Я подъезжаю с парнями, которых посчитал важным взять с собой, к бару. Бросаю свой шлем на сидение и несусь внутрь здания, готовый разорвать любого на куски.

Смотрю, как Алэйна, обеспокоенная всей этой хренью, ходит туда-сюда по бару. Потом замечаю, во что она одета и все, что мне хочется сделать, это перекинуть ее через плечо, ударить себя по груди и утащить девушку в свою пещеру. Она пробуждает во мне жестокость, которую я не чувствовал раньше. Нельзя испытывать такие чувства, занимаясь дерьмом, с которым мне приходится иметь дело. Поэтому я делаю единственное, что могу ― сгребаю ее в объятия и трахаю ее рот своим, прежде чем отпустить. Боже, я люблю эти губы, особенно когда они обернуты вокруг моего члена.

Я смотрю на своих братьев и замечаю, что они пялятся на нее больше, чем необходимо.

― Надеюсь, столь пристальное внимание из-за этого поцелуя, а не моей девушки и ее ничего не скрывающей спортивной одежды.

При этом они автоматически превращаются в очередь кандидатов, которых я хочу побить на ринге сегодня вечером, и, судя по тому, как пускает слюни на свой подбородок Харви, он будет первым.

Я не могу винить парней, Алэйна словно ходячий секс, но в тоже время в ней есть какая-то невинность, и это странное сочетание касается ее внешности тоже ― невозможно догадаться, какой она национальности с этой ее экзотической внешностью, но родом из Новой Зеландии. Хотя акцент у нее совершенно другой.

― Малыш, что случилось? ― я знаю ответ, но не хочу, чтобы она пока узнала о своем отце, и, кроме того, Феликс не знает, что за ним установлена слежка, с тех пор как он посетил Номад за последние пятнадцать лет. Она начинает рассказывать мне о машине, преследующей ее, и это именно тот момент, которого мы ждали, я чувствую, что мы делаем успехи. ― Есть какая-либо этому причина?

Я бросаю косые взгляды на Блейка. Хотя Эд является вице-президентом, мы с Блейком были лучшими друзьями с пеленок, но он не хотел этой должности.

― Я могу назвать одну или две причины, да, ― говорит девушка печально, прежде чем все рассказать.

Мне жаль эту девушку, из-за того, что столько дерьма случилось с ней, не украв при этом ее мягкость.

― Мне жаль, детка, ты знаешь человека, которому задолжал твой отец?

Я-то знаю, но мне необходимо понять, сколько знает она и помнит ли что-нибудь.

― Нет, послушай, я знаю, что должна сделать, я готовила себя к этому моменту с восьми лет.

Этого точно не произойдет, и даже если у нас есть запрет насчет женщин, остающихся на ночь, я не могу позволить этой девушке бежать. Не только потому, что это моя работа защитить ее, но также и мое личное желание.

― Ты возвращаешься в здание клуба, пока мы с этим разбираемся.

Я вижу, как она делает шаг назад и трясет головой, потом Феликс решает высказать свое мнение.

Я как раз собираюсь сказать ей, что у нее нет выбора, когда в разговор вступает Эд.

― Приятно познакомиться, милая, я ― Эд.

Я смотрю на своего вице-президента и замечаю, как его глаза сверкают озорством. Такой блеск его глаз характерен, когда кругом много кисок, но здесь только моя киска, и я ни за что, мать вашу, не позволю этому дерьму случиться.

Выражение ее лица говорит, что это чувство может быть взаимным, а комментарий Эда о Бьянке нереально меня раздражает, парень знает, что у меня с ней, и просто специально бесит.

― Прекрати, Эд. ― я вижу, как он ухмыляется ей. А когда замечаю улыбку на ее губах, то единственное, чего я хочу, чтоб Алэйна предназначалась мне. В мгновение красная пелена застилает мой взгляд. ― Собирай свои манатки, Алэйна, у тебя два часа.

Я поворачиваюсь, пристально взирая на Эда, меняю очередность кандидатов, которым хочу надрать зад сегодня вечером.

― Не слишком ли ты резок?

Я смеюсь, потому что она понятия не имеет, насколько резким я могу быть.

― Я встречусь с тобой у себя.

Она выносит из бара свою сексуальную попку, на которую пялится каждый присутствующий. И я делаю то, что сделал бы любой мужчина с полностью функционирующим членом ― следую за ней.

Алэйна

Когда мы подъезжаем к клубу, я осматриваюсь. Здание выглядит так, как я и представляла, даже лучше, но все место обнесено высоким забором с воротами и колючей проволокой наверху.

Слева находится огромное здание с большой террасой, которая ведет в место, похожее на бар. Справа ― десять больших гаражных ворот и мотоциклы, припаркованные перед ними. Я чувствую себя в безопасности, большое спасибо, папа…

Я спрыгиваю с мотоцикла и передаю свой шлем Зейну.

― Готова встретиться со всеми? ― спрашивает он, ставя свой шлем на мотоцикл. ― Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь, ― Зейн подходит ко мне с абсолютно серьезным выражением лица. ― Эти люди не твои друзья, Алэйна, они ― байкеры, они грубы, а некоторые из них ― убийцы, ― я стараюсь не выглядеть потрясенной его словами о мужчинах, с которыми я практически буду жить, пока все не уляжется. Мне удается сохранить непроницаемое лицо. ― Никто не тронет тебя, потому что они слушают меня, но знай, я не хочу, чтобы ты делала что-нибудь с любым из них. Это бизнес и только. Никакого траха, ты меня поняла? ― он продолжает подходить ко мне, пока я не ощущаю, как его губы прикасаются к моему уху. ― Если ты почувствуешь необходимость быть оттраханной, ты придешь к моей и только к моей двери, мы друг друга поняли?

Понимаю, что мой отец является причиной моего пребывания тут, а не какие-то нереальные чувства, якобы вспыхнувшие между мной и Зейном этим утром. Я чувствую, как во мне просыпается бунтарка, поэтому хихикаю вслух, пока не натыкаюсь на злой взгляд, прикованный прямо ко мне.

― Это, очевидно, длинная речь, Президент, но могу тебя заверить, что не постучу в твою дверь, особенно в сексуальном возбуждении.

― Посмотрим, ― ухмыляется он, когда я следую за ним. Мы поднимаемся на крыльцо, слышим крики и музыку, и я внезапно начинаю нервничать.

Потянув дверь, я решаюсь оглядеться, прежде чем люди нас заметят. Справа вижу длинный бар, за которым могут уместиться, вероятно, все члены клуба. А слева стоят два бильярдных стола с несколькими диванами вокруг. Но привлекает меня больше всего впечатляющее сооружение, которое находится между бильярдными столами и баром. Мини-сцена, ступени которой украшены маленькими лампочками, и шест для стриптиза в конце.

― Че-е-ерт возьми, ― шепотом бормочу себе под нос, это место гораздо роскошнее, чем я думала.

Я следую за Зейном в бар, где сидят большинство мужчин, усадив едва одетых шлюх себе на колени. Мне нужно будет сдать анализы на венерические заболевания после того, как я всего лишь подышу тем же воздухом, что и эти «девушки».

Как только я заканчиваю оценивать окружающую обстановку, то замечаю, что все смотрят на нас. Увидев Эда, я дарю ему вежливую улыбку, отчего его лицо светится. Он улыбается, подмигивая мне. Наше маленькое приветствие прерывается, когда я чувствую, как кто-то крепко сжимает мою руку. Поднимаю взгляд и вижу Зейна, уставившегося на меня, я расширю глаза в немом «что?», прежде чем продолжить гляделки с Эдом.

― Это Алэйна, она останется с нами, пока не уляжется кое-какое дерьмо. Вы все знаете о соглашении с ее стариком, поэтому не вижу необходимости все разъяснять, она поживет в комнате для гостей наверху, ― он смотрит на всех мужчин, прежде чем добавить, ― и она под запретом.

Я слышу стоны и стенания, от которых моя самооценка немного подпрыгивает. А так как Зейн ее опустил чуть раньше, ей необходимо повыситься. «Боже, Алэйна, да ведь твоя самооценка на небывало низком уровне, байкеры трахают все, что движется»,― успеваю подумать про себя.

Оглядев бар, я замечаю, что это не типичный байк-клуб. Я имею в виду, когда думаешь о мотоклубе, то представляешь вонючих стариков с пивными животами и недостатком зубов, но эти мужчины совсем не такие.

Вот же хрень. Моя внутренняя сущность вдруг возбудилась, ну что за извращенство! Самому взрослому мужчине здесь должно быть около 45 лет, и, будучи в таком возрасте, он отлично выглядит для 45-летнего и поразительно похож на Дэниела Крейга. Остальным еще нет и сорока, и они все сексуальны по-своему ― грубые, резкие, испорченные мальчики.

Зейн смотрит на меня, затем указывает на линию, в которую выстроились мужчины, начиная с Дэниела Крэйга, и произносит:

― Феликс, ― тот дарит мне что-то наподобие небольшой улыбки Мистера Серьезности. Зейн продолжает, ― Харви.

Я бы сказала, парню тридцать с небольшим. У него длинноватые темные волосы, которые естественно свисают вокруг его воротника, и ярко-голубые глаза, но у него есть природная сексуальная привлекательность. Харви словно брутальная версия Джареда Лето, и 14-летний подросток во мне прыгает от удовольствия, не потому что я хочу с ним переспать, а потому что была большой поклонницей «30 Seconds to Mars» в подростковом возрасте.

Зейн хватает пиво со стойки, прежде чем продолжить.

― Олли, ― говорит он, сделав глоток пива, я отвожу свой взгляд от Зейна, чтобы вернуться к знакомству.

Олли примерно того же возраста, что и Зейн, около тридцати, может, чуть больше, у него очень резкие черты лица и волевой подбородок. Я думаю, что он симпатичный, и замечаю шрам, который тянется от левого глаза, это не портит его красоту, а делает ее очень грубой и мужской.

Зейн выплевывает:

― Ты уже знакома с Эдом, ― я наблюдаю, как Эд смотрит на меня с озорной ухмылкой, от которой у любой девочки пульс будет биться как бешеный, в нем есть какое-то реальное очарование. Я говорю о сексуальном лице, теле в 6 футов и 2 дюйма (прим.пер.: примерно 188 см) высотой, покрытом татуировками и пирсингом. Я смотрю на следующего человека в очереди, когда Зейн указывает своей бутылкой пива в его сторону. ― Чад.

Думаю, ему лет 35, и я бы поставила деньги на то, что мужчина бывший военный. Чад мне улыбается и кивает, чуть наклонив свой напиток. Он кажется достаточно дружелюбным.