотрел мне в глаза, а мне казалось, что этот зрительный контакт обволакивал огнем и, в тот же момент, обдавал жестким холодом.

И сейчас создавалось ощущение, что этим взглядом он овладевал мной, но я этого не хотела, поэтому в ответ смотрела упрямо и зло.

Возвращаясь в Мюнхен, я чувствовала тяжесть, словно душу сжимало нечто невидимое. Еще когда ехала в машине и смотрела на уже знакомые улочки, их будто бы не видела. Взгляд затуманен и в голове пылало лишь два воспоминания событий произошедших в этом городе. Первое — то, когда Ланге назвал меня девкой. Второе — когда прогнал.

Эти воспоминания выворачивали душу наизнанку и причиняли острую боль, из-за которой я старалась держаться максимально отстраненно от Ланге. Когда же мы оказывались рядом друг с другом, я не могла сдержать злости пылающей в глазах, но все же сдерживала свой гнев. Решила, что не было смысла в лишних конфликтах. Пусть все спокойно пройдет, а потом я опять попытаюсь поговорить с ним. Если между нами не будет явной вражды, возможно, мне будет легче уговорить Ланге поскорее отпустить меня.

Меня привезли в тот же особняк, из которого Ланге меня прогнал. Сцепив зубы, я еле сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь злое. Просто отвернулась и пошла в отведенную для меня спальню, где уже стояли чемоданы с моими вещами. Пока горничные разбирали одежду и складывали ее в шкаф, я приняла душ, а потом отдыхала. Много ела, при этом, замечая, что на столе было больше разных блюд и теперь повар непосредственно у меня спрашивал чего я хотела.

В этот день меня не трогали, но на следующий, рано утром меня отвезли в местную частную клинику. Я там прождала около получаса, пока не приехал Ланге и вновь был проведен тест ДНК. Он показал тот же результат, что и тест в Мангейме — Райнер отец ребенка.

Ланге вновь долго рассматривал результаты теста. По его эмоциям я ничего не могла понять, но где-то отдаленно возникало ощущение, будто он все еще не верил в то, что у него будет ребенок. Поэтому раз за разом скользил взглядом по строкам, на которых значилось, что тест положительный.