Миранда Невилл - Опасный виконт

— Отец очень высокого мнения о нем. Он всегда советовал мне брать с него пример.

Диана поняла, что отношение Блейка к Себастьяну имеет более глубокие корни, чем просто пренебрежение спортсмена к интеллектуалу.

— И это вас огорчало?

— Насколько я помню, он впервые появился в Мэндевилле, когда нам было по десять лет. Герцог не уставал повторять, какой Себастьян образованный: мол, он и по-гречески говорит как Аристотель, и по-латыни лучше, чем папа римский. Меня никогда особо не интересовали древние языки. Филин — простите, Себастьян — не умел ничего, что любил делать я. — Блейкни нахмурился. — Правда, он как-то умудрился выучиться верховой езде.

— Но он не такой опытный наездник, как вы.

— Не такой, но почти такой. Должен это признать. Я и мои сестры дразнили его, что он держится на лошади как куль.

— И поэтому он начал презирать девочек?

— Сначала они ему нравились, он просто бегал за ними хвостом. А они смеялись над ним. Он был такой тощий, странно одетый, в очках. — Блейкни грустно усмехнулся: — Мы подшутили над ним. Только сейчас, спустя годы, этот случай пришел мне на память. Я уговорил мою младшую сестру Аманду пообещать, что она поцелует его.

Диана ощутила холодок под ложечкой.

— И что дальше?

— Когда няньки не было в комнате, она завлекла его в шкаф, где его ждали мы со старшими девчонками. Мы сняли с него очки, выскочили и заперли его в шкафу.

— Но это жестоко.

— Это еще не все. — Голос Блейкни зазвучал неуверенно. — Мы стащили с него штаны. Мы знали, что в детскую придут родители, хотя это случалось и не часто.

— Боже праведный!

— Он вопил, чтобы его выпустили, и нянька вернулась и отперла шкаф, как раз когда в комнату вошли отец с матерью. Я до сих пор вижу его лицо, когда он полуголый вынужден был поздороваться с ними.

— Это ужасно, что вы сделали, Блейк.

— Знаю. Но это было так давно. Все уже забылось.

Диана не была уверена, что Блейк все забыл, и уж точно Себастьян ничего не забыл. И это объясняет его реакцию на пари с поцелуем. Снова Блейк и снова женщина составляют заговор, чтобы выставить его дураком.

Перед входом стояли две кареты: одна роскошная, знакомая Себастьяну по эпизоду с «разбойником», другая — попроще, в которую лакей грузил багаж. Своей очереди ждали два больших саквояжа и несколько коробок. Лошади фыркали, выпуская из ноздрей пар. Невысокая женщина в черном вышла из дома, неся дорогой зеленый кожаный чемодан и шляпную коробку. Он узнал в ней служанку, которая приходила к нему вместе с Дианой.

— Еще один? — спросил лакей, словно не веря своим глазам.

И Себастьян мог его понять: сколько же вещей нужно двум небольшим женщинам, чтобы провести две недели в деревне! Но он тут же мысленно извинился перед Минервой, чьих вещей было совсем немного. Диана же редко появлялась дважды в одном наряде. И ничто лучше не иллюстрировало ту сумятицу, которую она внесла в его прежде размеренную жизнь.

— Мамзель Шанталь, — окликнул кучер, соскочив на тротуар. — Когда же появится миледи? Лошади не могут так долго стоять на холоде.

Мадемуазель Шанталь не обратила никакого внимания на проблемы лошадей.

— Миледи будет готова, когда будет готова, — она обернулась к Себастьяну: — Может, подождете внутри, милорд?

Он спешился и попросил дворника, чтобы тот несколько минут поводил лошадь. Интересно, думал он, семейная жизнь всегда сопряжена с долгим ожиданием?

По холлу туда и сюда сновали несколько слуг, а у стены на скамейке сидела одетая в дорогу Минерва и читала книгу. Она взглянула на него, и на ее хорошеньком личике появилось выражение настороженности.

— Лорд Айверли.

— Пожалуйста, Минерва, ведь нам предстоит стать братом и сестрой. Вы же звали меня просто Себастьяном. — Это было прежде.

Она смотрела на него с таким разочарованием в глазах, что он почувствовал себя последним мерзавцем.

— Я хотела помочь вам, ничего не говоря сестре о разбойнике. Вы меня использовали.

— Боюсь что так, — сказал он, проглотив комок в горле.

— А ведь тем вечером я увела Блейкни, чтобы оставить вас одних. Я думала, что помогаю сестре, а оказалось, позволила причинить ей боль.

Себастьян чувствовал себя хуже некуда. Он и Диана были взрослыми людьми, и оба поступили непорядочно.

Но Минерва, хотя и очень умственно развитая, едва вышла из детского возраста, невинная и не заслуживающая того, чтобы оказаться в центре конфликта.

— Вам не следует себя винить.

Он понял, что говорит не то.

— Я хотела, чтобы вы женились на ней.

— Это как раз и случится.

— Но не так. — Она покачала головой. — Так неправильно.

Они разговаривали вполголоса, хотя суетившиеся вокруг слуги были слишком заняты, чтобы обратить на них внимание, Себастьян присел на корточки, чтобы его глаза были на уровне глаз Минервы.

— Я обещаю вам одно, Минерва. Я сделаю все, чтобы вашей сестре было хорошо.

— Можете поклясться?

Она посмотрела на него посветлевшим взглядом, в котором сквозили тревога и надежда.

— Богом клянусь.

Ему стало не по себе, поскольку показалось, что она смотрит не на его лицо, а заглядывает в душу. Через несколько мгновений она кивнула:

— Спасибо, Себастьян.

И, потянувшись, поцеловала его в щеку.

— Вы здесь, милорд?

Диана спустилась по лестнице, словно императрица, в бархате и соболях.

— О, вы вместе. Чего же мы ждем? Пошли!

Себастьян и Минерва поднялись и направились вслед к выходу.

— Она часами копается, — скорчила гримасу Минерва, — а виноватой оказываюсь я.

В течение двух дней Минерва хвалила себя за предусмотрительность, что догадалась захватить три книжки. Диана во время путешествия почти все время спала, а когда бодрствовала, была не в духе. Живя в Уоллоп-Холле, Минерва видела много раз, как ведут себя беременные лошади и собаки, но впервые столкнулась с тем, как это происходит у людей. Однако она никогда не закрывала глаза и не затыкала уши, чтобы не понимать, что беспокоит сестру. И все же она не подавала виду, что поверила в басню, будто Диана разорвала помолвку с лордом Блейкни и через неделю собирается сочетаться браком с Себастьяном только из-за того, что они помирились. Впрочем, произошедшее ее вполне устраивало. Она знала, что Диана не будет счастлива с эгоцентричным болваном Блейкни, пусть даже красивым и будущим герцогом. В отношении Себастьяна как мужа Дианы у нее были свои соображения. Он еще не очистил от глины свои сапоги, как она поняла, что это идеальная партия для сестры. Сейчас она поколебалась в своем мнении, но надеялась на лучшее. Это было все, что она могла делать, поскольку брак был неизбежен и, более того, необходим.

В последний, третий день путешествия Диане стало чуть лучше, и настроение ее улучшилось. Чего нельзя было сказать о погоде. Зарядивший дождь вынудил Себастьяна покинуть седло и перебраться в теплый экипаж. Диана предложила провести время за картами.

Когда Минерва разложила складной столик для игры, у неё возникли серьезные сомнения по поводу детства ее будущего зятя: он не умел играть даже в простейшие игры: в карты и слова.

— Вы не знаете, как играть в папу Иоанна[8]? — спросила она. — Вы обязаны знать.

— Все знают, как играть в папу Иоанна, — воскликнули обе сестры одновременно.

— Борода Аристотеля! — так же одновременно крикнули они.

— Шекспир!

Минерва выкрикнула слово, на долю секунды опередив Диану.

— Ну ты и зануда. Хорошо, победила. Значит, завтра получишь письмо.

Себастьян смотрел на них, словно они заговорили по-китайски.

— Вы что, решили перейти на тарабарщину? — спросил он.

— «Борода Аристотеля» — это фраза, которую мы употребляем в нашей семье, когда два человека говорят одно и то же одновременно, — объяснила Диана. — А вы какие употребляйте?

— Никакие. Я о подобном никогда не слышал.

— Как же? Вы должны, — сказала Минерва. — В каждой семье есть свои выражения. У наших соседей Лочисов говорят «Роберт Брюс», потому что их мать шотландка. В семье нашей матери в таких случаях использовали выражение «тушеная устрица» — это блюдо очень популярно в Эссексе, где та жила, но когда мама вышла замуж за отца, она согласилась на «бороду Аристотеля».

— А что означает «Шекспир»?

— Если кто-то первым успел сказать «борода Аристотеля», тот выиграл, но если двое сказали одновременно, как сейчас получилось у нас с Ди, то надо сразу сказать «Шекспир». Кому это удастся, на следующий день тот получит письмо.

— А если вы одновременно произнесете «Шекспир»?

— Мы обе получим. по письму.

— Неужели это правило всегда срабатывает? — недоверчиво спросил Себастьян. — Вы всегда получаете письма?

— Всегда, — уверила его Минерва.

— Не всегда, иногда, — засмеялась Диана.

Минерва хотела бы поспорить, потому что, хотя она знала, что сестра права, ей казалось, что «борода Аристотеля» была непременным предвестником получения корреспонденции. Но она быстро сообразила, что ее спутники потеряли к ней интерес. Себастьян смотрел на Диану, как будто за всю жизнь не видел ничего более удивительного, а она отвечала ему улыбкой, которую Минерва сочла озорной. Если бы они не находились в карете, она тут же покинула бы их. Ей не оставалось ничего, кроме как отвернуться к окну.

— Давай научим Себастьяна играть в три карты, — сказала Диана чуть спустя и достала из-под сиденья колоду.

Все Монтроузы относились к играм серьезно и не допускали мысли умышленно отдать победу. Они радовались, когда выигрывали, сердились при любой неудаче, а проигрывая, начинали спорить о правилах. Ни Диана, ни Минерва не получали поблажки от братьев, несмотря на свой пол, или юный возраст. Они могли добиться победы над парнями лишь в честной и умелой борьбе. Диана готова была уступить Мин, когда та была маленькой, но теперь в этом не было необходимости.