Его комплимент стал стрелой, направленной в ее сердце. Ланден – человек скрытный, постоянно сдерживающий свои чувства, и все же он рискнул привезти ее в Воксхолл, пытаясь развлечь.

– Спасибо, – пролепетала она, не в силах выразить все, что чувствовала в этот момент. – Я навсегда запомню этот вечер, чем бы он ни закончился.

Они пошли по аллее. Туман поднимался по фонарным столбам, а тьма заполняла каждый уголок и нишу, рисуя идеальный фон для романтического свидания или краденой любви. Они почти достигли конца Гронд-Уок, когда Ланден увидел сидящих в последней ложе. Там был Мэтью в компании нескольких джентльменов. В их числе был и лорд Коллинз. К нему прижималась женщина, которая, судя по внешности, легко раздавала свои милости. Почетный гость, казалось, неподдельно наслаждался вечеринкой и праздничным развлечением в обществе дамы сомнительной морали.

Ланден скосил глаза на Амелию и убедился, что она пока ничего не заметила. Дьявол побери, у него нет опыта в обращении с нежными юными леди, но будь он проклят, если станет наблюдать, как она страдает!

Ланден замедлил шаг, решив повернуть обратно. Если Мэтью их заметит, расплата будет немедленной и жестокой, а разразившийся публичный скандал станет причиной новых сплетен и унижения Амелии. Все же эти соображения донимали его далеко не так, как желание не дать Амелии увидеть отвратительную сцену всего в десяти шагах от них.

Но Амелия заупрямилась и дернула его за руку. Вдруг оглушительный хохот из обеденной ложи заглушил шум толпы. Неминуемый кошмар угрожал вот-вот разразиться, когда она, ведомая любопытством, потянула его направо, в гущу суматохи. Мэтью и Коллинз, к которому льнула едва одетая особа, стояли на самом виду. Небольшая компания мужчин вышла из ложи, продолжая громко перешучиваться. Еще несколько шагов, и их разоблачат, а взаимное возмущение превратится в шумную ссору. Амелия продолжала сопротивляться и не хотела уходить.

Выхода не было: он прижал ее к себе, обнял и устремился налево. Не успев оглянуться, Амелия оказалась в увитой цветами беседке позади толпы. В тени шпалеры Ланден привлек ее к себе. Его губы с неизменной точностью нашли ее пухлый ротик. Амелия колебалась не дольше мгновения, хотя Ланден подозревал, что ей очень хочется знать, какая сцена разворачивается за их полутемным альковом. Но едва он коснулся ее губ губами, все мысли тут же вылетели из головы девушки, и ее затопила нежность.

Амелия была такой сладкой, словно в противоположность язвительным словам, которые она так часто говорила. Ланден горел желанием, точно любитель опиума, долго лишенный зелья и вдруг погруженный в море блаженства. Мысли о том, что он не должен разжигать чувства девушки и давать ей надежду на то, чему никогда не бывать, с трудом прорывались из глубин подсознания, но Ланден заставил их замолчать под убедительным предлогом: он целует Амелию, чтобы отвлечь и не позволить стать участницей губительной сцены. Ложь укрепилась и затмила все другие соображения.

Сладостная нежность окутала его так же, как ночь окутала их объятия. Сердце Ландена грохотало в груди. Амелия не сопротивлялась, возможно, будучи так же, как и он, твердо уверенной в том, что это их последний поцелуй, и так же, как и он, полной решимости заставить его длиться всю оставшуюся жизнь. Сознание этого воспламенило его, и он крепче прижал девушку к себе, захватив ее восхитительный рот в еще одном долгом страстном поцелуе. Амелия ответила ему со всем пылом разгорающейся страсти. Ее язык смело исследовал его рот, пробуя на вкус, искушая. Ее руки ласкали его плечи. В какой-то момент пальцы судорожно вцепились в воротник его рубашки. Очевидно, Амелия пыталась удержаться на ногах.

Тяжесть ее грудей на его груди и жар бедер, прижатых к его бедрам, пробудили в нем безумный голод. Ланден не мог получить ее и хорошо это знал, но мог получить этот жаркий, огненный поцелуй под покровом темноты, среди одержимой грехом толпы. Он так долго лишал себя всех удовольствий и радостей жизни, что получит хотя бы это.

Амелия сжала ладонями его лицо, и нежность этого жеста заставила его сердце биться еще сильнее. В его венах загорелся огонь.

Амелия что-то пробормотала. Это был звук, исполненный бесконечного наслаждения, и он стер все сомнения Ландена. Он еще жарче припал к ее губам, его ладони скользнули вниз по ее рукам, до тонкой талии. Воспоминания о распростертой на столе Амелии, ее шелковистых черных локонах, разметавшихся в беспорядке, порозовевшей коже, идеально стройных икрах и узких щиколотках, тугом влажном жаре заставили его еще крепче сжать объятия. Больше всего на свете он желал сейчас сорвать платье с ее плеч и обнажить тело.

Громкий звон гонга, возвестивший о начале вечерних развлечений, прорвался сквозь туман страсти.

«Будь оно все проклято!»

Поцелуй должен был отвлечь Амелию. Не соблазнить. Ланден нарушил каждое правило, которое установил сам всего несколько часов назад. Пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы отстраниться.

– Ланден?

Она не пошевелилась, только жарко выдохнула его имя. Ее ладонь скользнула по его фраку и остановилась на том месте, где билось сердце. Их глаза встретились.

– С вами все в порядке?

– Конечно.

Он солгал. Ее прикосновение изгнало одиночество и сожаление. Без нее ему больше никогда не будет хорошо.

Но Ланден прогнал эту настойчивую мысль в темные глубины души.

– Просто мне показалось, что там сейчас начнется что-то вроде драки.

– Поэтому вы спрятали меня в беседке?

Амелия недоуменно покачала головой, отчего ее локоны заколыхались.

– Тогда мне показалось, что это хороший план.

Вряд ли так оно и было. Он хотел избежать конфликта, а вместо этого позволил ей украсть его сердце и вдребезги разбить решимость. К длинному списку неверных решений добавилось еще одно.

Хуже всего, что теперь люди толпились на Гранд-Уок в поисках наилучшего наблюдательного пункта, откуда можно было наблюдать фейерверки. Следовало немедленно низко опустить голову и свести беседу к минимуму до тех пор, пока он не найдет уединенное местечко.

Ланден схватил Амелию за руку, положил ее ладонь на сгиб своего локтя и повел ее вперед, к медленно двигавшейся процессии.

Она смотрела на него из-под темных ресниц.

– Чего вы стараетесь избежать? – прошептала Амелия.

«Эмоций, привязанности, причин остаться в Лондоне, когда я знаю, что должен уехать».

– Буйной компании в одной из обеденных лож. Не хватало, чтобы нас увидели или узнали, или вас побеспокоили несколько не умеющих пить глупцов.

Даже Ланден расслышал нотки отчаянья в собственном голосе.

Он протолкался в самую гущу толпы и оглядел тускло освещенное место за дальней беседкой. Здесь им будет обеспечено уединение, плюс отсюда отлично видно небо, что будет немаловажно, когда начнутся фейерверки. Он почти достиг цели, когда кто-то толкнул его в спину, из-за чего шляпа едва не слетела с его головы. Ланден еле успел придержать ее свободной рукой. Но тут же кто-то дерзко прижался к нему сзади. Выпустив Амелию, он резко развернулся и поймал скользнувшую в карман детскую руку. Воришка понятия не имел, что выбрал единственную память о Дугласе. Уж лучше бы он охотился за несколькими шиллингами.

Сорванец пытался освободиться, вынуждая толпу посетителей, стремившихся к павильону для фейерверков, обходить сцену, чтобы избежать столкновения. Ланден выпустил мальчишку, не желая привлекать лишнего внимания к происходящему, но было слишком поздно.

– Держи вора!

Вопль стоявшего рядом джентльмена перекрыл гул толпы. Все насторожились. Торопясь поскорее уйти, Ланден прижал Амелию к себе и продолжил проталкиваться сквозь толпу. По неизвестной причине девушка поколебалась, и Ланден с проклятием свернул вправо, чтобы понять, в чем дело.

На ее пути встал Нилуорт. Явно развеселившись, он протянул руку к маске Амелии. Она побледнела. Как он смеет?

Ланден, стараясь не вспылить, ринулся вперед, стиснул протянутую руку Нилуорта и помешал ему коснуться Амелии. Не соразмеряя силу, он почти раздавил пальцы Нилуорта в своих и отбросил его руку.

– Значит, я верно предположил, – процедил тот.

Нужно отдать Нилуорту должное: он не стал растирать кулак, хотя Ланден наверняка едва не сломал ему пару пальцев.

Толпа на Гранд-Уок постепенно рассеялась. Большинство посетителей нашли подходящие для наблюдения места. Ланден огляделся, боясь, что кто-то стал свидетелем столкновения, и утром начнет распространять мерзкие слухи. Он не хотел, чтобы из-за его промаха репутация Амелии была погублена. Его благополучие значило очень мало. Никто не узнает его лица, а вот имя – дело другое.

– Не прикасайтесь к леди, – зловеще процедил он. – Никогда.

– Какая галантность, Скарсдейл! Возможно, время было добрым к вам и научило уважать личную жизнь других людей.

Укол попал в цель и ответил на мучивший Ландена вопрос. Нилуорт знал о предпочтениях сына и яростно защищал его интересы. Возможно, настолько, чтобы приобрести собственность, которой желал владеть сын. Тот неизвестный в экипаже… Ланден успел осознать эту мысль, прежде чем она испарилась.

– Вам следует продать дом, уладить дела и уехать. Зачем рисковать, что вас обличат, когда все можно решить без гнусных сплетен и неприятных слухов?

Неужели этот чертов Нилуорт так легко читает его мысли? Он что, ясновидящий?

– Я буду решать свои проблемы, как посчитаю нужным, без ваших уверток или загадочных советов.

За десять лет почти ничего не изменилось. Лондон оставался таким же непрощающим, как всегда. Ландену необходимо было избавиться от всех напоминаний о прошлом, от первого до последнего. Бекфорд-Холл еще никогда не казался ему более привлекательным. Убраться, наконец, из этого адского города с его глупыми правилами и заранее выведенными заключениями. Пусть он потеряет Амелию, но это казалось подходящим для него наказанием. Он ее недостоин.