У котёнка коготки.

               Осталось узнать - успел изнасиловать? Если просто подрался, одно дело. Если взял, то вопрос будет решаться быстро и с последствиями.

                Глаза у братца выцвели. Он похоже запал на мою женщину. На неё сложно не запасть. Она невероятно красива. И было в ней нечто притягательное. Хотелось потрогать. А говорила она так, как не многие женщины умеют.

                   Сильная, смелая. Мне такая очень нужна. Я такую всю жизнь ждал. И за неё убить могу. Но убийство последнее дело. Нужно было попытаться вытащить, не марая рук.


                Пришло сообщение.

                – Добрый день, –  поздоровался я, закинул ягоды в рот и посмотрел, что пришло.

                  Мне докладывали ситуацию, которая складывалась вокруг семьи Фроловых.

                   Самой младшей дочери, из родных детей Алексея, было двадцать четыре года. Она погибла в автокатастрофе полчаса назад. Юрик-инвалид с ДЦП скончался в больнице.

                Быстро Данил работал.

                   Нас осталось четверо. Трое родных и приёмная Ульяна. Тут я понял, что игра идёт опасная, ставки слишком высоки.

                  – Добрый день, Каспер, – поздоровался Игорь Николаевич, и приготовился получать удовольствие от конфликта. – Я думал, вы деньги делить будете, а у вас ещё и сестра не поделена.

                – Выкупаю, – твёрдо сказал я, – Будешь свидетелем, Игорь Николаевич.  Отказываюсь от наследования. Ульяна тоже отказывается и переписывает квартиру и машину на фирму.

Голиков был доволен. Глазами своими нереальными, сине-зелёными уставился на онемевшего Данила. На самом деле я и не хотел денег папаши. Они слишком грязные. Но братец то не знал, поэтому офигел от такого заявления.

               – Данил Алексеевич, – позвал его Голиков. – Ставки поднимать будешь?

                   Данил зло усмехнулся и швырнул Ульяну на паркет. Девушка упала. Потом стала подниматься. Ни звука не произнесла. Другая бы орала, истерики закатывала, а моя принцесса поднялась, поправила платье и волосы, гордо выпрямилась.

                    – Иди в свою комнату, – рявкнул я, как можно суровее.

                   Ульяна не глядя на меня, походкой от бедра направилась к лестнице, приковав к себе все мужские взгляды.

                    Федя подставил мне стул, и я спокойно расположился, поглядывая на каблуки удаляющейся Ульяны.

                     – Документы готовь быстро. Если  не сможешь, я сам всё сделаю, – продолжил я. – Сегодня решаем вопрос и расходимся.

                   Говорил уравновешенно, а самого трясло внутри. Ули рядом нет. Ей плохо. П*здец как ей плохо!

               Охранников Фролова в квартире уже не было. Из кабинета Алексея вывали люди Данила.

               – Сейф вскрыть не смогли, – сказал один из мужиков.

                      Я сразу кинул взгляд на Голикова. Старик лениво потянулся к своему телефону. Был кадр в городе. Уникальный медвежатник, который без дыма и пыли вскрывал всё.

                    – Я наверху, документы готовь, – велел я и направился к лестнице.

                    Не сдержался, стал лететь вверх по ступенькам.

                     Её комната, естественно, на самом верхнем этаже.


                    Второй этаж пустовал. На третьем тоже было безлюдно. Но сквозь стены просачивался звук горя.

                   Я направился к белым дверям, которые оказались закрыты. Снёс просто своим весом все замки, оказавшись на мансарде. Комната была очень светлой. Окна сплошным рядом выходили на Тверскую. Я бежал, я запыхался. Дёрнул дверь, за которой кричала Ульяна.

                Санузел встретил ярким освещением. Уля стояла в нижнем белье у разбросанных чулок и платья. Снимала свои туфли. Заметив меня перешла на ультразвуковой визг. То что она держала в пальцах меня шокировало. На мгновение.

                 Если я что понимал, это был тест на беременность.

               Подлетел к девчонке и прижал силой к себе. Она совсем ослабла. Видимо все силы потеряла в борьбе с Данилом. Ревела навзрыд. Я выловил ручку и посмотрел на тест. Там было две полоски.

                 Мой ребёнок. Моя девочка с моим ребёнком.

              – Успокойся, всё кончилось, – шептал я ей в ушко, подавляя сопротивление.

                 Она задыхалась, не могла сказать ни слова. Стал её неистово целовать. Свою любимую.

                 Девочку свою!

                  Силой целовал, насильно губы языком раздвигал. Опалённый солью её слёз  получился поцелуй. У неё ноги подкосились, она в моих руках содрогалась от пережитого.

                  Целовал её. Самого трясло. Я так был счастлив, так сильно любил её. А она отворачивалась. Что-то пыталась мне сказать, но заикалась и всхлипывала. Слово произнести не смогла.

                 Совсем слабой рукой мою руку направляла.

                 Скользнули мои пальцы следом за её рукой. По впалому животику к шёлковым трусикам. Потом ниже. Я уже возбудился, трогая её голенькие половые губки. А она влажная.

                  – К… кро-о-овь!!!! – завыла Ульяна, откидываясь назад на моём предплечье.

                     Кровь во время беременности.

                      Я подхватил её на руки и вынес в комнату. Быстрым шагом отнёс на круглую кровать и уложил на покрывало. Как и положено принцессам, спала Ульяна под пологом.

                   Быстро, дрожащей рукой набрал номер Бориной жены. Слушал гудки и прижимал к себе любимую женщину. Целовал её ароматные густые волосы. Гладил, успокаивал.

              – Лана! – закричал я в трубку. – Две недели беременности несильное кровотечение на нервной почве.

              – Ульяна? – тут же спросила Ланка. У Бори жена деловая, очень серьёзная женщина. – На Тверской?

              – Да, только быстрее, – переходил на крик. – У неё истерика.

               – Сохраняем или чистку делаем? – холодные тон.

                – Какая чистка, бл*дь! Нам ребёнок нужен!!! – возмутился я.

                 Меня от одного слова покорёжило. Что там чистить? Спасать надо, сохранять всеми путями.

                  – У меня мигалки, приеду, как смогу.

               Я отключил звонок и прижал к себе своего котёнка. Свою маленькую, сильную и такую нужную девочку.

              – Всё будет хорошо, – шептал я, сам надеясь на это всем сердцем. – Я рядом, теперь вместе. Никто не обидит.


           Она продолжала реветь и всхлипывать, цепляясь за меня коготками.

             – Постарайся успокоиться, сейчас врач приедет, поможет, – я зажмурился, с силой прижал к себе.

              Слышал, как стучит её сердце, как дрожит хрупкое тело.

            – Я люблю тебя. И ребёнка сохраним.


****


Ульяна


                Лана была женой Бориса. Это взрослая женщина. Ухоженная, в теле и ещё высокая. Не могла сказать, что Лана красивая, тётка да тётка, каких миллионы. Только вот глаза с зеленцой холодные выдавали в ней очень хладнокровную особу. Хотя скорее она не была злой, просто работа сложная.

              Она работала гинекологом и часто выезжала с двумя медсёстрами вот к таким, как я. Попаданкам в мир шоколада и невероятных проблем.

             Она всё понимала. Пыталась работать с женщинами, что живут на грани. Грани жизни и смерти. Спасала наших детей и нас.

              Отнеслась ко мне очень ласково.  Руки опытные и тёплые.


             Осмотр проводила прямо на кровати. Предварительно выгнав Каспера из комнаты. Хотя тот сопротивлялся и, не стесняясь молодых девушек в белых халатах, которые устанавливали перед кроватью капельницу, матерился.

             Мне вкололи что-то. Потом уложили ровно у края кровати, бурча, что неудобно. Края-то как такового нет, кровать круглая. Искали вену, готовились прокапать лекарство, которое сохранит ребёнка.

               Лана записывала всё с моих слов, оформляла для меня карточку. Говорила тихо, умиротворённо. Девушки создавали ненапряжённую, спокойную атмосферу. Сильно это общество разнилось с тем, что тусовалось в моей комнате с утра. Всё-таки постоянный  праздник жизни сильно напрягает.

             Мне вкололи катетер и закрепили его. Капали что-то связанное с магнием. Это расслабляет мышцы, успокаивает нервы. Кровотечение должно было закончиться.

             От лекарства у меня стали гореть щёки, и я медленно впадала в полудрёму. Меня укрыли одеялом и я смотрела в окна, вспоминая ужасный день. Но всё произошедшее уже не воспринималось на грани истерики, скорее наступал момент, когда я могла рассуждать и делать выводы.

             Каспер говорил полушёпотом, потому что так велела Лана. Она женщина авторитетная, с ней     не поспоришь. В конфронтацию вступать бесполезно, у неё железобетонная логика и работа такая, куда опасные мужчины только по разрешению и в бахилах имели право совать свои носы.


       – Я ещё раз задаю вопрос: тебе жена с ребёнком нужна или секс? – тихо рычала Лана.

       – Я только спросил, когда можно, – раздражённо шипел Каспер.

        – На самообслуживании, – отрезала женщина-врач. – завтра ко мне. Ещё одну капельницу буду ставить. Если будешь выпендриваться, забираю на две недели в стационар на сохранение.

        – Какие две недели! Я уже две недели ждал! – возмутился Каспер.

        – На вопрос ответишь?

        – Мне нужна здоровая жена, желательно с ребёнком, – обезоружено сдался Кас, и я даже улыбнулась.