Хлоя сглотнула, глядя на тяжелое серое небо.

Реальность, однако, заключалась в том, что она не хотела чувствовать себя ближе к Вульфу или Лукасу. Она их совсем не знала. У нее не было тех детских воспоминаний о них, что были о Вэне, и они не были для нее теми, кем был он.

Вэн всегда был для нее кем-то особенным, и нравится ей это или нет, но постоянное его присутствие превращало его в нечто большее. Заставляло ее хотеть то, что она твердо сказала себе, ей не нужно.

Да, это была проблема, и она не знала, что делать.

- Все выглядит безопасным, - глубокий голос Вэна раздался у нее за спиной. - Дальше по коридору есть спальня, гостевая комната, так почему бы тебе не поселиться там? Похоже, у Лукаса мало что есть в холодильнике, так что я пойду и куплю все необходимое, пока ты осваиваешься.

Ее рука начала покалывать, вспоминая жар его пальцев, сжимавшихся вокруг ее.

- Почему мы у Лукаса? - она не отрывала взгляда от неба, сжимая пальцы в кулак, лишь наполовину сознавая это. - У тебя здесь нет собственного дома?

- Нет. Мне не очень нравится город. Я предпочитаю оставаться на базе.

Она медленно повернулась к нему, внезапно заинтересовавшись его ответом.

- А что насчет Вайоминга? Поэтому ты так часто участвуешь в военных операция? Тебе не нравится на ранчо?

Выражение его лица ничего не говорило.

- Мне нравится на ранчо. И я возвращался туда. Когда был в отпуске, помнишь?

О да, она помнила. Образ его без рубашки, склонившегося над копытом лошади был отпечатан в ее сознании, заставляя ее лицо пылать. Боже, ей действительно нужно перестать думать об этом.

- Но не последние восемь лет, - сказала она, не в силах сдержать себя. - Если, конечно, у тебя не было восьмилетней операции, о которой я не знаю.

На его лице что-то промелькнуло, что она не могла прочесть.

- На то были причины.

- Какие причины?

- Сложные, - он засунул руки в карманы брюк, опустив темные брови, - о которых я не собираюсь сейчас говорить.

- Почему бы и нет?

- Потому что я не хочу об этом говорить,- он прищурился. - А вообще, почему ты хочешь знать?

- Потому что я…,- она замолчала, вдруг осознав, что, возможно, подталкивать его к этому разговору было не самой лучшей идеей. Не выдав при этом себя. - Все в порядке, - продолжила она через мгновение. - Забудь, что я что-то сказала.

Что-то мелькнуло в его глазах.

- Потому что ты что?

- Это не имеет значения, - она отвернулась к окнам. - Думаешь, здесь вид лучше, чем у папы?

Он не ответил, напряженное молчание затянулось.

- Ты скучала по мне? - сказал он тихо.

В груди внезапно кольнуло, горло сжалось, и она не знала отчего, так как, естественно, она не скучала по нему. На ранчо было много разных дел: покупка новых пастбищ, нового поголовья, расширение селекционных программ... У нее не было времени скучать по нему. Она даже не думала о нем.

- Нет, - она проигнорировала ком в горле.

- Вот почему ты сердишься на меня, не так ли? – продолжил он. - Это не потому, что отец оставил мне ранчо. Потому что меня там не было.

Она не могла посмотреть на него.

- Не будь смешным. Я даже не думала о тебе. У меня было слишком много дел.

- Но ты не сердишься на остальных. А они тоже не приезжали.

Правда, это не имело для нее значения. Но значение имел только Вэн. Только Вэн когда-то имел значение.

Но она не хотела думать об этом, тем более чувствовать. Она отказалась быть уязвимой, чтобы больше никто не мог перешагнуть через нее и причинить боль.

Она отвернулась от окна и встретилась с ним взглядом.

- Где, говоришь, спальня? Как ты и сказал, мне лучше устроиться поудобнее.

Он не двигался, но взгляд его пронзил ее насквозь.

- Почему ты продолжаешь настаивать, что все в порядке? Ты вела себя тихо там, «У Лео», а это определенно не свойственно тебе. Так в чем же дело?

- Ни в чем.

- Брехня, - он смотрел на нее, как будто пытался заглянуть внутрь. - Ты держала меня за руку, как будто не могла отпустить. Что все это значит?

Ее сердце начало биться гораздо быстрее, смутное чувство угрозы нависло над ней.

- Я могу спросить тебя о том же, - ответила она. - Зачем ты вообще протянул руку?

Золото вернулось в его глаза, мерцая, как пламя.

- Потому что тебе нужна поддержка.

Не поддержка нужна была ей от него.

Она хотела отвести взгляд, потому что ужасно боялась, что непонятная вереница чувств внутри нее каким-то образом просочится наружу, и он это увидит. Сможет прочесть. И отвернется, как это делал ее отец. Ведь кто любил иметь дело с этими запутанными, непонятными эмоциями? Голодными, всепоглощающим. Ной – не хотел. И в конце концов, она тоже этого не хотела.

Кроме всего прочего, она не хотела доставлять ему удовольствие, позволяя увидеть, как он на нее влияет, как он пробрался ей под кожу. И единственный способ сделать это - притвориться, что все не так.

- Спасибо за беспокойство, - отрезала она. – Но…

- Ты в порядке, - закончил он за нее. - Да, я понимаю, - насыщенный цвет ореха в его глазах блеснул из-под густых черных ресниц, пригвождая ее к месту. - Дело в том, Хлоя, что ты не в порядке, и ты не в порядке с того момента, как сошла с самолета. И знаешь что? Мне чертовски надоело, что ты притворяешься.

Чувство угрозы усилилось, появилась примитивная реакция «бей или беги» и ей потребовались все силы, чтобы просто не выйти из комнаты. Но она не собиралась быть трусом перед ним, она просто не могла.

Тогда надо поговорить с ним.

Нет, она не могла этого сделать. Она не могла открыть ему даже частичку себя, не тогда, когда понятия не имела, что он будет с этим делать. Не тогда, когда это может закончиться тем, что она захочет от него чего-то, чего он не сможет или не захочет дать. Она не хотела оказаться той глупой маленькой девочкой, которая все время надеялась на что-то, как было с отцом, не снова.

Вместо этого она приблизилась к нему, глядя прямо в глаза, давая понять, что она вовсе не притворяется.

- Я. В. Порядке, - она четко произнесла каждое слово, так что ошибки быть не могло. - Сколько раз я должна это повторять?

Он стоял неподвижно, нависая над ней, как гора, высеченная из теплой, живой, дышащей скалы. И почему-то все, что она чувствовала, было то, какой холодной была она и каким горячим он. Очень, очень горячим. И она хотела подойти поближе, получить немного тепла для себя.

Ошибка. Отступи.

Но ее ноги были словно заключены в бетон, и она не могла сдвинуться с места. Его успокаивающий запах кружил вокруг нее, и она не могла перестать смотреть на его красивый рот. Было что-то в его нижней губе, чего она раньше не замечала, что-то в изгибе. Чувственная, но жесткая. Это заставило ее задрожать.

- Почему ты так злишься, красавица? - его голос был мягким, темным и глубоким, как черный бархат. - Ты можешь мне рассказать. Ты ведь знаешь это, правда?

Внезапно ей захотелось это сделать. Захотелось сказать ему, что да, она злилась. Потому что он никогда не навещал ее, а она скучала по нему. Что нет, на самом деле она не была в порядке, потому что она понимала, что у него были Вульф и Лукас, а у нее никого не нету и никогда не было. Что ей было одиноко. Что она жаждала чего-то, для чего у нее не было названия, и что пугало ее своей силой. Голод, который она пыталась сдерживать долгое, долгое время.

Но она не могла сказать ему этого, потому что это сделало бы ее уязвимой, а она не хотела быть уязвимой. Только не снова.

Только теперь она почувствовала, как голод отпускает ее из своей хватки, как его близость заставляет ее извиваться и вертеться, как полуголодное животное на цепи. И она знала, что должна отвернуться. Уйти.

Но она этого не сделала. Вместо этого она задрожала еще сильнее.

Должно быть, он увидел это, потому что его взгляд переместился, замерцал, а золотые осколки в его радужке внезапно стали ярче.

Как у тигра.

Мысль пронеслась у нее в голове, и она не могла понять, почему она так подумала. Или почему это заставило все внутри нее сжаться в маленький твердый узел. Но это произошло.

- Вэн,- его имя прозвучало хрипло, с отчаянием, и она понятия не имела, почему произнесла его. Их разделяли всего дюймы, и внезапно ей захотелось сократить это расстояние, потому что ей было холодно и нужно было его тепло. Жаждала его.

Поэтому она сделала еще один шаг к нему, но он не сдвинулся с места. Он только наблюдал за ней, когда она подошла ближе. Потом еще ближе, так что между ними не было никакого пространства.

И внезапно ощутила под своими ладонями твердую словно камень грудь, хотя она и не помнила, когда смогла дотянуться до нее, его жар пронизывал ее насквозь. Затем она подняла руки вверх по его груди и еще выше, обняла за шею, запустила пальцы в густой, короткий черный шелк его волос.

Все это время он не отводил взгляда, ничего не говоря. Наблюдал за ней своими горящими золотом глазами. С вызовом.

С вызовом, перед которым она не смогла устоять.


* * *


Вэн замер на месте, когда Хлоя приоткрыла губы на его губах, ее пальцы сжались в его волосах. И он не мог понять, почему позволил ей это сделать, почему не остановил ее. Почему он просто не отвернулся и не вышел из комнаты.

Но он этого не сделал. Он позволил ей приблизиться, загипнотизированный вспышкой голода, который проснулся в темноте ее глаз. Голод, который он чувствовал эхом внутри себя.

Не стой просто так, придурок. Останови ее.

Он должен. Господи, он действительно должен. Но он этого не сделал.

Ее поцелуй был совсем неумелым, но ее губы были открытыми и горячими, и в них чувствовалось отчаяние. Это было похоже на гребаный матч с открытой банкой ракетного топлива, вызывая взрыв желания, которое постоянно кипело в нем в течение всех этих дней.