Себастьяна больше интересовала недавняя история ткани.

— Сколько времени все это находится в Сэкстоне? Можно ли это узнать?

— Хедли сказал, пятьдесят лет.

— То есть когда здесь жил дядя. Но на моей памяти он никогда не интересовался подобными вещами. Я не могу представить, зачем он заказал так много. Но почему, купив эти вещи, он никогда ими не пользовался?

— Хедли сказал, что покойный лорд Айверли был помолвлен и хотел привести дом в порядок.

— Помолвлен? Не могу в это поверить. Он всегда избегал женщин.

— А он не говорил почему?

Себастьян пожал плечами и сунул руки в карманы. Его лицо стало замкнутым.

— Он говорил, что женщинам нельзя верить.

Диана хотела продолжить, но предчувствие ее остановило. Все же она не могла совсем закрыть тему.

— По словам Хедли, он сделал неправильный выбор, — небрежно сказала она. — Его избранница предпочла ему человека с более высоким положением. Она захотела выйти замуж за наследника герцога.

Не успев закончить фразу, Диана поняла, что совершила ошибку. Пусть бы Себастьян сам спросил дворецкого, она бы придумала оправдания. Он не ответил, но она поняла, что тень Блейкни снова встала между ними.

Себастьян, как обычно, позаботился о ее здоровье:

— Тебе лучше лечь в постель. Я еще немного посижу в библиотеке, почитаю.

— Возьми книгу и возвращайся. — Она обняла его за шею. — Почитай мне ее перед сном, — прошептала она. — А если найдешь что-нибудь интересное, может быть, я и вовсе не засну.

Он осторожно, но твердо освободился из ее объятий:

— Тебе нужно поспать.

Два часа спустя она лежала в темноте без сна. Физически она чувствовала себя великолепно и надеялась, что так будет до конца жизни. А ее мозг пока не знал покоя.

Она напряженно размышляла, сможет ли заставить мужа увидеть в ней нечто большее, чем представительницу противоположного пола, с которой он занимается любовью. Она приехала в Сэкстон с целью найти способ цивилизованно сосуществовать с ним, поскольку их состояния сольются и родятся дети. Но сердце не хотело мириться со столь скромным стремлением.

Она больше не сомневалась в том, что Себастьян может быть хорошим любовником. Теперь нужно научить его быть хорошим мужем. Она не была уверена, что такой талант у него от природы или что он нацелен самосовершенствоваться. Она лежала на краю кровати и почувствовала облегчение, когда он забрался под одеяло и решительно обнял ее за талию. Мягкий поцелуй в шею был нежным и ничего от нее не требовал, но его обнаженное тело раскрывало его желания. Со счастливым вздохом Диана повернулась к нему, готовая их исполнить.

Глава 29

По утрам маленькая столовая теперь была единственным местом в доме, где можно было не опасаться встретить женщину. Диана завтракала в постели, и ее обслуживал лакей. Остальные помещения были заполнены служанками, которые вытирали пыль, мыли, наводили глянец и делали все остальное, чтобы привести дом, в то состояние чистоты, которого хотелось его жене.

Сначала Себастьян пробовал протестовать, когда Диана наняла двух служанок, но она заставила его умолкнуть, сообщив, что они дочери погибших шахтеров. Потом появилось еще полдюжины.

— У нас не хватает народу, чтобы содержать в порядке такой огромный дом, а слуг-мужчин найти трудно. В шахтах они зарабатывают гораздо больше. — Она ловко умела оставить за собой последнее слово. — Думаю, наш долг предложить женщинам работу, чтобы они не были вынуждены спускаться под землю.

Диана была поражена, когда узнала, что в шахты берут женщин и те наравне с мужчинами выполняют тяжелую и опасную работу. И, она была глубоко возмущена, выяснив, что вместе с шахтерами трудятся дети, проползая по узким штрекам, в которые не смог проникнуть взрослый.

Себастьян соглашался с ней; он уже отдал несколько распоряжений по улучшению условий труда в сэкстонской шахте. В изданном недавно фабричном законодательстве было запрещено нанимать на хлопкопрядильные фабрики детей моложе девяти лет, а для остальных рабочий день был ограничен двенадцатью часами. Хотя эти правила не распространялись на шахты, он посчитал необходимым добровольно пойти на такие ограничения. Ему также понравилось предложение Дианы открыть для младших детей школу, а для старших освободить несколько часов в день для учебы.

Но хотя присутствие в доме женщин было разумно в широком смысле слова, Себастьяна они раздражали.

В конце концов Себастьян смирился с женским вторжением. Он начал опасаться, что не сможет жить без их хозяйки. Он хотел Диану в любое время суток. Ночью трудностей не возникало. Ее жажда любовных наслаждений не уступала его собственной. Когда он появлялся во «дворце раджи», как он стал называть ее спальню, он давал полную свободу своей страсти. Диана с жаром приветствовала все новые эротические фантазии.

Но эротические фантазии никуда не девались и с приходом дня. И так же как убранство «дворца раджи» постепенно расширялось, постепенно охватывая другие помещения дома, расширялись и желания Себастьяна. Вчера он решил заглянуть в библиотеку и в привычной суровой обстановке нашел занавески на окнах, а на полу — огромный разноцветный ковер. Себастьяну понравилось, что стало теплее ногам, но он хотел другого: позвать жену, сорвать с нее одежду и кататься с ней по этому ковру.

Однако библиотеки предназначены не для этого. И дневное время суток тоже, постоянно напоминал он себе. Он пользовался любым поводом, чтобы остаться дома, и в результате дела имения привлекли больше хозяйского внимания, чем когда-либо в его истории. Это был единственный способ держать мысли в порядке. Даже сейчас, когда он восполнял силы с помощью ростбифа, он не прекращал думать о том, чем занимался два часа назад. Он чувствовал запах Дианы, словно тог въелся ему в кожу. Он проверил ощущения, понюхав запястье.

— Доброе утро, милорд.

Себастьян едва не поперхнулся и резко опустил руку. В дверях стояла Диана. Нимфа долины — теплая, нагая, с мечтательным взглядом — уступила место блестящей олимпийской богине, одетой как на прогулку по Бонд-стрит.

— Джордж, подайте, пожалуйста, ветчины, — оживленно проговорила она, — И пару кексов.

Она не выказала никакого желания поговорить за столом и начала намазывать кексы маслом и медом.

— У тебя сегодня хороший аппетит, — наконец сказал Себастьян, когда Диана управилась с большой тарелкой, наполненной едой.

— Проголодалась.

— И не тошнит?

Он взглянул на камин, в котором горел сэкстонский сернистый уголь, выдавая тепло и клубы дыма.

— Уже несколько дней. Даже в комнатах, которые топят углем. Доктор Харрисон говорит, что это нормально. Тошнота проходит на четвертом месяце.

— Но ты ведь обычно не ешь много.

— Но не в последние недели. Аппетит решил отомстить мне и вернулся. Конечно, — продолжала она, блестя глазами, что очевидно контрастировало с бесстрастным тоном, — я много занималась физическими упражнениями.

— В самом деле?

— Это полезно для здоровья.

— Я всегда об этом знал.

— Даже по ночам я не прекращаю занятий.

— Похвально, — сказал Себастьян, сохраняя на лице серьезное выражение.

— Поэтому неудивительно, что мне нужно дополнительно питаться, чтобы поддерживать силы.

— Не могу не согласиться с тобой. — Он перегнулся через стол. — Теперь, когда ты закончила восстанавливающий силы завтрак, я бы предложил тебе полежать.

Он оглянулся на Джорджа, сохранявшего невозмутимость и ничем не показавшего, что он угадал истинные намерения Себастьяна.

Диана, видимо, тоже не поняла, либо искусно притворялась:

— Я только из постели. И у меня на сегодня полно планов.

— В твоем положении нужно быть очень осторожной. И моя обязанность как твоего мужа следить, чтобы ты достаточное время проводила в постели.

— Пожалуй, можно немного подремать, — сказала она через минуту, в течение которой делала вид, что усиленно размышляет. — Но сначала немного физических упражнений.

Ее улыбка мгновенно вызвала у него напряжение в паху. Себастьян встал и предложил руку:

— Позволь мне составить тебе компанию.

— Это было великолепно, — в изнеможении сказала Диана спустя полчаса.

Она положила голову мужу на грудь и коленями крепко обхватила его бедра.

— Замечательно, — ответил Себастьян и поднялся, чтобы укрыться покрывалом. — А теперь отдохни.

В первый раз, когда Диана оказалась сверху и показала, что хочет заниматься любовью таким способом; он был немного шокирован. Это показалось ему противоречащим природному порядку вещей. Однако, он быстро понял достоинства этого варианта и быстро смирился с позицией пассивного любовника, и еще с несколькими, доставлявшими не меньше удовольствия. Но эта, пожалуй, станет его любимой, потому что ему нравилось чувствовать вес ее тела, а потом, когда они отдыхали, ее обволакивающее тепло.

Диана взяла его голову и потерлась своим носом о его.

— Ты знаешь, что у тебя очень красивые глаза? — спросила она.

— У меня? Это у тебя красивые глаза. Цвета южного полуденного неба. А цвет моих похож на пасмурное утро в Нортумберленде.

— Очень поэтично.

— Умоляю, — сказал Себастьян, хмыкнув, — не делай из меня поэта.

— У тебя не серые глаза, а серебристые, как у полной луны. Хорошо, что ты носишь очки и другие женщины не могут сказать, как ты красив.

— Дразнишься?

— Вовсе нет. Ты легко можешь соблазнить любую. Леди Джорджина Харвилл без ума от тебя.

— Если и так, — фыркнул он, — в чем я сомневаюсь, то ее чувства останутся без ответа. Я ей едва пару слов сказал, поэтому твоя ревность беспричинна.

— Зря ты это затеял, — раздраженно сказала Диана и перекатилась на спину.