— Назад!

Алекс не понял, зачем ей это, но вывел картинку с одной из камер. На надувной горке лежала девочка, а несколько аниматоров склонились над ней. Ника пулей выскочила из кабинета, ничего не объясняя мужчине, так что ему ничего не оставалось кроме как последовать за ней.

Картина, которую он увидел, впечатляла — у подножья надувной горки лежала девочка лет 6 и беззвучно всхлипывала, а взрослые вокруг нее бегали, не зная, что делать.

— Черт возьми, да приведите же врача! — закричала, стараясь не впадать в панику, Ника. Она уже обняла за плечи племянницу и осторожно держала ее за руку.

— Я уже тут, — прозвучало позади Алекса, и он тут же отступил в сторону, пропуская медика. Понимая, что сейчас Майер явно не до того, что происходит вокруг, мужчина быстро стал отдавать указания аниматорам, и уже через несколько минут те забрали детей, чтобы провести с ними очередной конкурс. Сам же Громов после этого подошел к месту происшествия.

— Ну, что? — нахмурился он.

— Подозреваю, что это может быть перелом — все признаки указывают на это. Здесь я это никак не проверю — надо вести в город, — подытожила врач. — Только я сначала зафиксирую руку, чтобы девочка не шевелила ею. Обезболивать не могу пока, уж простите.

— Значит, сейчас же и поедем, как только вы все сделаете. — Алекс склонился над Машей и осторожно взял ее на руки. Девочка всхлипнула, но сопротивляться не стала — была слишком сосредоточена на собственной боли. Медик осторожно зафиксировала руку, стараясь не притрагиваться лишний раз к больному месту, а после отступила. Мужчина же просто спросил: — Вы с нами? — но та лишь покачала головой:

— Там вас врач и без меня посмотрит. А оставить детей одних я не могу.

— Как скажете. Ника, ты чего застыла? Бегом в машину! — Громов почти рычал, обращаясь с управляющей, и это помогло вывести ее из оцепенения. Проходя через холл, он быстро бросил девушке-администратору: — Остаешься за главную, и проследи, чтобы больше никаких инцидентов не было!

Они вышли на улицу, и направились к припаркованному автомобилю Алекса. Ника села на заднее сиденье, а мужчина осторожно посадил девочку ей на руки. Только заведя автомобиль, он спросил:

— Это же твоя племянница, я не ошибся? Не хотелось бы потом разбираться с чужими родителями.

— Да едь уже! Да, это она! — голос срывался, а руки Ники, тряслись. Ей едва-едва хватало самообладания для того, чтобы не впасть в истерику. Как такое могло случиться?! Они же столько раз все проверяли! Безопасность детей всегда была на первом месте!

Как домчали, девушка даже не помнила — все ее мысли занимало только покачивание маленького тельца в руках. Маша не замолкала ни на минуту, но только Майер слышала ее тихие всхлипы. Это могло означать только одно — Маше до ужаса больно. Время от времени малышка просто отключалась, и Ника надеялась, что хоть так ей будет немного легче.

Дверца автомобиля открылась резко, но Алекс взял на руки девочку так нежно и осторожно, будто никуда не торопился и впереди у него было еще немало времени.

В частной клинике их приняли очень быстро — за считанные минуты Машу осмотрели и сделали рентген руки. Врач «Эдема» была права — там действительно был перелом, причем со смещением.

— Без операции не обойтись, — развел руками пожилой медик. — как только вы подпишите все документы — мы можем начинать.

Ника чуть не завыла от отчаяния — она совершенно забыла об этой бюрократической проволочке! Ведь для этого нужен Миша. Она набрала его и вкратце объяснила ситуацию, не сомневаясь, что уже через пятнадцать минут он будет здесь. Пока же Алекс отвел врача в сторону и объяснил ситуацию, уговорив начать подготовку раньше, заручившись разрешением отца по телефону. Тот нехотя, но согласился — видел, как сильно мучается ребенок от боли, да и ситуация не вызывала сомнений, ведь Маша приехала не с посторонними людьми, а с родной тетей. Тем более, что папа девочки должен был появиться как раз перед введением наркоза.

Все время до появления Михаила, Ника находилась рядом с племянницей — разговаривала с ней, помогала переодеться и объясняла, что сейчас будет происходить. Кроме того, ей приходилось быть связующим звеном между персоналом клиники и девочкой, потому что не все понимали, чего хочет ребенок.

Алекс чувствовал себя лишним, но оставить Майер одну с ребенком не мог. Помимо того, что девушке явно понадобится поддержка после всего пережитого, он также не исключал вариант того, что зять может быть очень зол на Нику за произошедшее. И, в общем-то, Миша будет иметь на это полное право, ведь он доверил ей свою дочь. В этом случае Громов уже прикинул, что сможет даже удаленно получить доступ к камерам видеонаблюдения и показать, как все произошло. Кстати, сам он уже просмотрел видео и убедился, что ничего странного не произошло — Маша просто не рассчитала свои силы во время прыжков на горке и неудачно приземлилась на руку. Даже детей, которые могли бы ее подтолкнуть, рядом в тот момент не было.

Поддавшись какому-то необъяснимому даже ему самому порыву, Алекс подошел к стойке администратора, чтобы узнать, во что обойдется операция. Насколько он знал, эта клиника была одной из лучших в городе, именно с ней его компания заключила контракт, поэтому он и направился сюда. Однако, с его стороны было крайне неосмотрительно даже не спросить, есть ли у семьи Майер нужная сумма. Конечно, в случае необходимости она могла бы обратится к Сержу или деду, но, зная блонду, она не захочет просить у них помощи. Узнав итоговую сумму и попросив внести в счет все необходимые расходные материалы и те, которые могли пригодиться во время операции, он быстро взял чек и направился в кассу. Мужчина оплатил его и понадеялся на то, что во всей этой суматохе Ника просто забудет о такой мелочи.

Миша в клинику не вошел, а буквально влетел, позабыв обо всем. Он сразу же нашел Нику глазами и направился к ней. Девушка схватила его за руку и буквально потащила к врачу — время не ждало. Через несколько минут Майер вышла из кабинета одна, а Алекс заметил, что девочку повезли в операционную.

Опустошенная и уставшая, Вероника присела возле Громова, прикрыв лицо руками.

— Где ее папа?

— Расспрашивает обо всем врача. Я уже это слышала, так что решила не мешать.

Повисла неловкая пауза, и мужчина предложил:

— Принести тебе кофе?

— Нет, спасибо. Боюсь, сейчас мне даже минимальная доза кофеина противопоказана, — девушка постаралась выдавить из себя улыбку, но у нее это получилось не слишком хорошо. Алекс заметил, как по ее щеке скатилась слеза, затем еще одна и еще. Казалось, она даже не замечала этого, нервно сжимая салфетку в руках.

Не спрашивая разрешения, Громов обнял Нику, прижал ее к себе и стал поглаживать по голове. Девушка вцепилась в его руку, будто желая оттолкнуть, но вместо этого до боли сжала, после чего Алекс почувствовал, как затряслись ее плечи.

— Ника, ты не виновата. С малышкой все будет хорошо. Это не сложная операция, и она под присмотром лучших врачей. Переломы хотя бы раз в жизни бывают у всех, а у детей кости быстрее всего срастаются. Не переживай так. Зато представь, как ей будет классно, когда все ее друзья разрисуют малышке гипс! Да она же станет самой крутой в классе! — Алекс понимал, что несет какую-то чушь и говорит вперемешку обо все подряд, но в этот момент его это мало волновало. Его слова успокаивали Нику и заставляли ее хотя бы немного отвлекаться. Постепенно она даже стала отвечать ему, исправляя неточности — к примеру, сказав, что после выписки Маша не станет есть вишневое мороженное, потому что никогда его не любила.

Прежде Алекс не видел, чтобы Майер была такой беспомощной и беззащитной. Даже во время разговора о беременности девушка держалась, не давая себе поблажек, а ведь он прекрасно знал, насколько болезненной эта тема может быть для нее. Казалось, что потеря собственного ребенка была для нее не таких пугающим событием, как травма племянницы. А еще на какой-то момент Громов подумал, что она боится того, что Миша запретит ей видеться с девочкой, и это вызывало у нее панику.

— Прости, я испачкала тебе футболку, — взглянув на черные разводы на белой ткани, сказала Ника, когда немного пришла в себя. Некоторое время назад администратор принесла мужчине кофе, а девушке — мятный чай для успокоения нервов.

— Да ладно, мне она все равно не нравилась, — отмахнулся мужчина и потянулся за своей чашкой. — А теперь, раз уж нам все равно надо коротать время до конца операции, расскажи мне немного о Маше. Какая она, что любит?

Глаза девушки заблестели, и она с упоением начала рассказывать о том, что Маша мало чем отличается от остальных детей — те же кумиры, те же увлечения, та же нелюбовь к занятиям. Уличив удобный момент, когда Ника сама упомянула сложности в общении, Алекс осторожно поинтересовался, почему девочка не разговаривает, на что девушка ответила:

— Несколько лет назад мы с моей сестрой Мариной и Машей попали в аварию. К сожалению, Марина погибла, и, как считают врачи, у Маши зафиксировалось это в памяти, хотя она и не может ничего вспомнить, когда осознанно старается это сделать. Как бы там ни было именно это и стало причиной того, что малышка перестала говорить.

— А вы обращались к врачам?

Ника невесело улыбнулась, и Алекс понял, что сморозил глупость — она не тот человек, который будет сидеть без дела и просто жаловаться на судьбу.

— Ко всем, которых только смогли найти в нашей стране. Они работают с Машей, но результаты почти незаметны. Никто не знает в чем дело, но рекомендуют обратиться к иностранным специалистам — там применяют новые методики, которые могут быть более эффективными в этом случае.

«Так вот почему Мишу так интересовала страховка!» — вспомнил вдруг Алекс.

— А ты пробовала разговаривать с дедом? Уверен, он смог бы помочь… — он не успел договорить, потому что Ника тут же прервала его.