Внезапно стало очень страшно. Столько недель я работаю его ассистентом, и это впервые, когда он позволил себе прикоснуться ко мне. Да, пару раз, возможно, задел локоть или плечо. Случайно. Но чтобы вот так — твердо взять за руку и властно притянуть к себе… Что он хочет? Что ему надо?

Мысли путались, я ничего не понимала, меня охватила паника. А еще внезапно я почувствовала, как по спине прокатилась жаркая волна. Крепкий захват на моем запястье, непререкаемый жест, ощущение собственной ничтожности рядом с этим большим и высоким мужчиной, да еще и моим начальником.

А в следующее мгновение произошло что-то невероятное, не поддающееся осмыслению. Господин Буланский вдруг прижал меня к себе и… впился в мои губы поцелуем.

Я даже не успела изумленно ахнуть, мой рот был занят. Только забилась в тисках его объятий как пойманная бабочка. Крепкая ладонь на затылке и вторая на моей заднице позволяли Егору четко контролировать процесс, у меня даже не было возможности пошевелить руками, они были плотно прижаты к туловищу. Он облапил меня как медведь!

В следующую минуту протест и возмущение испарились, они куда-то исчезли. Поцелуй был восхитительным, никогда раньше никто так меня не целовал. Я почувствовала, как подгибаются колени и почти уже повисла на руках Буланского. А он не останавливался, продолжал страстный поцелуй, мял мои губы, обжигал дыханием.

В голове пронесся целый рой панических мыслей, а самая главная: на моей работе в компании поставлен жирный крест. Больше мне здесь делать нечего. Директор явно собирается сделать свои трудовые будни более насыщенными и разнообразными. Но я не согласна выполнять роль удобного гаджета в приемной, который можно использовать в обеденный перерыв для снятия напряжения. Короче, подстилкой директора я быть не собираюсь!

А Егор тем временем приподнял меня за бедра и усадил на стол. Он беззастенчиво задрал мою юбку и издал надсадный вздох, когда увидел, что на мне не колготки, а чулки с широкой кружевной резинкой.

Я хотела ему заявить, что в моей системе приоритетов секс с боссом и поедание живых сколопендр занимают соседние позиции, но… мое тело совершенно ясно давало понять, что оно не поддерживает эту точку зрения. Все мои железные принципы в одно мгновение куда-то исчезли, потому что Егор вновь накрыл мои губы своими, прижимая меня за шею, а его правая рука уже проникла под юбку. Он сильно сжал меня там и не сомневаюсь, сразу же понял, что сейчас в этом кабинете возбужден не только он. И еще неизвестно, кто из нас возбудился больше.

Жгучая смесь возмущения и желания омывала меня горячими волнами, соски затвердели так, что зудели и ныли, во рту оставался вкус поцелуя и ощущения были таковы, что хотелось немедленно уже самой притянуть к себе мужчину и жадно впиться в его губы.

А еще мне ужасно хотелось залепить ему пощечину. Ведь я ненавидела его всем сердцем!

На миг Егор замер и даже немного отодвинулся, ослабил хватку. Он словно боролся сам с собой, ждал, чтобы я его остановила. А я… уже не могла этого сделать. Хор панических мыслей в голове умолк, осталась одна-единственная мысль — да что теперь… пусть.

Ясно, что мне придется уволиться из компании. Работать с Буланским мы не сможем. Так хотя бы на последок закатить пиршество, ведь я уже год нахожусь на голодном пайке. Пусть мой босс (уже почти бывший) — проклятый деспот и придурок, самодовольный болван, но он шикарный мужик с потрясающим телом и обалденным запахом. Прямо сейчас в этот момент я хотела его безумно, страстно.

Он это понял.

Снова приблизился вплотную к краю столешницы, раздвинув мне ноги, причем сделал это так нагло и бесцеремонно, что сомнений не оставалось — он всегда получает то, что хочет. Можно подумать, я каждый день сидела у него на столе!

Буланский положил левую руку теперь мне на поясницу, жар его широкой ладони меня опалил, и я непроизвольно выгнулась и содрогнулась от нахлынувшего желания. Его лицо было совсем близко, мы напряженно буравили друг друга глазами и тяжело дышали, в то время как пальцы его правой руки пробрались под эластичное кружево трусиков и начали нежно ласкать клитор.

Я хорошо представляла, что он чувствует пальцами… то же самое, что чувствую я, когда вдруг под горячим душем накатывает возбуждение и приходится оказывать себе первую помощь. Вот и Егор сейчас прикасается к влажному, шелковистому лону, истекающему соками, набухшему в предвкушении близкого удовольствия.

Волны предательского желания накатывали одна за другой, лишая способности думать, сердце молотом стучало в висках, и не было никаких сил вынырнуть из потока чувственного наваждения.

Он меня околдовал и своим поцелуем, и тем, что вытворял сейчас бесстыдными пальцами у меня между ног…

Я уже полностью готова. Дрожу, задыхаюсь от страсти. Три месяца он мучил меня придирками и наездами, а сейчас за каких-то две минуты вплотную подвел к границе, за которой открывается рай. Он настоящий виртуоз.

Чтоб его!

— Полина, боже мой, ты же совсем мокрая, — хрипло выдохнул Буланский. Его лицо свело судорогой как от боли.

Еще несколько умелых движений пальцами, решительное проникновение, и я не смогла удержать стона. Глухо застонав, я уткнулась лицом в грудь Егора, дотронулась до горячей шеи в расстегнутом вороте рубашки, погладила. Потом скользнула рукой вниз и сжала сквозь ткань брюк напряженный член. Было приятно ощутить его твердость, почувствовать, как он пульсирует в моей ладони. Это срывало крышу.

Я поерзала на столе, сдавливая бока Егора бедрами и посильнее насаживаясь на его пальцы. Непонятно, кто из нас сейчас больше изнывал от желания — директор или я сама.

Да к черту! Все равно увольняться…

Я схватилась за ворот рубашки и рванула — пуговицы брызнули веером, посыпались на пол. В серо-голубых глазах Буланского промелькнуло удивление, а я снова, как и тогда в бассейне, увидела перед собой эту красоту. Загорелое мускулистое тело. Эффектные татуировки. Мощные грудные мышцы с темной порослью волос, накачанный рельефный пресс…

Прижалась губами к горячей коже, начала целовать, наслаждаясь ее гладкостью и вкусом. Просунула руки под распахнутую рубашку, обняла за талию, вцепилась пальцами в спину. Буланский откинул голову назад и то ли зарычал, то ли застонал. В следующее мгновение мы уже снова целовались, кусали губы, сплетались языками и изо всех сил прижимались, впечатывались друг в друга телами. Рассудок потеряли оба, и я, и он. Это было какое-то сумасшествие. Что мы вытворяем!

Я с усилием протиснула руки вниз между нашими телами и дернула за ремень. Буланский отстранился, и я смогла расстегнуть ему брюки и стащить вниз боксеры. А он уложил меня спиной на стол, отодвинув несколько папок и блокнотов и принялся медленно стаскивать мои трусики.

Невесомое кружево скользило по бедрам, коленям, лодыжкам, а вместе с этим улетучивались остатки воли и благоразумия. Босс превратил процесс в настоящее мучение, так хотелось, чтобы он не церемонился, а сорвал их. Но босс, скорее всего, хотел дать мне последний шанс. Сейчас я еще могла выразить протест, отказаться… Нет, уже не могла!

Так и не дождавшись возражений, босс подтянул меня ближе за бедра и вторгся так мощно и решительно, что я не удержала жалобного всхлипа. Этот звук, родившийся глубоко в грудной клетке, медом пролился с губ. Наверное, в нем была такая страсть и удовольствие, что Буланский мгновенно отрезонировал как струна — отозвался ответным стоном, а затем принялся неистово таранить меня.

Каждый толчок отзывался спазмом удовольствия, мои мышцы сжимались и пульсировали. Вскоре Егор навалился сверху, не останавливая движения, он распластал меня на столе, нашел мои руки и переплел пальцы, и все это время продолжал вдалбливаться в меня, неумолимо приближая нас обоих к развязке.

Мы взорвались одновременно, совместная судорога прокатилась по нашим сплетенным телам. Оргазм был ярким и ослепительным, как радуга, как откровение, я едва не закричала, а Егор уткнулся мне в плечо и с мычанием вцепился зубами в шелковую ткань блузки. Вскоре спазмы наслаждения утихли, тело моего партнера, еще только что бывшее железным, обмякло, он придавил меня, лишая возможности дышать.

Удовольствие, которое я испытала, было настолько удивительным, что вдруг ощутила некое подобие благодарности к боссу.

А он прошептал сквозь стиснутые зубы:

— Давно надо было это сделать. Почему я не трахнул тебя раньше? Ты бы не изображала из себя Мисс Неприступность.

Это было как холодный душ. От ненависти и отвращения потемнело в глазах. Я дернулась, пытаясь сбросить с себя этого негодяя. Когда он меня освободил, и я медленно сползла со стола, то поняла, что ноги не держат. Одернула вниз юбку, расправила ее… Пошатнулась на шпильках — вряд ли сейчас я смогу сделать хотя бы шаг. Но надо собраться.

Буланский, видимо, это понял, он меня поддержал под локоть.

— Ты в порядке? — пытливо заглянул в мое лицо и убрал со щеки прилипшую прядь волос.

— Пошел к черту! — выплюнула я, ударив его по руке, чтобы не лез. — Отвали!

— Полина, постой, не уходи, — он попытался ухватить меня за запястье, но я опять вырвалась.

— Отвали, я сказала, не лезь ко мне, козел! — со слезами в голосе выкрикнула я и, собрав все силы, двинулась к выходу. Ноги не слушались, я будто пробежала марафонскую дистанцию. Но я все-таки постаралась выпрямить спину и задрать подбородок. Нервно кусала губы, не позволяя себе разреветься, еще не хватало закатить истерику в кабинете директора. Босс, конечно, урод, но я и сама хороша — он оставлял мне возможность отказаться, но я ее проигнорировала.

— Полина, — еще раз произнес он мне вдогонку, но я уже была в приемной. Не удержалась и что есть силы напоследок грохнула дверью.

Надо же… Обозвала босса козлом и придурком. А еще испортила ему дорогую рубашку. Ничего страшного, у него их целый склад, видела в гардеробной в его персональной комнате отдыха.