– А теперь, пойдем и мы к врачу, вон у тебя волдыри на руках, надо обработать.

– И у тебя волдыри не меньше.


Выйдя из больницы, Макс вспомнил, что его ждет водитель. Димка спал в машине.

Макс постучал по стеклу, Димка протер глаза и открыл машину.

– Вот что, Зина, я поеду к себе на квартиру здесь в Москве, а Дмитрий тебя отвезет в Озерное.

Зинка растерялась.

– Даже и не знаю, как быть. Степана оставлять не хочется, но с работой тоже надо как-то уладить, да и с тетей Дусей что-то решить.

– Черт! Как же я мог позабыть про нее? Тогда поедем ко мне, переночуем, а завтра пораньше заедем в больницу, а потом в Озерное… Мне надо с Самохиным встретиться и в больницу сходить… там в морге мать Вали. Надо похоронить. Зина, кроме тебя просить мне некого. Я дам денег, сколько надо, а ты все организуешь, хорошо? В общем, садись, поговорим по дороге.


В больнице они пробыли почти весь день. У Вали ожоги были легкие, но общее состояние подавленное – она продолжала винить себя в смерти матери. Макс, как мог ее утешал и пытался накормить, но она упорно отказывалась от еды, плакала, вспоминала бабушку. Только, когда Макс пообещал ее найти, она немного успокоилась. Он навестил Степана, от которого не отходила Зинаида. У него дела были похуже, сильные ожоги на руках, лицо потемнело. Макс говорил с врачами, совал деньги, спрашивал, какие нужны препараты. Тут же звонил знакомым и просил купить. Наконец, с трудом оторвал плачущую Зинаиду от Степана, посадил в машину к ожидавшему Димке, и распорядился отвезти их в Озерное.


Домой Макс приехал поздно, все спали, но через минуту показалась встревоженная Мила.

– Максик! Наконец-то! Ой! На кого ты похож? Ты что, заболел?

– Подожди, Мила, дай раздеться. Держи, это чизбургер, по дороге купил. А это Анечке.

– Ну пойдем, расскажи уже, что там случилось.

– Может завтра.

– Ты хочешь, чтобы я умерла от инфаркта?

– Все, пойдем на кухню, там поговорим.

Мила села напротив него и тут только увидела обожженные руки.

– Ой! Что это?

– Это ожоги. Мила, принеси виски.

– Ой, боже мой, еще и ожоги, мало нам цурес (неприятностей) так еще и ожоги, – так бормоча, она вышла в гостиную и вернулась с бутылкой. – Знаешь, что, налей мне тоже этой гадости.

– Подожди, здесь коньяк есть.

Они налили каждый себе и выпили.

– Милочка, начну с хорошей новости. У нас с Валей будет ребенок.

– Ой! – Всплеснула руками Мила. – Ой, как хорошо! Вот Лева обрадуется! Макс, но прежде надо пожениться, ребенок должен родиться в браке. А где же Валя?

– Ну, теперь я расскажу другие новости, ты только меня не перебивай.

Мила охала и ахала, слушая Макса, а потом сказала, что надо срочно перебираться в Москву.

– Вале надо хорошо питаться, я буду ей готовить, и потом, она захочет повидаться с дочкой. Макс, это такая необыкновенная девочка! Представляю, какой у вас родиться ребеночек. Ой! Интересно, кто будет, мальчик или девочка? Левка умрет от радости!

– Как же хорошо, что ты приехала, Милочка! Все, пойду спать, завтра дел много.

* * *

Макс ушел рано утром, Мила встала, хотела приготовить завтрак, но он не стал ничего есть, только выпил кофе и поехал в Управление к Самохину. Тот был на месте и заметно волновался. Он сообщил, что вчера захватили Дмитрия Трофимова, Лебедева и еще несколько бритоголовых.

– Трофимов – это брат Вали? – Уточнил Макс.

– Да, он был у них за главного. Отпетый негодяй. Когда Лебедев предлагал ему продать дом, Трофимов сразу заподозрил его в махинациях. Тот предлагал за дома вдвое меньшую сумму, Дмитрий за молчание просил себе половину, а самое главное, потребовал деньги за квартиры, которые предназначались для погорельцев. Квартиры Лебедев продал, а люди и не думали жаловаться, там старики в основном. Кого-то дети забрали, а кто-то в дом престарелых перебрался. Лебедев и Трофимов собирались скрыться за границей, у них были готовы поддельные паспорта. Задержали их в аэропорту. Вот так… Да, машина ваша заминирована была, хорошо, что во время предупредили… Я знаю, что виноват, не проследил… Но все возмещу, вот с проданными квартирами сложнее будет, но ничего, что-нибудь придумаем…Вчера в Грибках сгорел дом Трофимовых, подозревают, что поджог сам он.

– Я был там.

– Да, да, я знаю, там жертвы были. Мать Трофимова сгорела, а Валя как?

– Она сейчас в больнице, в Москве.

– А дочка ее где?

– Она у меня… Юрий Алексеевич, вы сказали, что Трофимов сам поджег дом.

– Ну да.

– Но там же были его мать и сестра, а дверь снаружи закрыта на засов. Вы знали об этом?

Самохин молча кивнул и выдохнул – Просто выродок какой-то.

– Юрий Алексеевич, мне нужна ваша помощь. Надо похоронить погибшую женщину и помочь другой пострадавшей. Там еще пожилая женщина пострадала, она сейчас в местной больнице, к сожалению, не знаю, как фамилия, зовут Евдокия Матвеевна. У нее еще раньше сгорел дом, и жить ей совсем негде.

– Макс, я сейчас же свяжусь с администрацией, все сделаем, не беспокойтесь.

– Спасибо. Я уезжаю в Москву и буду некоторое время там, сюда буду звонить.


Они попрощались, Макс хотел вернуться домой, но передумал и поехал в супермаркет, где накупил разной нарезки, йогуртов и фруктов, потом заехал в больницу, выяснил, где лежит Евдокия Матвеевна, хотел к ней пройти, но важная девушка в регистратуре строго сказала, что посещения только во второй половине дня. Он замялся, не зная как поступить, но тут услышал басок Зинаиды.

– Щас! Во второй половине! Вот придешь ко мне за колбасой, я тебе скажу, только после обеда. Люб! Ты чего, в самом деле?

– Так я не знала, что вы вместе. Зинок, да проходите, об чем речь. На третьем этаже она лежит.

Макс и Зина поднимались по лестнице.

– Спасибо тебе, Зина, я хотел уйти, эта девушка была так категорична.

– Ага, категорично она только денег ждет, ты что, не понял? Да тут все приходят, когда хотят, но денег-то никто не дает, а тут неместный приличный мужик объявился, вот она и решила поизголяться в надежде деньжат получить.

– Да я бы заплатил.

– Обойдется. Ну вот, пришли. Женское отделение слева, значит, сюда. Ого!

Макс остановился. Действительно, ого! Весь коридор был заставлен кроватями. Сестра на посту вскинула густо накрашенные глаза и лениво спросила.

– Вы к кому?

– Вам позавчера женщину после пожара привезли, ей сердцем стало плохо.

– А, она вон там, третья справа. Беспокойная старушка.

Евдокия Матвеевна полулежала и, прищурившись, смотрела на прибывших.

– Ох, батюшки! Никак Зинаида! Здрасьте! И вы, значит, пришли… А Валька?! Что с ней-то?!

– Лежите, лежите, с ней все нормально, – поспешила успокоить ее Зинаида. – Вот Макс отвез ее в Москву, так что она там лежит в больнице, говорят, все будет хорошо.

– Ну и слава богу! А вы, значит, Макс будете?

– Да, давно с вами хотел познакомиться. Вы тут разберите сумки, я пока с врачом поговорю.

Он пошел в ординаторскую, а Евдокия Матвеевна живо сделала ревизию по сумкам.

– Ух ты, Зин, смотри-ка. Неужто, все мне?

– Вам, тетя Дусь, давайте разложу.


– Это чего ж Макс все накупил? Зачем же он так потратился? Ну да ладно, угощу своих соседок. Вот это поди в холодильник положь, да подписать не забудь покрупнее, а то сопроут.

– А где холодильник-то?

– Да ты у энтой куклы крашеной спроси. Все равно ничего не делает, цельный день сидит, глазами хлопает.

– Тетя Дусь, что врач-то говорит?

– Да что он скажет? Кому старики нужны? Говорит, инфаркта нет, а остальное ерунда. Да и то сказать, я хорошо себя чувствую. Хоть сейчас побегла бы в свои Грибки. – Она горестно вздохнула. – Да как я дойду-то, и куда мне, горемычной податься? Да ладно, расскажи лучше, как там звездочка моя Анюточка?

Зина рассказала, все, что знала про Анечку, про Макса и не удержалась, упомянула Степана.

– Откудова энтот молодец взялся?

– Да случайно, представляете, такой парень хороший.

– Очень хороший, сразу видно… Зин, а Клавка-то как, жива?

– Нет, задохнулась.

– Ну и царство ей небесное, а Митька-то хуже зверя, мать свою погубил. Вот ведь сволота какая. Ой, глянь, Макс идет, а врач-то перед ним прямо стелется.

Она замолчала и поджала губки.

– Ну как вы тут, Евдокия Матвеевна.

– Я, гляжу, вы и имя мое выучили, а то все баушка, да баушка.

Врач засуетился еще больше и чувствовал себя очень неуютно. Кто ж мог подумать, что у этой простой бабки такие важные покровители. С утра из администрации звонили, потом сам Самохин интересовался, а теперь еще и этот денег отвалил. Тоже, видно, непростой.

– Евдокия Матвеевна, мы вас сейчас переведем в палату, там уже все приготовлено, там вас и осмотрю. Кардиограмму снимем, анализы надо сдать… Ну, в общем, вы пока собирайтесь… Анжела! – Позвал медсестру, та неохотно подошла. – Помоги Евдокии Матвеевне собраться и проводи ее в 12 палату.

– Чего? В двенадцатую? Так она ж у нас зарезервирована, и я уже меняюсь, сейчас Машка придет.

– Анжела, делайте, что говорят, проследите, чтобы Нюра там пыль протерла.

– Бездельница эта ваша Нюра! – Внезапно заявила тетя Дуся, врач от неожиданности шарахнулся в сторону, а она продолжала – Бездельница и пьяница, я сама вчерась видела. Энта вон все глазами хлопает, задницу боится поднять, а та тряпкой пару раз махнула, а туалет вообще не мыла, вы зайдите в туалет-то, там утопнуть можно.

– Да, да, да, сейчас все сделаем. Вы не волнуйтесь, у вас в палате свой туалет будет. Ну я попозже зайду. – Врач резвой походкой рванул к себе в ординаторскую, проклиная в душе эту бабку, свалившуюся ему на голову.


Евдокия Матвеевна только языком цокала, так ей палата понравилась.

– Это за что ж мне такой почет? Глянь, тут и холодильник свой имеется и телевизор. Вот теперь и поболеть можно. Макс, вы уж извините, не знаю вашего отчества…