Агата Лав - Опасность заводит

— Чего ты хочешь? — спросил Север.

— Мы тут с Анной обсуждали, чего я не хотел.

Анна не знала, как остановить этот поезд. Он уже разогнался на всех парах и собирался крушить станции без разбора. Она уже видела его таким, уязвленным и оскорбленным глубоко в сердце. Так глубоко, что на поверхности только усмешка и тошнотворная самоуверенность.

— Ты хоть рассказал девушке, что к чему, прежде чем тащить в койку?

Он прищурил глаза и перевел внимание с Севера на нее. Сердце забилось вдвое сильнее, и она готова была спорить, что побледнела. Но самое страшное, мозг отказывался работать, ни одной подсказки, ни одного решения. Обычно в кризисные моменты она фонтанировала идеями и могла постоять за себя, но тут навалилось сковывающее оцепенение, будто тяжелые гири повесили.

Так и не придумав ничего, Анна кивнула.

— Что-то сомневаюсь, — резанул Марк, всего на мгновение позволив ощутить свой гнев.

Он наткнулся взглядом на галстук и поднял его.

— Почему без него? — спросил он у Севера с прежней улыбкой. — Веселее же.

— Это в твоем вкусе, — огрызнулся Север.

— Ну, одну проститутку ты трахнул тогда. Вместе с галстуком.

— Я был пьян. И подумал, что только так ты отцепишься.

Марк просунул руки в петлю галстука и наклонился к Анне. Она не стала противиться и поймала руку Севера, который хотел помешать. Красный галстук вновь оказался на ее шее, только Марк затянул туже. И он коснулся лица, медленно проведя по щеке. Его взгляд затянуло туманом, и он умолк, о чем-то размышляя или вспоминая.

— Марк, — позвала она, — это уже произошло…

— Встань, — приказал он.

И его руки грубо сомкнулись вокруг ее шеи и потянули наверх. Она вдруг оказалась перед его лицом и обжигающим взглядом.

— Я подталкивал тебя. Ты это хочешь сказать?

Правильный ответ. Правильный ответ. Ведь он должен существовать… Или молчание. Лучше всего молчание. Переждать и перетерпеть. Его все равно не остановить, пока он не выплеснет все, не отыграется за каждый порез и каждое лживое слово. Только пусть отыграется на ней.

— Нет, — ответила она.

— Тогда что?

Он встряхнул ее и подобранные бретельки вновь слетели с плеч, оголив ее.

— Ответь мне, Анна.

— Я люблю вас обоих.

Марк рассмеялся и грубо притянул к себе, прижав ее голову к своей груди.

— Она любит нас обоих, — выдохнул он в затылок.

Анна думала только о том, сколько еще? Сколько еще слов или даже ударов случится, прежде чем он придет в себя.

— Марк, достаточно, — отозвался Север. — Я прошу тебя. Ты выиграл…

— Ты не проверил ее, да? Он был в лифчике. Так торопился отыметь, что не прощупал.

Он оттолкнул ее и, сжав плечи до синяков, усадил в инвалидное кресло.

— Нет, Марк, — взмолился Север.

— Заткнись!

Марк пнул ногой колесо, и коляска с Анной откатилась назад. Марк же остался стоять на месте, он резко поднял руки и закрыл лицо, и принялся нервно растирать его ладонями. Он пытался успокоиться, найти равновесие…

— Хорошо, — кивнул он и опустился на матрас рядом с Севером.

Наступила тишина, звонкая и давящая, когда даже вдох боишься сделать. И собственные мысли звучат оглушающе. Они оба посмотрели на нее. Север с беспокойством и неудачной попыткой изобразить ободрение, а Марк с болью и отрешенностью, словно у него не осталось больше ни на что сил.

— Ты же не сказал ей? — спросил он у Севера удивительно спокойным голосом.

Север замялся. Анна не понимала его смятение, но ей показалось, что ответить ему мешает именно она.

— Понятно, — кивнул Марк. — Все, как договаривались. Забыли навсегда.

— Это было твое условие.

Север искоса посмотрел на Марка, пытаясь угадать его настрой. Анна же начинала терять нить происходящего. Ее незаметно вынесли за скобки, и она перестала понимать их разговор.

— Теперь я передумал. Можешь сказать ей, — Марк махнул ладонью в ее сторону.

И он вновь не удержался от смеха. Он буквально залился, развеселившись внутренней шутке, и согнулся пополам.

— Черт, Север, — простонал он, — ты подонок хлеще меня.

Отсмеявшись, Марк поднялся и подошел к ней. Поймал ладонью ее подбородок и заглянул в глаза.

— Мы братья, малыш, — сказал он.

Марк насладился ее реакцией, как будто пролился живительный дождь на его раны.

— Стас кстати за твоей спиной ведет переговоры. Так что поднимайся… вернее залазь в свою коляску, я жду в гостиной. Нужно решать проблему.

И он ушел, захлопнув за собой дверь. Специально громко и хлестко. Или это ее чувства воспалились? Но громыхнуло как из пушки, она вздрогнула всем телом, почувствовав, как резкое движение отдалось сотней ледяных уколов по всему напрягшемуся телу. А на грудь кто-то наступил тяжеленным сапогом.

— Анна, — позвал Север.

Она хотела отвернуться от него, но вспомнила о коляске. И она встала и побрела к дорожке, на поручень которой повесила платье. Надо переодеться, для начала переодеться.

— Прости, — произнес Север, — я должен был сказать.

Поэтому не сказал Марк. Поддавшись, она наказала бы сама себя. Манипулятор и чертов садист, ведь это так забавно, когда люди самостоятельно калечатся, только и успевай капканы ставить. Она почувствовала себя мячиком, который перебросили из одного угла комнаты в другой, и так несколько раз.

— Не молчи, Анна. Скажи что-нибудь.

— Да, ты должен был сказать мне.

Она стянула боди и нырнула в красное платье, которое теперь казалось жестокой насмешкой.

— Я подумал, что ты не узнаешь. И я потерял голову.

— Такое чувство, будто ты отсчитываешь тысячные…

— Не надо.

— Но я так себя чувствую. Да, я изменила ему, но не с братом же… Господи, так мерзко.

— Прости.

Анна не могла больше находиться в комнате, она шагнула к двери и вырвалась наружу. Правда всего на миллиметр, всего на пустяк. Этот лабиринт давно стал бесконечным и безвыходным, тасовались повороты и изгибы, но каменная кладка оставалась столь же угрюмой и неприступной. Такая и крик сглотнет.

— Он там скоро? — спросил Марк.

Он прохаживался у дивана и смотрел на бумаги, разложенные перед ним. В комнате скучали еще двое охранников, один осторожно выглядывал в окно, а второй стоял у входа.

— Анна, подойди сюда.

Марк протянул руку. Теперь он изображал ленивое благодушие.

— Я могу уехать? — спросила она.

— Нет, не можешь.

Он нетерпеливо встряхнул рукой, показывая, что ждет.

— Стас видел тебя, а для него ничего не изменилось.

В конце концов, он сам подошел к ней и, смяв в руках, потащил к дивану.

— Смотри, — он ткнул в листок, на котором была изображена схема этажа. — Запомни все выходы и лестничные площадки.

— Что это?

— Обанкротившийся клуб. Там будет встреча.

— А зачем мне быть там?

— Стас захочет, чтобы была. Неважно, что он придумает для Севера, но он захочет похвастаться тобой перед партнерами. Знаешь, уже пошел слушок, что у Марка появились серьезные долгоиграющие радужные отношения, благословенные на самих небесах.

— Тебе самому не тошно?

— Я люблю шлюх, малыш, — оскалился он. — Не люблю, когда они строят из себя благородных девиц. Но тут мы все прояснили, наконец-то.

Анна проигнорировала его выпад.

— Стас не удержится от соблазна показать, что даже моя баба бросилась с тонущего корабля.

— Может я правда брошусь…

— Не хочешь участвовать? — наигранно удивился он. — А кто будет спасать Севера? Сделай над собой усилие, ноги раздвинуть дело нехитрое, а тут без твоей помощи никак.

— Ты ведь рад, Марк.

— Вот уже интереснее.

Он обвился вокруг нее и стянул душными объятиями. Черт, это становилось невыносимо. Меньше всего она хотела чувствовать его прикосновения и умышленно грубые и хозяйские руки. Нет, не сейчас, она еще помнила тепло Севера, его дрожь и вкус…

— Значит, все-таки подтолкнул, — шепнул он ей на ухо. — Я все ждал, когда ты начнешь.

— Ты любишь убеждаться, что люди скоты. Любишь наказывать.

— Когда есть за что. Важное уточнение, малыш.

— Север уже инвалид. Твой брат, Марк. А ты все хохочешь.

— Я жестокий гнусный человек. Мы к этому идем?

Ее замутило, и она попыталась вырваться, но его руки буквально сковали ее.

— Знаешь, Анна, что бы сделал жестокий человек? Поразмысли сама. Здесь кроме меня и Севера двое мужчин. И жестокий человек придумал бы, чем вам заняться. В деталях, малыш.

Его губы коснулись ее виска.

— Я же лишь немного топчусь на твоем самолюбии, хотя по мне проехались танком. И еще пытаюсь вытащить брата из дерьма. И кстати далеко не в первый раз.

Все выходы и входы она все-таки запомнила, но развлекать присутствующих фразами больше не стала. Ее придавило безразличие и даже скука. Все это уже было, и не раз. Марку стоит придумать новые фокусы, потому что она читает его как открытую книгу. Мужчины и правда устроены намного проще и примитивнее. Раздражитель и рефлекс, как по накатанной колее.

Только эта колея ее больше не устраивала. И раньше присутствовал страх и наивный голосок, который малодушно просил подождать-потерпеть, ведь все обязательно наладится причем без каких-либо усилий с ее стороны. Нет, в жизни так не бывает. Даже самый искренний человек не прочь придавить любовью как гранитной плитой, стоит только позволить. А уж Марк не из тех, кто вообще спрашивает позволение. Тут не отношения, а поле битвы: подсечка, кувырок, обманный маневр. Если продолжить метафору, ночь с братом, это какой прием? Наверное, что-то ниже пояса… Против правил.