Проводница тем временем начинает проверку билетов. Быстро прощаюсь с мамой и достаю из сумки паспорт. После очередного контроля девчонки собираются в одном из купе, начиная оживленно болтать. Я же залезаю на свою верхнюю полку и затыкаю уши наушниками.

Стоит только прикрыть глаза, и в голове моментально оживают картинки. Яркие, дурманящие. Я отчетливо представляю себе лицо Андрея. У него очень выразительные черты лица, запоминающиеся. Боже, неужели я по нему скучаю? Неужели и правда хочу увидеть?

Разве так бывает?

Панкратов не тот человек, по которому стоит пускать слюни. Не тот, кому стоит верить, и уж тем более не тот, с кем стоит вступать в какие-либо отношения. Но я… я это делаю, брыкаюсь, отнекиваюсь, а в глубине души думаю о нем каждую секунду.

Смахиваю выступившую слезинку и переворачиваюсь на бок. Еще не хватало, чтобы кто-то заметил мое раскрасневшееся лицо.

Я же все понимаю… Любые отношения с Андреем будут временными. Я для него недоступная и тем самым более забавная зверушка. Его мир: его друзья, родители и просто знакомые — это люди, с которыми я не имею и вряд ли когда-либо буду иметь что-то общее.

Моя мать — продавец, а отец — алкоголик и бывший зек. Я не блещу умом, и чтобы стать кем-то, мне придется пройти огонь, воду и медные трубы. У него же все, что он только пожелает, есть с рождения. Это факт.

Глупо думать, что я особенная. Золушка, которая отхватила принца. Панкратов далеко не принц. Он расчетливый и очень сложный человек. В нем есть что-то пугающее… что-то, в чем я никак не могу разобраться.


Питер встречает нас хмурым небом. Дождя, к счастью, нет, но промозглый ветер продувает плотную ткань пальто, дотягиваясь до самых костей.

Мы заселяемся в гостиницу и собираемся в фойе для репетиции.

Выступление уже сегодня, сразу после обеда. Мероприятие обещает быть жарким. Мы далеко не профессионалы, а судя по идеальной пластике группы в дальнем углу зала, эти ребята — настоящая машина для убийств. То, что призового места нам не видать, ясно как день. Но кто не рискует…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Есь, пора! — Ника потуже затягивает волосы в хвост.

— Пора, — киваю, а у самой трясутся руки.

Мы добираемся до места выступления в каком-то бреду. За кулисами я чувствую настоящий ужас. Никогда в жизни так не волновалась. Подумаешь, выступление… Но здесь на нас лежит тотальная ответственность. Нельзя опозорить вуз. Нам нужно место хотя бы в десятке…

Музыка нарастает. Когда ступни касаются сцены, глупые мысли и страхи развеиваются. Я остаюсь один на один с девчонками и нашим танцем. Люди в зале расплываются перед глазами, становятся однородной массой, лица которых просто невозможно разглядеть.

Наш номер отрепетирован до идеала. Движения синхронные, мы попадаем в ритм на сто процентов. Улыбаемся. Наше выступление выглядит красиво, я это знаю, сама десятки раз наблюдала за девчонками со стороны. Но, несмотря на это, мои ладони все равно потеют.

Уже после выступления я стою, плотно прижавшись спиной к стене за сценой, и жадно пью минералку из бутылки. Группа обсуждает то, как мы отработали программу, приходя к единому мнению, что справились.

Уже вечером, после всех остальных выступлений, для всех участников устраивают банкет с награждением. Мы попадаем в ту самую заветную десятку и получаем свою грамоту. Ректор будет доволен, да и часы репетиций уж точно не прошли зря.

— Есения, верно?

Высокий, светловолосый парень в обтягивающем кардигане возникает рядом со мной просто по мановению волшебной палочки. От него пахнет резковатыми духами. Он был самым ярким солистом. Их коллектив выступал незадолго до нашего.

— Да. А ты Влад?! Вы шикарно отработали.

— Вы были не хуже. Шампанского? — он протягивает бокал, но я отрицательно качаю головой.

Влад разводит руками, мол, как хочешь, и подает мне ладонь.

— Потанцуем?

— С удовольствием.

В зале играет медленная музыка. Люди либо танцуют, либо лавируют между столиками в поисках алкоголя и закуски.

Мы выбираем первое и заводим в танце беседу. Болтаем о конкурсе, дальнейших планах и прочей ерунде. Влад оказывается приятным собеседником. С ним легко. Я смеюсь, шучу в ответ и наконец-то расслабляюсь.

Мышцы больше не держат тело в напряжении. Две недели размышлений, волнений и заморочек растворяются в моменте искреннего смеха.

Мне давно следовало расслабиться. Пообщаться с практически незнакомым человеком на нейтральные темы. Переключиться.

Я отпускаю свои заботы и удовлетворенно прикрываю глаза. Но, когда вновь распахиваю веки, мое дыхание учащается. Я вижу Андрея. Он взбегает по лестнице и идет сюда уверенным шагом. На нем светлый пиджак, а слегка взлохмаченные волосы стильно уложены.

Ловлю себя на мысли, что рада его видеть. Но когда сосредотачиваюсь на хмуром, я бы даже сказала разъярённом лице, неосознанно дергаюсь, чем вызываю недоуменный взгляд Влада. Поджимаю губы. Я больше не улыбаюсь, а вытягиваюсь, словно натянутая до предела струна. Где-то глубоко внутри мне становится страшно. Я сжимаюсь, замечаю, как подрагивают мои пальцы, до этого мирно покоившиеся на плечах Влада и резко одергиваю руки.

— Грабли от нее убрал! — голос Андрея кажется таким колючим и громким.

42


Влад вопросительно вздергивает бровь и моментально получает по лицу.

Панкратов даже не разбирается в происходящем. Он отводит кулак в сторону и просто наносит еще один удар. Люди вокруг смотрят на нас такими глазами, что пол, кажется, вот-вот будет усеян глазными яблоками зевак.

Между парнями завязывается потасовка. Точнее, Андрей бьет совершенно незнакомого ему парня с дикой агрессией. Я слышу удары. Они отзываются во мне тошнотой. Организм реагирует так, как и всегда. Страх, смешанный с отвращением. К счастью, я ничего не ела еще с утра и мой желудок пуст.

Горло сжимает очередным спазмом, а ступни прилипают к полу.

Я трушу. Меня парализует. Полезть в эту мясорубку и случайно получить по голове желания нет. Но и бросать Влада вот так…

Он же не сделал ничего плохого. И я не делала.

— Прекрати! Прекрати, Андрей! — кричу, наверное, срывая голос. Замахиваюсь, так нелепо и практически неощутимо ударяя Панкратова по спине. Но это не помогает.

Каждый удар, который получает этот ни в чем не повинный парень, выворачивает мой мир наизнанку. Все те спокойствие и дзен, что я успела поймать за последние часы, испаряются.

Паника нарастает. Кто-то зовет охрану, которая разнимает этих идиотов.

Андрея оттаскивают в сторону, а Влад стирает кулаком кровь. У него разбита губа и, кажется, рассечена бровь. Он бросает на меня озлобленный взгляд и что-то говорит охраннику.

Люди, столпившиеся вокруг, смотрят на разворачивающееся представление с замершим дыханием. Я и сама толком вдохнуть не могу. Только часто моргаю.

— Ты ненормальный!

Панкратов тем временем что-то выкрикивает охране и разъяренно сбрасывает с себя чужие руки. Его снова заламывают, а я… я сбегаю. Как самая настоящая трусиха, вылетаю из огромного зала и бегу к гардеробу.

Все, что произошло, не укладывается в моей голове. Он избил невиновного человека. Вот так просто, потому что может…

Чувствую себя букашкой. От меня ничего не зависит. Андрей просто сходит с ума, в прямом смысле, делая из меня свою собственность. Понимание этого убивает.

Меня поглощает стыд.

Шпильки туфель стучат о бетонную лестницу. Этот звук застревает в ушах. Я слышу голос Андрея позади. Он кричит мне остановиться, но я не могу. Только ускоряюсь. Любое промедление, сейчас, подобно смерти.

Бежать в гардероб больше нет смысла. Я толкаю массивную дверь и попадаю на улицу.

Ледяной ветер ударяет в лицо. Я захлебываюсь потоками холодного воздуха. Дергаюсь, стараясь за доли секунд определиться, куда мне бежать.

Мы почти в самом центре Питера. Солнце уже давно село. Растираю голые плечи ладонями и, перепрыгнув через лужу, сворачиваю в арку, отчетливо слыша громкий дверной хлопок.

Панкратов тоже на улице. Он идет следом. Его отдающиеся эхом шаги, больше не похожи на бег. Он замедляется, мне кажется, даже поправляет одежду, которую успели полапать охранники.

— Еся, остановись…

У него тихий голос. Пугающий. Мое тело отзывается на звуки, кожа покрывается мурашками. Сердечные удары учащаются.

Двор-колодец не освещен. Темнота. Небо затянуто плотными тучами и вот-вот прольется дождем.

Я бегу, пока не упираюсь руками в стену. Ловушка, из которой нет выхода. Медленно поворачиваюсь.

Каждый его шаг отдается в ушах звоном.

Андрей не торопится. Конечно, я и так загнана. К чему теперь торопиться?

Оказавшись напротив, вытягивает руку и сжимает мой подбородок. Не больно, но очень ощутимо…

— Я никуда тебя не отпущу, Еся. Лучше убью здесь и сейчас. Ты моя. Нравится тебе это или нет. — Он смотрит в упор. В глазах ярость, она сгущается надо мной черной тучей. — Еще раз я увижу тебя хоть с кем-то…

Мои губы дрожат. Смотрю на его кулаки, перепачканные кровью, врезаясь спиной в холодную стену.

— Ты чуть не убил его.

— Я же предупреждал. Только моя, — переходит на шепот, врезаясь пальцами в мои плечи.

— Ты ненормальный, Панкратов. Чертов псих. Убери от меня руки. Не смей ко мне прикасаться.

— Я псих, и тебе это нравится.

Проводит костяшками пальцев по моей щеке, оставляя на ней кровавые отпечатки.

— Отпусти, Андрей, мне осточертели твои выходки. Я не твоя собственность. Не твоя вещь. Почему ты ведешь себя так, словно тебе это позволено?