— Александра гораздо важнее, чем ты когда-либо могла бы быть, — сказал я ей, хотя не был уверен, что ее умирающее тело осознавало мои слова. — Она настоящая королева. Ты ничто. Ты всегда была для меня никем.

Я развернулся и показал Эрику привести ко мне Ромеро. Я быстро перекинул ногу через седло, потом повернулся к другим людям на поле. Сделал глубокий вдох, успокоился, а потом крикнул им.

— Парнелл! Райлен! Мы должны выдвигаться в Стерлинг! Срочно!

Лошади били копытами по дороге, но, пока мы уезжали, все равно было слышно удары камня о камень – свидетельство работы машин Уинтона. Я повернулся и посмотрел через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как одна из больших башен развалилась на куски. К этому времени завтра от замка Хадебранда останется лишь пыль.

***

Пока мы ехали из Хадебранда в Стерлинг, я не мог не вспомнить, как ехал сюда впервые с Александрой.

«Она так боязливо ко мне прижималась, меня переполняло желание защитить ее. Я прижимал ее к груди, в тайне желая, чтобы между нашими телами не было доспехов. Большую часть поездки я думал лишь о там, как возьму ее в брачную ночь.

А потом я этого не сделал.

Но хотел. Это было мое право. Я удивил сам себя, когда остановился и не взял ее, и сам ее взгляд остановил меня. Она боялась меня. Я тут же понял, что не хотел, чтобы моя жена боялась меня. Не хотел, чтобы для этой молодой прекрасной девушки мое присутствие в наших комнатах было мучением, но хотел, чтобы она желала меня так, как желал ее я.

В течение следующих дней мне казалось, что весь мой разум погрязнет в безответной страсти. К тому времени, когда мы, в конце концов, консуммировали наш брак, это оказался самый невероятный опыт моей жизни. Каждый момент с ней с тех пор лишь подтверждал и превосходил эти мысли»

Я знал, что сделал ужасные ошибки во время нашей совместной жизни, многие из которых моей жене даже не были известны. Развязать войну, не имея полного представления о силах врага, было по меньшей мере глупо, и это запустило мое дальнейшее падение. Впервые, я опустил вокруг себя стены и допустил кого-то не очень знакомого мне близко к моей семье, и Александра горько за это поплатилась. Единственный раз, когда я был так нужен Александре, меня рядом не было. Мое падение было падением моей жены, и всего Сильверхельма. Хотя в то время мне казалось, что я делал лучшее для моей семьи и королевства. Сейчас я знал, как ошибался тогда.

Я хотел сделать лучше и Александре, и моим людям, но некому было направлять меня. Камден много раз пытался заставить меня понять, а я отказывался слушать его советы. Он оберегал меня, сейчас мне было это известно, и когда он был нужен мне больше всего, его уже не стало.

Мои размышления были прерваны видом разрушенных стен замка Стерлинга.

Главный вход охраняли солдаты, но их было немного. В основном это были плотники и каменщики, хотя мне все еще было неизвестно, что они делали. Западной башни не было, остались лишь обломки, останки опоры, какой-то мебели и вещи. Мы быстро с ними разделались и вошли в замок через дыру, где раньше была башня, тут же приступая к поискам. Верхние комнаты были холодными и пустыми. Я пытался не смотреть долго на кровать, где мы с Александрой провели первую ночь после нашей свадьбы. Я знал этот замок как свои пять пальцев, и вскоре все комнаты были обысканы, кроме одной.

Парнелл пошел со мной к большому залу, что служил местом для встречи моего отца и его маленького двора, когда он был лордом Стерлинга. Парнелл отправил двух солдат охранять внешние двери, и мы зашли в большую комнату.

— Александра! — закричал я.

Маленькая часть внутри меня знала, что я был на грани срыва. Это была та часть меня, что никогда так и не вылезала из-под скамьи, где я прятался, когда над моей матерью измывались. Эта часть меня пыталась затянуть меня обратно в темноту, закрыть крышку и запечатать меня так крепко, чтоб ничто не могло меня достать. Ничто. Никто. Если я не найду ее, там я и окажусь, глубоко внутри себя, и вряд ли когда-нибудь вернусь.

Я никогда не говорил об этом с Александрой и ни с кем больше, но именно это я сделал тогда, будучи ребенком. Когда меня забрал Сойер, и я узнал, как умерли мои родители, я закрылся от всех и всего. Не ел, не говорил, не слышал никого вокруг. Даже не видел, как они пытались вовлечь меня в разговор или действо. Я существовал полностью внутри себя. Лишь Ида и ее плачь по мне вернули меня обратно.

Ида больше не нуждалась в старшем брате, а если Александра была...

Я не смел думать об этом.

Главный зал замка Стерлинга был скромным, здесь не было трона при семье Стерлинга. Мой отец был лордом и графом, не королем. Сейчас, однако, в центре в конце зала стоял трон. Те же резные скамьи, знакомые мне с детства, стояли вдоль стен, но больше ничего не было.

Между двумя скамьями была маленькая дверь с тяжелым засовом. Я точно знал, куда она вела, хоть и едва мог поверить, что Уитни зайдет так далеко и посадит мою жену в настоящее подземелье.

Ну, конечно, она так и сделала бы.

По коже на руках побежали мурашки от этой мысли, хотя я все еще был покрыт толстой кожей и кольчугой. Я быстро потянулся к ручке двери, а Парнелл крикнул другим стражам выставить охрану в остальных помещениях. За дверью было темно, лишь узкая лестница, по которой я ходил лишь несколько раз в жизни. Королевская семья не спускалась вниз, если это было не обязательно. Я взял факел со стены у подножья лестницы, чтобы осветить узкий коридор. Свет факела мерцал, создавая страшные тени. Мы повернули за угол и подошли к ряду дверей подземелья замка Стерлинга.

И тут я услышал крик Александры.

Глава 4

Наконец, вместе.

Я не знал, забилось мое сердце быстрее от ужаса или ликования.

Хотя я никогда не слышал от Александры таких звуков, я тут же узнал ее. То ли по голосу, по интонации или просто из-за слепой веры, но я знал, там была моя жена, и она кричала от боли.

Она жива.

Практически падая и спотыкаясь, я побежал со всех ног туда, откуда доносился ее голос. Я слышал и чувствовал Парнелла позади, когда завернул за угол и посмотрел на ряд дверей. Парнелл звал меня, предупреждал быть осторожным, но его слова едва были слышны. Александра была рядом, она нуждалась во мне. Ничто и никто не остановил бы меня.

Дверь в конце темного коридора была слегка приоткрыта, оттуда был виден мерцающий свет. Мне пришлось упереться каблуками в землю, чтобы остановиться, когда я развернулся к этой камере. Я распахнул дверь, и мой взгляд упал на две фигуры у дальней стены.

Одной фигурой была Александра. Она лежала на полу около дальней стены на кровати из грязной старой соломы, ее ноги были задраны и согнуты в коленях у груди. Когда зашел, она снова закричала, ее тело дрожало, как оказалось, от явного напряжения. Другой фигурой был солдат, повернутый спиной ко мне. Он стоял на коленях перед ней, его руки тянулись к ней, когда она кричала. Одной рукой все еще сжимая меч, я подошел к нему сзади, намереваясь лишить его жизни без всяких колебаний. Однако, его движения были знакомы, и я узнал его раздраженный стон, от чего моя рука замерла. Прошло много лет, но этот мужчина был мне очень хорошо знаком. Он повернулся на наше появление, и я увидел глубокий шрам на лице и бороду на лице верного кузена моей родной матери.

— Грейсен!

— Мой король! — ответил он, но в глазах его не было облегчения. Он быстро повернулся обратно к Александре. — Мой король... мне кажется... Я думаю, ребенок выходит.

Как по сигналу, Александра закричала. Звук был протяжный и низкий, Александра обернула руки вокруг большого живота, пока кричала. Я почти оттолкнул Грейсена, упав на колени перед моей женой, и лег рядом с ней на солому, чтобы быть ближе к ней. Я обхватил заплаканное лицо обеими руками и заставил ее посмотреть на меня.

— Александра, — прошептал я.

Ее глаза распахнулись, а потом она разразилась слезами.

— Бранфорд! Бранфорд! — плакала она. — Ты правда здесь? Правда? Я не сплю?

— Я здесь, жена моя, — мягко сказал я.

Александра, казалось, хотела сказать что-то еще, но снова закричала. Я повернулся к Парнеллу.

— Что нам делать? — спросил я его.

Парнелл сделал шаг назад и положил руку на доспех на груди.

— Делать? — спросил он ошеломленно. — Что ты имеешь в виду?

— Ребенок выходит! Разве мы не должны что-то сделать?

— Я понятия не имею! — ответил Парнелл.

— Но у вас с моей сестрой есть ребенок!

— Тогда спроси меня, как была зачата Эмма, а не как она родилась! — прокричал он в ответ. — Я не присутствовал, когда она появилась на свет!

— Как ты можешь не знать...

— Эдит, — перебил Грейсен. Я посмотрел на него в ожидании объяснения. Грейсен кивнул. — Она была горничной у принцессы Уитни, но сейчас работает на кухне здесь, в Стерлинге. У Эдит есть дети, и она помогала при родах другим. Она знает, что делать.

Я понятия не имел, кто такая Эдит, но, когда Александра снова закричал, отказываться от ее помощи не собирался. Интересно, помнит ли Александра эту горничную со времен ее служения Уитни.

— Где она?

— Я найду ее, — ответил он и быстро выбежал из камеры.

На его лице явно виднелось облегчение, когда Грейсен пробегал через дверной проем. Я крикнул ему вслед, чтобы он поторапливался, а потом развернулся к своей страдающей жене.

Александра тяжело дышала, по лицу тек пот, смешиваясь со слезами. Она потянулась, схватила меня за предплечья и сильно сжала.

— Я не чувствую тебя! — крикнула она мне.

— Я прямо перед тобой! — крикнул я в ответ.

— Мне нужно чувствовать тебя!

Надеясь, что верно ее понял, я потянулся назад и стянул с себя кольчугу. Потом завернул рукава нижней рубашки так, что когда она снова схватит меня, сможет почувствовать мою кожу. Это, казалось, помогло, она закрыла глаза и впилась ногтями в мое тело.