— Нет, не там. Твоя сестра во Флориду не полетит, потому что не будет выступать в суде.

— Струсила? То-то! — засмеялась она.

— Еще бы ей не струсить!

Джилли все смеялась, не заботясь о том, что подсохшая маска на лице трескается и опадает.

— Хочешь слышать подробности?

— Конечно, какой вопрос!

Она внимательно выслушала рассказ, потом заверила Монка, что все будет хорошо, потому что у нее есть новый, еще лучший план.

— Не беспокойся, он будет прост, как все гениальное. — Она сменила тон на воркующий, которым пользовалась только с мужчинами: — Я скучаю, дорогой…

— Хочешь увидеться?

— Еще бы!

— Господи, как я тебя люблю!

— Я тебя тоже.

Закончив разговор, Джилли бросила простыню на пол и отправилась принять душ. Затем, свежая и сияющая, вызвала в бунгало горничную, чтобы привела все в порядок. Расходы, разумеется, пошли на номер кредитной карты.

Когда два часа спустя Монк переступил порог бунгало, его встретил безупречный порядок и Джилли, во всем ее блеске. На сей раз она выбрала босоножки, состоявшие почти из одних подошв на высоченном каблуке, и черное шифоновое платье. Никакого белья на ней было, и она постаралась встать так, чтобы свет лампы пронизывал тонкий материал насквозь.

Как ни был Монк утомлен с дороги, это зрелище придало ему новых сил, а мысль о том, что все это ради него, согрела душу. Джилли шла на все, чтобы его порадовать, причем каждый раз безошибочно угадывала, что больше придется ему по вкусу. Спальня ожидала их: на столике, придавая романтический штрих, горели свечи, а платье… платье было точной копией красного, которое Монк обожал и которое однажды, в приступе вожделения, разорвал пополам. Шагая к Джилли, он напомнил себе, что надо быть осторожнее с ее умопомрачительными предпостельными нарядами, а она поджидала его, трогая верхнюю губу кончиком языка — еще одна его любимая привычка.

Близость, как всегда, была неистовой и животной. Монку не раз приходило в голову, что вот так спариваются самец и течная самка. Какая там осторожность! Обрывки шифона усеяли пол возле кровати. Когда страсть была наконец удовлетворена, Монк был обессилен.

— Давай выждем пару дней, — начал он, устало прикрывая глаза.

— Непременно! — горячо поддержала Джилли. — Ты должен отдохнуть, набраться сил. Они от нас никуда не денутся. Наоборот, подумают, что мы сложили оружие. И вот когда они решат, что бояться больше нечего, ты нанесешь удар. Согласен? Тебе не составит труда их выследить и прикончить.

— На подготовку понадобится недели две.

— Скажи, тебе хорошо?

— Лучше и быть не может!

— А мне все еще самую малость нехорошо от сознания, что Кэрри жива. Чем больше времени пройдет, тем несчастнее я буду, милый. Неделю еще выдержу, но потом… не обессудь. Представляешь, когда эти мужики несли ее, она улыбалась! Это меня так расстроило…

— Понимаю.

— И потом она рассказала обо мне полиции! Теперь им известно, что я жива, и вся полиция Штатов будет за мной гоняться. Ах, милый, ты был прав от начала до конца… — покаянно прошептала Джилли. — Я не должна была настаивать на письмах и уж тем более — на встрече с Кэрри той ночью. Но Боже мой, откуда мне было знать, что все так обернется! Ей полагалось разлететься на тысячу кусков во время взрыва…

— Не плачь, милая! — Монк заключил ее в сочувственные объятия. — Только не плачь, мы все исправим.

— Конечно, исправим. — Она жалобно шмыгнула носом. — Должны. Просто обязаны! Когда Кэрри наконец умрет, жизнь моя (а значит, и твоя) станет раем на земле. Она, и только она — причина всех моих несчастий. Поклянись спровадить ее на тот свет как можно скорее!

— Клянусь! — торжественно заверил Монк. — Ради тебя я спровадил бы на тот свет полмира.

Скользя опытными руками по телу своего любовника, Джилли лукаво улыбнулась ему в шею.

— А потом отправимся в Шелдон-Бич.

Монк сознавал, что вечно грызущая его потребность радовать Джилли может однажды толкнуть на чересчур поспешный, неверный шаг, но знал и то, что не может иначе. Она так мило, так наивно верила в его всемогущество! Она то и дело повторяла, что он умнее и хитрее, чем думает, что нельзя себя недооценивать, низводя до банального киллера, в то время как он — киллер уникальный, выдающийся. Киллер, которому по плечу все, абсолютно все.

Эта подспудная работа не могла не принести плоды, и как раз теперь это случилось. Монк вдруг понял, что так оно и есть. В одно мгновение будущее было решено.

Он будет там, где нужно и когда нужно, независимо от того, сколько кругом будет фэбээровцев. Он будет там и сделает свое дело, даже если для этого придется стать невидимкой.

Глава 35

Чтобы добраться до Флориды, понадобилось три дня. Можно было уложиться и в два, но время терпело, поэтому, чтобы не светиться на оживленных шоссе, они выбирали больше второстепенные дороги.

Ночлег, таким образом, происходил в мотелях захолустных городишек — мотелях без затей, снабженных лишь самым необходимым. В первый раз мест хватало, поэтому каждый получил по отдельной кабинке. Эвери не предложила Джону Полу разделить с ней номер, и он не спросил почему, а между тем она отчаянно пыталась возвести между ними стену отчуждения в надежде, что это сделает расставание менее болезненным. Стена, однако, не желала расти. Наоборот, к Джону Полу тянуло чем дальше, тем сильнее. Никто еще не нашел средства победить любовь, вот и Эвери это не удавалось. В первую ночь она так и не сомкнула глаз, без конца ворочалась с боку на бок и утром поднялась угрюмая, как ворон на погосте. Впрочем, Джон Пол был не лучше — прямо-таки рассерженный носорог. Слава Богу, на другую ночь он, не спрашивая, как она на это смотрит, снял два номера. Ной при этом, тактично отвернувшись, говорил по телефону.

Когда они оказались наедине, Эвери высказалась в том смысле, что она не против немного сэкономить, но о сексе и речи нет — они просто лягут каждый в свою постель и уснут. Джон Пол выслушал ее молча, не перебивая, потом с усмешкой сбросил одежду и пошел в душ.

— Очень благопристойное мнение, но, увы, никого оно не интересует, — сказал он на ходу.

Кондиционер заело, и он, деловито урча, гнал в комнату ледяной воздух, так что под утро Эвери волей-неволей пришлось перебраться в постель Джона Пола. Согревшись, она ощутила желание, и так уж вышло, что вскоре они занялись любовью.

Все было даже лучше, чем в прошлый раз, потому что теперь каждый знал, что другой предпочитает и на что реагирует. Стены в мотеле были только что не из папиросной бумаги, а между тем рядом спал Ной Клейборн. Эвери честно пыталась вести себя тихо, но когда первая сладкая волна накрыла ее, пришлось впиться зубами в плечо Джона Пола, чтобы не закричать во весь голос.

Это было так чудесно, что, проснувшись в шесть утра и увидев, как любила говаривать Марго, что «партнер в боевой готовности», Эвери снова поддалась искушению.

После этого Джон Пол снова впал в дремоту, а она отправилась в душ и там внимательно оглядела себя в зеркале, прикидывая, насколько очевидна их ночная активность. Щеки горели, натертые о щетину, губы сильно припухли.

— Привет, сексуальная маньячка! — сказала Эвери отражению.

Поскольку винить было некого, кроме себя самой, она поклялась впредь избегать всякого интимного контакта с Джоном Полом, а для гарантии даже не думать о нем, и занялась утренним туалетом.

Предмет ее раздумий был в это утро в отличном расположении духа — настолько, чтобы быть вежливым даже с Ноем. Ну, не то чтобы вежливым, но по крайней мере не грубым. Эвери уже смирилась с их постоянными пикировками, поняв, что это не конфликт, а обычная мужская склонность к соперничеству. Это их забавляло, только и всего.

После остановки на обед она перебралась на заднее сиденье и надвинула бейсболку на глаза, намереваясь вздремнуть. Мужчины понизили голоса, чтобы не мешать ей, и пустились в обсуждение ситуации.

Ной знал все детали, поскольку перед выездом ознакомился с досье Эвери. Знал он и о Джилли, поэтому довольно долго они с Джоном Полом рассуждали о том, на чем строятся ее отношения с Монком, кто в этой паре ведущий, а кто ведомый, и тому подобное. Разумеется, зашел разговор и о Скаррете. Ной предположил, что именно ему пришло в голову устроить взрыв. Джон Пол возразил, что в контракте не оговаривается, как именно киллер сделает свою работу, и что тот оставляет методы на свое усмотрение.

Слово за слово, и наконец разговор повернул в иное русло.

— Слушай, а тебе не слишком достанется за то, что помогаешь нам? — спросил Джон Пол. — С работы не вышибут? Эвери ведь сейчас все равно что в розыске.

— Непосредственно на ФБР я не работаю, так какое мне дело до их проблем? Я вроде как внештатный сотрудник.

— Что за чушь! С каких это пор? Думаешь, нашивки даются так, для украшения?

— Лично мне они обеспечивают лучшее место на стоянке.

— И только?

— Ты что это, заскучал по настоящему делу?

— Вот еще!

— Живешь по-прежнему на пустоши?

— Я живу в Боуэне.

— Нет, на пустоши.

— Ну хорошо, хорошо!

— Думаешь, ей там понравится?

— Кому?

Джон Пол прикинулся непонимающим просто по привычке, а не потому, что думал одурачить Ноя.

— Кому? Да той, с кем делишь постель, на кого то и дело косишься, даже когда ведешь машину. Ну, что я говорил! Вот и сейчас глянул в зеркальце! И так каждые десять секунд. Я всегда говорил, что по большей части на дорогах бьются влюбленные ослы. Смотри вперед, Рейнар, если не хочешь отправить нас всех на небеса.

Джон Пол насупился. Ему совершенно не улыбалось обсуждать свое отношение к Эвери. Он сделал попытку сменить тему:

— Сколько еще до городка, где будем сегодня ночевать? Ты смотрел в карту, ты должен помнить. Как бишь его название? Уолден-Пойнт?

— По-моему, мне тоже пора остепениться, — продолжал Ной, словно не слыша. — В море уже не повернуться от крупной рыбы.