Ольга Борискова - Он — мой лёд

- Так тоже бывает, - Анохина встала и, подойдя, ласково приобняла меня. Я её в ответ.

- Я знаю, - сказала тихо. – Выбора нет. Знаю, Маш.

- Если он любит тебя, что-нибудь придумает.

- Да, - разжала руки и тоже встала. Взяла чашку с остывшим Машиным кофе и, пройдя в ванную, вылила его в раковину. Посмотрела в зеркало и беззвучно выговорила: - Если любит…

Несмотря на то, что признаний между нами так и не было, я чувствовала – всё не просто так. Вот только что делать с расстоянием, как быть теперь? У нас с Пашей – подготовка к чемпионату мира, у Тимура… Что за цели поставил он перед собой, мне было неизвестно. Единственное, на что я могла надеяться, так это на то, что у происходящего между нами всё-таки есть «завтра».

Оля

- Как ты? – спросила я, встретив Тимура в холле первого этажа.

Ещё во время показательных выступлений мы договорились увидеться вечером и провести несколько часов вдвоём. Чемпионат Европы был завершён, завтрашний рейс должен был унести нас за километры от Берна.

Сама я только-только вернулась в гостиницу. Успела разве что занести в номер вещи: коньки и костюм, в котором выступала на посвящённом окончанию соревнований Гала-шоу. Наверное, стоило дождаться Тимура на арене, но я не смогла. Своим номером они с Наташей закрывали выступления, после - только общий номер лучших из лучших. Стоя у борта в то время, как Тимур и Наташа скользили по льду под медленную, лирическую композицию, я понимала, что едва могу сдержать слёзы. Понимала – это прощание. Его прощание с большим спортом. Завершающий штрих, такой же прекрасный, как и всё, что он делал на льду.

- Ты почему не дождалась меня? – как будто озвучивая мои собственные мысли, спросил Тимур.

Его чемодан с коньками, на ручку которого он сейчас опирался, был немногим больше моего собственного. Обклеенный дорожными бирками, он повидал немало самолётов. Говорить Тиму, почему уехала раньше него, я не стала – сама до конца не понимала этого. Как-то разом накатило так много… Осознание того, что на чемпионат мира мы с Пашей поедем первой парой, окончательное понимание, что больше мы с Тимом не встретимся на соревновательном льду, усталость, эйфория…

- Решила, что целовать тебя на людях как-то… - улыбнувшись, отшутилась я и взглядом показала в сторону лифтов.

Судя по чуть заметной усмешке Тимура, он понял, что говорить об этом я не хочу. Выпытывать он не стал.

- Как твоя нога? – снова спросила я, забрав у него чехол с костюмом, и пошла к лифтам.

- Терпимо. - Он немного прихрамывал, и это было единственным, что выдавало его. – Вот только боюсь, что на танго сегодня меня уже не хватит, - невесёлая, пренебрежительная усмешка, в глубине которой скрывалась злость и горечь.

Мне было прекрасно известно, что вопрос о снятии их с Наташей пары с показательных выступлений стоял буквально до последнего. Врач сборной, прилетевший вместе с нами в Швейцарию, рекомендовал отказаться от выхода на лёд, однако Тим ответил резким и твёрдым отказом. Другого я от него и не ожидала.

- Можешь целовать, - стоило створкам лифта закрыться за нами, он ухватил меня за край свитера и притянул к себе.

За те секунды, что мы поднимались на этаж, я только и успела, что обхватить его за шею и мягко коснуться губ. Вдохнула знакомый, немного терпкий и пьянящий запах с чуть ощутимой примесью дыма, провела пальцами по свисающему с шеи Тимура шарфу и отступила.

Хотела уже отойти к дверям, но Тим удержал меня за руку. Между ладоней наших оказалось что-то твёрдое, похожее на… Тимур выпустил мою ладонь. Вышел в холл. Держа в руках синюю коробочку, я вышла за ним.  Мимо нас прошла девушка. Кивнула, спросив, что-то на английском, но слов её я не разобрала. Смотрела на Тимура, чувствуя, как сжимается всё внутри.  Улыбнувшись, он обмолвился с заговорившей с нами несколькими словами и, как только она зашла в кабинку, посмотрел на меня.

- Встретил тут твоего болельщика… - ответил он на мой вопросительный взгляд. – Знаешь… Он ничего так. Вроде даже не прыщавый…

- Не лысый, не коротышка и… - голос мой дрогнул, - и даже не старый. Только прихрамывает немного, да?

- Есть такое дело, - мы так и смотрели друг на друга, стоя в нескольких метрах от дверей поднявшего нас лифта. – Но, думаю, это у него пройдёт. Так что ты вполне можешь дать ему шанс.

- Мне кажется, я уже… - подошла ещё ближе. Подняла голову. Коробочка лежала в руке приятной тяжестью, а на глаза всё-таки навернулись слёзы.

Сколько всего в этом мужчине? Смогу ли я когда-нибудь познать его до конца? Глядя на него, я пыталась понять это. Но главным было другое – я пыталась понять, что ждёт нас дальше. Теперь, когда он волен распоряжаться своей жизнью, как ему вздумается, а я по-прежнему отдана в невенчанные жёны холодной тверди льда.

-  Уже? – опираясь на ручку чемодана, он коснулся моей талии второй рукой.

- Уже дала ему шанс. Все шансы, которые только могла дать.

Замолчав, я ждала, что он скажет. Но Тимур не говорил ничего. Ни о настоящем, ни о будущем. Облизнув пересохшие губы, я нервно выдохнула. От пальто его пахло морозной свежестью, в воздухе витали вопросы и недоговорённость.

- Это последняя, - негромко сказал он. Выпустил меня из рук, забрал коробочку и, открыв, достал маленькую фигурку. Взял мою кисть и, перевернув, положил на ладонь, а после собрал мои пальцы в кулак. – Больше у меня их нет.

На несколько секунд он задержал свою руку на моей, а после убрал. Я разжала пальцы с недоверием и недоумением глядя на фигуристку. Как всегда изящная, в ярком алом платье. Как будто живая она смотрела на меня, улыбаясь уголками губ. Подол её платья украшал имитирующий вышивку рисунок, пальцами же крохотной руки она касалась… медали. Маленькой золотой медали, свисающей с шеи на тоненькой ленточке.

- Это был ты, - только и вымолвила я. Покачала головой, всё ещё до конца не веря тому, что человек, незримую поддержку которого я чувствовала весь этот год, человек, находивший для меня так нужные мне слова в моменты, когда мне это было важно, как дыхание – он. Тот, кто, как мне казалось, ненавидел меня всем сердцем, тот, кто не желал отпускать уже после возвращения. – Это был ты… - повторила я. – Я должна была догадаться…

- Вряд ли, - он опять взял фигурку. Положил в коробочку и вернул мне.

Сказать я ничего не смогла. Так и смотрела на него, держа в руках синюю коробку, к которой на этот раз не прилагалось ни букета, ни записки. Только его близость, его взгляд и запах. Сглотнула вставший в горле ком, неровно выдохнула.

- Идём, - первым нарушил повисшее молчание Тимур и покатил чемодан по холлу. Несколько секунд я так и стояла на месте, глядя как он, прихрамывая, идёт вперёд. Открыла крышечку и снова посмотрела на гордую девушку в красном. Утончённая, самодостаточная и… неуловимо похожая на меня.

-  Можем заказать ужин сюда, - сказал Тимур, убрав пальто в шкаф. – Или ты всё-таки хочешь спуститься вниз и поужинать в ресторане?

- Завтра ночью мы вылетаем в Детройт, - вместо того, чтобы ответить ему, сказала я, пройдя следом.

Поймала его взгляд. Спокойный, непроницаемый. Лёд… Может быть, не такой холодный, не пронзающий меня крохотными лезвиями-иголками, но по-прежнему твёрдый. Его молчание подняло во мне неожиданно сильную волну гнева. Что хочет сказать этим молчанием?! Или говорить должна только я?

- Тимур! – я подошла немного ближе. – Завтра ночью мы вылетаем в Детройт, ты меня слышишь?

- Слышу, - сказал он коротко.

Ничего в нём не изменилось – ни спокойствие, с которым он смотрел на меня, ни ровный тон голоса.

Закрыв шкаф, он кинул на постель шарф. С такой небрежностью, как будто только что я не сказала ничего важного, как будто это вообще ничего не значило.

Все предыдущие дни я только и делала, что гнала от себя мысли о том, что мы будем делать, когда мне придётся вернуться в Штаты. Пока момент этот оставался как будто далёким, расплывчатым, справляться с ними у меня получалось. Сейчас же, когда всё решилось, смысла в этом не осталось.

- Я улетаю, Богданов! – дёрнула его за руку, разворачивая к себе. – Понимаешь ты это?

- Понимаю, - он снова посмотрел на меня.

- И что? Ты ничего не скажешь?! – зло, с отчаянием.

- Разве я должен что-то говорить? – моя злость ничуть не трогала его.

Разве что глаза стали темнее.

- А разве нет? – выпустила его руку. Почувствовала льдинки, вонзившиеся в сердце. Не знаю, что я хотела услышать от него, но только не это.

- Хоть что-то, Тимур! – повысила я голос. – Что дальше?

- Дальше ты улетаешь в Детройт.

- Так просто? – у меня вырвался нервный смешок. Короткий, отрывистый. – Это всё?

- Не всё, - он крепко сжал мой локоть. – Ты улетаешь в Детройт, там начинаешь подготовку к чемпионату мира. Что ты ещё хочешь услышать от меня? Что, Ольга?! – в нём тоже закипело раздражение, даже ярость.

- Хоть что-то, что имело бы отношение к нам! – выдернула руку. – Не к спорту, а к нам с тобой, Тим!

- Вы с Жаровым едете первой парой на чемпионат мира, - выговорил он жёстко. Так, как будто я не знала об этом или посмела забыть. – Это всё, что сейчас должно быть для тебя значимым.

- Но это не всё! – возразила я. – Дальше что, Тимур?! Что с нами?!

- Время покажет.

- Время? – меня как будто ударили. Глаза его потемнели ещё сильнее, синева стала мглой. Лёд уже не синим – чёрным.

- Хорошо, - я отступила. – Хорошо, Тимур! Я улечу в Детройт. Начну подготовку к чемпионату мира. Выступлю на нём. А дальше?!

- Время покажет, - повторил он ещё жёстче, чем раньше.

- Да пошёл ты к чёрту! – я не сдержалась. Сжала коробочку и отступила ещё на несколько шагов. Время покажет?! И что это значит?