Аннабел Брайант - Опасная связь

– У меня нет сожалений. И у вас не может их быть. Верность, в которой вы поклялись Мэтью, – это добродетель, которую он сам не поощряет, что подтверждается его эгоистичным решением.

Амелия оттолкнулась от столбика и шагнула вперед.

Она любила его.

Любила Ландена.

Блаженная дрожь охватила ее вместе с осознанием этой истины. Все это время, понимая, что ее ждет, она оставалась беспомощной перед махинациями брата. Но теперь она точно знает, что любит Ландена, и только поэтому у нее прибавилось сил.

– У меня не было власти над будущим. Зато есть сейчас. – Каждое ее слово подчеркивал шаг вперед. – Пусть у меня почти не осталось выбора, зато теперь я знаю, чего хочу, и я пока еще владею собственным сердцем. И свободна отдать его своему избраннику. – Она остановилась перед ним. Ее сердце выбивало отчаянный ритм. – А мое тело… – Она дернула за поясок пеньюара и позволила ему соскользнуть на пол. – Тело я предлагаю мужчине, которого хочу.

– Амелия…

– Да?

Она завела руки за шею и слегка подрагивающими пальцами стала расстегивать ночную сорочку. Прежде чем Ланден успел опомниться, сорочка последовала за пеньюаром. Он услышал тихий шорох шелка, ползущего по нежной коже. Амелия стояла перед ним – такая уязвимая и все же осознающая свою власть над ним.

Ланден судорожно сглотнул, проглотив заодно и всякие возражения, которые у него имелись. Почему-то стало трудно дышать.

Облако закрыло луну, потушив довольно яркий свет, проникавший в не прикрытые шторами окна. В комнате стало темно. Капли дождя барабанили по стеклам. Будь Амелия суеверной, посчитала бы перемену погоды зловещим знаком, но она наоборот расслабилась. Гроза всегда дарила ей утешение.

К тому же она была в восторге от собственного решения.

– Амелия.

Ланден в третий раз произнес ее имя, но теперь без упрека. Оно прозвучало нежнейшей лаской. Амелия снова двинулась вперед. Теперь между ними оставалось не больше шага. Ее руки подрагивали от неутоленного желания. Она хотела провести кончиками пальцев по его небритой щеке, ощутить ее шершавость, прежде чем коснуться его мягких чувственных губ, впитывая его силу, его тепло, но не могла. Она предлагала. Он должен принять. Иначе быть не может.

Отдаленные раскаты грома вторили биению ее сердца. Воздух словно сгустился. Время остановилось, она будто попала в волшебный сон.

Острый зигзаг молнии разорвал небо и на мгновение залил комнату ярким светом. Амелия ясно увидела лицо Ландена. В его янтарных глазах горела страсть, на щеке дергалась жилка.

Он нервно облизнул губы.

– Наденьте пеньюар, – хрипло пробормотал он.

– Нет.

Будь проклята ее дерзость!

Он хотел ее. Он терзался желанием обладать ею. Но она ему не принадлежит. Он убил Дугласа. Скомпрометировал Мэтью. Погубить Амелию – непростительно, и все его прежние грехи побледнеют в сравнении с этим.

– Амелия, это не игра, – выдохнул он. Несмотря на разлившийся по телу жар, Ланден старался сохранить хотя бы подобие душевного равновесия. Бесполезно. Нетерпение брало верх.

– Я отлично сознаю все возможности выбора, – спокойно ответила она. – Если хотите видеть меня одетой, придется вам самому меня одеть.

Она неодолимо манила его. Слова ее прозвучали нежным приказом.

Молчание длилось и длилось – наконец, Ланден больше не смог этого выносить. Перед ним, обнаженная, как языческая богиня, стояла его ожившая мечта. Сколько ночей пролежал он без сна, воображая ее такой – ускользающее божество вожделения и наслаждения у его кровати, готовое предложить ему все, чего он желал, но не заслуживал.

Ланден встал на колени у ее ног. Она тихо застонала, и этот звук отозвался в нем наслаждением. Вынуждая себя смотреть в пол, он смял в руке ее пеньюар и мимолетно удивился его прохладе на своих горячих ладонях. Он не смел поднять глаза: немного нужно, чтобы его безумное желание сожгло разум. Но пока пальцы собирали шелковую ткань, глаза не слушались и жадно осматривали ее точеные икры, мягкую кожу, божественную сладость между ногами. Он умирал от желания отведать ее на вкус там… Погрузиться в чувственный бархат бедер.

Черт побери, он слишком сильно ее хотел! А желание может быть опасно. За его осуществление он заплатит высокую цену, такую высокую, что до конца жизни останется в долгах. События прошлого преподали ему хороший урок.

Но ничто сейчас не имело значения. Ланден отринул логику. Его решимость испарилась, а ее место заняло непобедимое желание.

Ланден поднялся, разглаживая шелковый пеньюар на теле Амелии, но внезапно рывком притянул ее к себе. В ответ на ее возглас наслаждения его сердце громко забилось. Его так и тянуло широко улыбнуться. Ее губы приоткрылись, когда он наклонился ниже. Его дыхание обдало теплом ее кожу. Он обнял Амелию сильнее, захватив в плен ее руки. И оказался на краю предательской пропасти. Трудно припомнить, когда он в последний раз чувствовал себя таким бессильным и могущественным одновременно. Чем больше он думал о том, как это может быть, тем меньше здравого смысла в нем оставалось. Его мир накренился, покачнулся и больше не обрел равновесия.

И в этот момент раздался раскат грома, словно сама природа подтверждала ему, что перемены неизбежны. Затем последовала вспышка молнии, яркая, как захлестнувшие его эмоции. Дождь тяжело бил по крыше, стучал по стеклам, вторя грохоту его сердца.

Амелия вздрогнула, а Ланден наконец позволил себе улыбнуться.

– Моя прекрасная буря, ты этого желаешь? – спросил он, мечтая завладеть ее восхитительным ротиком в обжигающем душу поцелуе. – Знай, что время нельзя вернуть назад. Если солнце уже взошло, в этот день оно не сможет сделать это еще раз.

«Он хорошо усвоил этот урок».

Она согласно кивнула, и по его рукам, сжимавшим пеньюар, рассыпались ее локоны. Их атласная мягкость соперничала с нежностью ткани.

– Я хочу этого. Хочу тебя.

Несмотря на пульсацию крови в венах, побуждающую Ландена начать действовать, он все еще сопротивлялся. Невозможно было поверить в то, что она хорошо обдумала свое решение.

– Ты можешь передумать. Покинь мои комнаты. Вернись в свою, и мы никогда не будем вспоминать об этом моменте.

Ландена убивала необходимость произносить все это, но он справился. Тихий голос совести смог проникнуть сквозь туман желания. А возможно, ему помогла память о прошлых ошибках, не позволявшая принять на себя ответственность за столь поспешное решение Амелии.

Девушка резко выдохнула, при этом ее грудь на мгновение прижалась к его груди. Ощущения были такими, словно между ними не стало шелковой преграды. Ланден тонул в водовороте эмоций, берущих верх над его здравым смыслом.

– Разве ты не хочешь меня? – недоуменно прошептала она.

– Хочу ли я тебя? Я потерял способность дышать, слежу за каждым оттенком твоего настроения, глохну от биения крови в ушах.

Черт бы все побрал, он ненавидел нежные чувства. Внутри него словно тетива натянулась.

Но ответ, казалось, Амелию не удовлетворил. Ее губы задрожали.

– Почему же отсылаешь меня?

– Потому что так лучше для тебя. Не для меня.

Как долго он сумеет держать ее, завернутую в шелк, манящую, так близко, не поддаваясь желанию ее взять? Окунуться в наслаждение, которое обещало ее тело. Его руки дрожали от острой потребности прикоснуться к ее коже.

– Значит, ты решил, что для меня будет лучше? Точно так же, как брат планирует мое будущее?

Амелия распрямила плечи и затаила дыхание.

– Черт возьми, ты знаешь, что это ложь!

Он покрепче сжал шелк пеньюара, хотя пальцы отказывались слушаться.

– Ты пришла ко мне с, казалось бы, невинной просьбой, взывая к моей совести. Предложила сделать тебя своей. И это в тот самый момент, когда меня одолели сожаление и нерешительность. Так что не смей разыгрывать из себя жертву, в то время как стоишь здесь в одном тонком шелковом пеньюаре, почти не скрывающем твои прелести.

Во время этой тирады его губы приблизились к ее губам, а взгляды скрестились. Ланден впился ногтями в ладони.

Амелия приоткрыла рот, собираясь дать ему достойный отпор, но внезапно их губы встретились. Прикосновение кончика ее языка к губам Ландена заставило его плоть затвердеть. Амелия тихо застонала, и Ланден понял, что окончательно проиграл эту битву. Он разомкнул пальцы, и ее пеньюар скользнул вниз.

Ланден подхватил Амелию на руки.

Он не мог ею насытиться. Ее кожа благоухала жасмином, и этот аромат возбуждал его сильнее любого афродизиака, шелест ее дыхания опьянял его, как опиум. Он осыпал жаркими поцелуями ее шею и ключицы, лизал нежные впадинки под ними, губами ощущая биение ее обезумевшего пульса. Он наслаждался ее страстными стонами, лаская чувствительную мочку уха, шепча ей о своих непристойных намерениях, нежно прикусывая. Пропускал сквозь пальцы шелковистые пряди ее волос и пил ее вздохи, предвкушая новые поцелуи. Умирал от голода, желая ее прикосновений и жадно ожидая новых. На вкус она была как самая яркая его фантазия. Она олицетворяла собой все, в чем он нуждался и чего боялся даже желать.

Сомнения покинули Ландена, теперь он жадно ловил каждую ее ласку и каждый стон.

Амелия прижала ладонь к его груди, а затем стала стягивать с плеч рубашку, державшуюся всего на двух пуговицах. Через мгновение та оказалась на полу. Ладони девушки гладили кожу Ландена, и от каждого ее прикосновения его мышцы напрягались все сильнее. Он ощущал тяжесть ее грудей. Гладкая, как атлас, кожа Амелии манила прикасаться к ней снова и снова.

Страсть взяла верх над рассудком.

Ланден хотел отстраниться, дать им обоим возможность отдышаться, подумать о последствиях. Но когда ее ладонь легла на его грудь прямо над колотящимся сердцем, а лицо озарила улыбка, все его сомнения улетучились, и он приник к ее губам в долгом, исступленном поцелуе.

Еще никогда за всю свою жизнь Ланден не хотел чего-либо так остро. Прикосновения к Амелии были для него невыносимой мукой и сладостной пыткой. Ее пальцы возились с застежками его панталон. Скоро ей удалось с ними справиться, и Ландену осталось только отбросить не нужную более деталь одежды. Ладони девушки скользнули по его ягодицам.