Ольга Борискова - Он — мой лёд

- Богданов…

- Идём, - всё так же крепко держа за руку, Тим повел прочь с катка.

Куда? Об этом я не имела не малейшего понятия. И что-то подсказывало мне, что спрашивать бесполезно – ответы закончились. Ответы, которых и не было.

Оля

- Куда ты меня тащишь? – всё-таки не выдержала я, когда мы оказались в ведущем к общежитию переходе.

Замедлила шаг, понимая, что ему известно о том, где я остановилась. Откуда? От моей матери или от кого-то ещё? Да какая разница!

- Я не пойду с тобой! – остановилась и выдернула руку из его пальцев.

Ему всегда было известно обо мне куда больше, чем мне о нём. И сейчас, и в прошлом. Закрытый, немногословный, он никогда не говорил лишнего. Непроницаемый взгляд, жёсткие черты лица. Сколько раз я пыталась понять его – его мысли, его желания. Всё было тщетно. Он оставался закрытым для меня, тогда как я сама… Дура! Наивная дура.

- Где твоя комната? – Вместо ответа Тимур наградил меня тяжёлым взглядом

- Откуда ты знаешь, что я живу тут? – всё-таки спросила я.

Богданов ещё раз посмотрел на меня и молча пошёл вперёд. Я направилась следом, ибо выбора у меня не было хотя бы потому, что коньки мои по-прежнему находились у него.

Шла следом, смотря ему в спину и ругала себя за то, что не сумела сдержаться. Что там, на льду, высказала ему всё, что было внутри. Этим я только подчеркнула свою слабость.

И всё-таки я снова не понимала, что происходит. Он мог бы накинуться на меня с ответными обвинениями, мог бы сделать ещё что-то… что-то такое, чтобы сделать мне больнее, но не сделал этого. Хотя… кто знает, что он задумал? Вполне возможно, это только короткая передышка.

- Показывай, где твоя комната, - повторил он, когда переход остался позади.

Горло всё ещё сдавливало, в голове звучали отголоски слов матери. К новому витку нашей борьбы этим вечером я была не готова, и Тимур вне всяких сомнений понимал это

- Зачем? – выдавила я немного сипло.

С губ Тимура слетел тихий недобрый смешок. Уголок рта дёрнулся.

- Не бойся, на твою честь не посягну, - выговорил он, небрежно пройдясь по мне равнодушно-пренебрежительным взглядом, от которого я почувствовала себя… тенью. Всего лишь его тенью. Как когда-то. Только теперь ощущение это вызвало внутри меня протест, даже гнев.

Тимур остановился на лице и добавил:

- Хочу быть уверенным, что ты в порядке.

- Будто тебе есть до этого дело… - выплюнула я и прошла мимо дальше по коридору. Остановилась возле своей двери.

Достав из кармана олимпийки ключ-карту, отперла и, не спеша проходить в комнату, с ожиданием посмотрела на Тимура.

- Как видишь, я в порядке, - выговорила, надеясь, что после этого он наконец уберётся ко всем чертям.

- Вижу, - бросил он и толкнул дверь.

Я вскинула голову, посмотрела ему в глаза и поджала губы. Нет, он не уберётся – это ясно читалось в его взгляде. Не уберётся до тех пор, пока сам не решит, что ему надоело.

Резко ударив по клавишам на стене, я включила свет. Сделала несколько шагов и опять повернулась к Богданову.

Захлопнув дверь, он по-хозяйски прошёл в комнату, бросил коньки на диван и только после этого окинул комнату взглядом. Можно было подумать, что сделал он это просто так, ни на чём не останавливаясь, но я знала – от него не ускользнула ни одна деталь, ни одна мелочь.

- Спасибо, - сдержанно поблагодарила я, не спеша приближаться к нему ещё хоть на сантиметр.

Довольно. Хватило и того, что случилось в Саранске у лифта. Там мы хотя бы не находились в замкнутом пространстве, а тут… Тревожное чувство, что я испытывала с момента, как он появился сегодня на катке, как дотронулся до моих плеч, усилилось.

- За что? – отозвался Тим.

И опять он смотрел на меня – пристально, немного прищурившись. Опять. Опять, чёрт подери, я не могла понять его, потому как выражение его лица, его глаз оставалось непроницаемым, тогда как меня, должно быть, он мог читать, как открытую книгу.

- За Саранск. За то, что дал мне возможность откатать без давления матери.

- При чём тут ты? Наташа…

- С Наташей все было в порядке, - оборвала его. – Я могу относиться к ней как угодно, но одного у неё не отнять – она отдала льду всю жизнь. Так же, как ты и я, Тимур. Поэтому не нужно говорить мне, что она устроила истерику из-за царапины. Не поверю. Ты соврал моей матери, чтобы она ушла с нашего проката. Не знаю, для чего ты это сделал, но я тебе благодарна. Правда.

Тим хмыкнул, неспешно приблизился ко мне почти вплотную и, понизив голос, спросил:

- Хочешь узнать, зачем я это сделал?

-  Да, - на этот раз я не отступила. Напротив, посмотрела на него твёрдо.

Он был куда выше меня, но сейчас я вдруг перестала чувствовать себя жалкой. То ли дело было в той опустошённости, что образовалась во мне после встречи с матерью, то ли в его наглости, пробуждающей во мне гнев, то ли в чём ещё – не разберёшь. Я больше не была зависима от него, от его настроения, его желаний, и сейчас, глядя на него снизу вверх, понимала – мы соперники. Соперники, за которыми тянется шлейф прошлого – не отречься от него, не избавиться.

Я кивнула.

- Я привык соревноваться на равных и с сильнейшими, - сказал Тимур всё так же тихо, не пытаясь дотронуться до меня. Только взгляд его проникал в самую мою сущность, обжигал, усиливал волнение и заставлял быстрее бежать неожиданно ставшей горячей кровь.

Отступив, он в несколько шагов преодолел расстояние до двери. Хлопок…

Я же так и стояла посреди комнаты с ощущением, что всё это мне только привиделось. Что эти несколько минут вырваны из какой-то другой реальности и в то же время понимая, что это не так. Понимая, что только что мой бывший партнёр действительно сказал это: «с сильнейшими», «на равных».

Оля

Вечер накануне приближающегося с каждой минутой Нового года я провела вместе с друзьями. Неожиданное предложение Маши прогуляться по центру закончилось тем, что мы оказались средь многочисленных павильончиков и ларьков рождественской ярмарки, развёрнутой в считанных метрах от Красной площади.

- Вкусно как, - Машка сделала глоток горячего имбирного чая.

Только что все мы взяли в одном из ларьков по большому стакану и теперь, отойдя в сторону, рассматривали переливающуюся огоньками улицу.

Несмотря на то, что до полуночи оставались какие-то часы, народу было много. Ощущение праздника так и витало в воздухе.

- Держи, - протянула я ей бумажный пакетик с карамелью ручной работы, которую купила тут же, на ярмарке.

Не успела Маша протянуть руку, Жаров запустил в пакет пальцы.

- Тебе не предлагали, - мигом заявила Маша, когда он достал сразу несколько карамелек.

- Моя партнёрша – имею право, - отозвался он и оторвал зубами здоровый кусок хот-дога.

Если даже мы с Машкой проголодались, гуляя на морозе, что говорить о нём? Я только улыбнулась, искоса посмотрев на Жарова. Потянулась к нему, оторвала кусок хот-дога и в ответ на его возмущение ответила:

- Имею право.

Настроение у меня, несмотря ни на что, было приподнятое. Всегда считавшая Новый год праздником семейным, сейчас я была благодарна судьбе за то, что не одна, за то, что она вернула мне Жарова, а вместе с ним преподнесла подругу и… Романа.

Телефон в кармане завибрировал. Достав его, посмотрела на дисплей. Как будто почувствовал, что я думаю о нём…

- Да, - ответила я и, подав друзьям знак рукой, отошла в сторону. – Гуляю, - улыбнулась. Очередь к ларьку, где мы недавно взяли чай, стала ещё больше, такая же тянулась к соседнему – со сладкой выпечкой. Обходя людей, я прошла немного дальше. – Не знаю пока… Да даже если одна… Нет, Ром… Извини. Я… - заметив вдалеке скопление народа, как-то само собой задержала взгляд. Прошла ещё немного вперёд и поняла, что дальше находится… каток. Именно каток, к которому и стекались люди. – Не правда, - улыбнулась, услышав звучащую фоном голоса Рудова музыку и чей-то негромкий смех. – Уверена, что компания у тебя есть.

Он усмехнулся, убеждая меня в собственной правоте. Новый год – семейный праздник…

- И тебя с наступающим. – Да… встретимся второго. Да… Спасибо.

Взяв в попавшейся на обратном пути палатке большой крендель, я вернулась к ребятам. Отломила нам с Машкой по кусочку, остальное же отдала Пашке.

К этому моменту он уже успел разделаться с хот-догом и теперь пил чай, грызя карамельки.

- Это тебе, как самому лучшему на свете партнёру, - улыбнулась я в ответ на его вопросительный взгляд: - Кстати, там каток, - кивнула в сторону, откуда только что вернулась. Пойдём?

- А если потихонечку? – по лисьи улыбнулась Маша охраннику, только что объявившему нам, что билетов на начавшееся полчаса назад шоу не осталось.

От мороза она разрумянилась и в своём светлом пуховике была сейчас настолько хорошенькой, что на месте бедняги я бы точно не устояла. Он, судя по всему, тоже колебался.

- Мы фигуристы, - вставил своё веское слово Пашка. – Перед вами, между прочим, чемпионка России, - положил Анохиной ладонь на плечо. Глянул на охранника с неким ожиданием. Однако должного эффекта слова его не произвели. Судя по появившейся на губах охранника скептической ухмылке, словам его он не поверил ни на секунду.

- Пожалуйста, - просто попросила Маша, крепко ухватив Жарова под руку, и опять улыбнулась. – Мы много места не займём.

Подумав ещё немного, мужчина всё-таки отодвинул железное заграждение и кивком указал нам на проход ко льду.

- Только в честь праздника, - напоследок выговорил он.