Вместо того чтобы бросить меня, он крадет карточку, затем возвращается и меняет ее на карточку справа от меня. После того, как он убирает вторую карточку в конец стола, он возвращается, а я печально смотрю на свое место.

— Что случилось? — спрашивает он.

Решив не говорить ему, что я упакована в это платье, как ветчина в вакуумной упаковке, я выдыхаю весь воздух из легких и начинаю пугающий процесс опускания своего тела на стул. Мне приходится наклоняться, но мне удается сесть. И эй! Я все еще могу дышать... немного.

— Твоя сестра вернулась? — спрашиваю, пытаясь найти, что сказать, чтобы он не задавал вопросов о том, почему я могу или не могу при этом похрипывать.

Он устраивается поудобнее и слишком непринужденно кладет руку на спинку моего стула.

— Не думаю, что она вернется. Она трудоголик, как и я, и у нее нет причин продолжать брать отгулы на свадьбу, которая ее не интересует.

— Тогда зачем она вообще пришла? — размышляю я, делая глоток воды.

— Потому что я попросил ее об этом.

Морщусь.

— А потом я ввалилась в твою комнату голой и с тех пор занимаю большую часть твоего времени.

Он подмигивает мне с этой своей фирменной ухмылкой.

— Она не расстроилась, даже почувствовала облегчение. Она не хотела быть здесь, так как Андерсон ей тоже не нравится.

— Значит, твоя сестра мне уже нравится.

Он смеется себе под нос и качает головой.

Люди начинают прибывать, медленно заполняя стол, пока он полностью не заполняется. Моя мать хмурится, когда видит Романа рядом со мной, а Мистер Лысый Парень теперь сидит там, где должен был сидеть Роман. Он рядом с действительно красивой женщиной, так что мне интересно, планировала ли моя мать саботировать мой начинающийся роман, изображая Купидона.

Мисс сексапильная Красотка сердито смотрит на Лысого, а он на нее. Ладно... это странно.

Игнорируя это, я с удовольствием беру бокал шампанского, когда официант начинает приносить различные блюда, включая салаты. Пальцы Романа начинают лениво чертить круги на обнаженной коже моего плеча, и я прислоняюсь к нему, сохраняя удобный для меня наклон, так как угол в девяносто градусов поддерживать невозможно.

— Ты в порядке? — вопросительно шепчет Роман мне на ухо.

Я определенно не в порядке. Дышать становится все труднее и труднее.

— Я в порядке! — лгу я, заставляя себя выдавить самую фальшивую улыбку в истории.

Ему мое заявление не кажется убедительным, но моя мать стоит и пытается привлечь всеобщее внимание, отвлекая внимание от меня.

— Спасибо всем, что присоединились к нам сегодня. — Она берет мужа за руку, и он улыбается, подмигивая ей. Я впервые замечаю, чтобы он проявлял любовь на людях. — Мы не можем выразить вам словами, как много для нас значит иметь рядом стольких друзей и членов семьи.

И бла-бла-бла в том же духе, потому что меня немного подташнивает. Не потому, что она выплевывает все эти смачные слова прямо из задницы, а потому, что дышать стало намного труднее.

Я отклоняюсь еще немного, давая себе достаточно места, чтобы дышать чуть легче, но при этом моя задница едва касается стула. Роман выгибает бровь, но Моника все еще говорит о том, как прекрасна была жизнь для нашей семьи и бла-бла-бла.

— Ты фригидная сука, это была твоя вина, а не моя! — кричит мужской голос, встряхивая меня.

В комнате воцаряется тишина, и все взгляды устремляются на Мисс Красотку и Мистера Лысого.

Мисс Красотка грозит ему пальцем.

— Нет! Это была твоя вина! Тебя все время не было! Что мне оставалось делать?

— Ты не должна была трахаться с парнем из бассейна!

Вау... Чересчур много клише?

— Это произошло случайно! — выплевывает она, на этот раз в ярости.

О, становится все лучше.

— Твоя вагина случайно приземлилась на его член, и ты умудрилась случайно оказываться на нем все семь дней подряд? — срывается он.

Взрываюсь смехом, но тут же подавляю его, поняв, что смеюсь одна. Не моя вина, что этот парень сказал то же самое, что и я, когда люди «случайно» обманывают. Это смешно!

Чертовы люди должны развивать чувство юмора, так как никто не хочет смеяться.

— Не надо было его нанимать! Я была одинока, а он был озабочен работой не больше, чем моим телом. У меня были потребности!

— Думаю, вычерпывать листья из бассейна было не так утомительно, как защищать преступников весь день!

Затем женщина переходит на спанглиш, который я не понимаю, и он бросает ей еще несколько колкостей. Моника щипает себя за переносицу, прежде чем бросить злобный взгляд в мою сторону.

— Упс, — говорит Роман рядом со мной, и я подавляю смех.

Чем дольше я сижу, тем больнее мне становится. Я начинаю потеть и теряю интерес к жарким спорам, которые мне так нравились. И тут внезапно раздается громкий крик, и я снова отвлекаюсь от удушья, которое испытываю.

— Там клубника! — кричит Джейн, отчаянно почесывая живот и шею.

Мои глаза расширяются, когда я вижу рубцы, образующиеся на ее лице, шее и руках. Ее лицо покрыто красными пятнами, а глаза выпучены от ужаса.

— Вот дерьмо, — бормочет Роман себе под нос, прежде чем принюхаться к салату. — Это все приправа! — говорит он громко, стараясь перекричать спорящую пару, которая до сих пор не унимается, выясняя, кто виноват в том, что она трахалась с мальчиком у бассейна.

— Его звали Джастин! Перестань называть его мальчиком у бассейна! — громко кричит Мисс Красотка.

— Помоги мне! — вскрикивает Джейн, пока Андерсон в панике роется в ее сумочке.

— Как будто мне есть дело до имени прислуги? Он должен был чистить сливы и бассейн! А не прокачивать твои трубы!

— У нее аллергия на клубнику? — прошипела я, глядя на Романа. — У нее есть доза эпинефрина?

Не то, чтобы я знала, каков на вкус салат, потому что в этом платье точно нет места для еды! Кстати, клубника сейчас очень кстати.

— Прислуги?! Прислуга тоже люди!

— Он чистил грёбаный бассейн! Это делает его мальчиком у бассейна!

— Не смертельная аллергия, — говорит Роман, морщась, когда Джейн кричит достаточно громко, чтобы даже мертвые перевернулись.

Я вынуждена встать, когда не могу вздохнуть, но платье наносит мне последний удар. В конце концов я врезаюсь лицом в пол, вместо того чтобы встать, так как платье не дает сдвинуться ни на дюйм. Ай.

— Черт, — говорит Роман, вскакивая и подбегая ко мне.

— У него большой как у коня! В отличие от той маленькой сосиски, которой ты так бахвалишься!

— Не могу... дышать, — говорю я Роману, когда он переворачивает меня.

Кажется, платье съежилось, или мое тело выросло с тех пор, как мы спустились по лестнице. Или, может быть, у меня просто нет сил, чтобы продолжать втягивать живот.

Роман паникует, пытаясь перевернуть меня, возможно, чтобы дотянуться до молнии. Когда я вскрикиваю, он останавливается, не добившись успеха, потому что платье впивается мне в бока, как будто оно сдвинуто неправильно.

— У меня не крошечный член! Это не так! Она лживая шлюха!

 — Я нашел крем от сыпи! — кричит Андерсон.

— Мне нужен «Бенадрил»! — кричит в ответ Джейн.

— Я специально запретила им класть клубнику! — лает моя мама.

— У тебя такой крошечный член, что мне пришлось симулировать все мои оргазмы!

Все, о чем я могу думать, это о том, чтобы сорвать платье, когда вокруг меня начинается безумие. Когда Роман пытается подхватить меня, Джилл внезапно воплощает все мои мечты. Она приближается ко мне, как возбужденный пещерный человек, и хватает меня за платье с очевидными намерениями. Материал рвется, и я задыхаюсь, когда мой герой-робот рвет его спереди, раздевая и превращая платье в халат, который невозможно запахнуть.

В комнате снова воцаряется тишина, и я закрываю глаза рукой, как будто исчезну, если не вижу их. Роман кашляет, и несколько извращенных шепотков доносятся от мужчин, находящихся на грани кульминации. Я громко стону, и это единственный громкий звук в комнате.

Даже пара сумасшедших Шляпников из ада перестала говорить о размерах половых органов.

На мне бюстгальтер с маленькими следами укусов на сосках и каплями крови — нет, не настоящих укусов или крови, люди. Все остальное видно на лифчике, вдохновленном темой зомби. Потом мои трусики, о, мои трусики. Они белые и жирным красным шрифтом на них спереди выведено: «Мне нравится грубо».

А сзади написано: «Будь нежным», правда, этого еще никто не видел.

Хорошая новость? Я снова могу дышать.

— Неужели, Каша?! — срывается моя мать.

— Оно было четвертого размера! Я ношу шестерку!

— Я думала, что четверку! Как ты успела поправиться с Рождества?

— Я и тогда носила шестой размер!

Опускаю руку и вижу, что Роман изо всех сил старается не рассмеяться, снимая пиджак. Я с благодарностью хватаю его и прикрываю грудь, пока он помогает мне встать. Как будто прикрытие моего тела от любопытных глаз внезапно разрушило чары, и безумие возобновляется снова.

— Здесь нет «Бенадрила»! — рявкает Андерсон.

— Должен быть! Я всегда держу таблетки в сумочке.

— Может, если бы ты не впускала в себя чей-то настолько большой член, мой не показался бы тебе таким маленьким.

Лысый полностью стягивает с себя штаны, внезапно демонстрируя всем свое мужское достоинство. Его пенис нельзя назвать огромным, но он и не маленький. И он не обрезанный.

Я поднимаю голову и смотрю на него, прикрывая лицо. Никогда не видела никого с такой крайней плотью.

— Мои глаза здесь, — говорит Роман, ухмыляясь, когда я смотрю на него.

— Видишь?! Он крошечный!

— Он не крошечный, — хрипло говорит другая женщина.

— Убери свой грёбаный пенис! — кричит Лысому другой парень, поворачиваясь к враз охрипшей даме, которая обмахивается рукой. — Перестань пялиться на его пенис!