От кончиков сапог до макушки головы мое тело снова напряглось. Мышцы в руках и ногах натянулись, и я сжал зубы. Глаза зажгло, но я не показывал этого. Я попытался вспомнить, что Парнелл не только член моей семьи, но и полководец моей армии, потерять которого было нельзя. Однако остановиться полностью я не мог. Спустя мгновение, Парнелл был прижат моей рукой к стене.

— Она жива, — прорычал я. — Даже не думай о другом!

Парнелл кивнул, и я медленно его отпустил.

Мы разговаривали, планировали и обсуждали стратегию, казалось, часами. Я хотел выдвинуться как можно быстрее, даже ночью, несмотря на слова Суннивы. Райлен отговорил меня, сказав подумать о своих солдатах, что они смогут лучше сражаться за мою жену, если отдохнут и поедят. Когда совет покинул тронный зал и направился к своим покоям, я опомнился, оказавшись в часовне. Я смотрел на алтарь, пытаясь отбросить мысли, которые переполняли меня «Где она сейчас? Что они с ней делали?».

— Я иду за тобой, Александра, — сказал я в пустоту. — Не бойся. Я приду за тобой.

На мгновенье я закрыл глаза и снова очутился в потайном узком ящике под скамьей в карете. Снаружи слышались крики. Только в этот раз, это была Александра, она звала меня, но я не мог до нее добраться.

— Пожалуйста, пожалуйста, убереги ее, — прошептал я, падая на колени.

Меня снова накрыло воспоминаниями, и я чувствовал руку лорда Сойера на своих плечах, когда он доставал меня из кареты. Я видел укрытые одеялами тела своих родителей на земле. При мысли о том, как могло выглядеть тело моей матери под покрывалом, я стал думать о своей жене, и из моего горла вырвалось сдавленное рыдание.

— Боже... нет... пожалуйста.

Вдруг ей причиняли боль прямо сейчас, пока я стоял на коленях и ничего не делал?

А вдруг?

А что, если?

Что, если?

Слова отдавались эхом у меня в голове, я сильнее надавил ладонями на свои глаза. Я кричал в кулаки, стараясь подавить звуки, пока мой разум показывал все, что могло с ней происходить в эту минуту.

— Бранфорд! Бранфорд, нет!

Нежные руки моей приемной матери обняли мои плечи, я вдохнул запах ее волос, когда она повернула меня и притянула к себе, возвращая разум. Я пытался увернуться, но слабость души сказывалась и на теле.

— Может, они причиняют ей боль сейчас... убивают ее! — прокричал я. — Прямо сейчас они могут...

— Тише, — сказала Суннива, пытаясь притянуть меня ближе к себе.

— Это не поможет ни тебе, ни Александре.

— Но она может быть ранена!

— Знаю, — тихо ответила Суннива.

Она положила руку мне на затылок и попыталась положить мою голову себе на плечо. Поначалу я сопротивлялся, но потом прижался к ней лбом.

— Подумай, сын мой, — прошептала она. — Я знаю, ты жаждешь найти ее сейчас, боишься за нее, но твоим людям нужен отдых, а тебе необходимо время обдумать стратегию. Ты отправишься за Александрой утром.

— Я не могу ждать, — сказал я напряженным голосом.

— Я знаю, что так кажется, — сказала она, — но Александра сильная и храбрая. Ты можешь попасть в западню, сын мой. Лишь подготовившись, ты сможешь ее спасти.

— И что же мне делать? — взмолился я.

— Ты соберешь и поведешь своих людей, — мягко произнесла Суннива. — Ты будешь спокоен и подашь пример своей армии, Бранфорд. Только так ты сможешь победить Хадебранд.

— Как, мама? — прошептал я в ее волосы, наконец, теряя те остатки гордости, которые остались, осел на пол и всхлипнул. — Как я могу жить, если ее нет рядом? Я не могу... даже думать не могу!

— Ты должен, — тихо сказала она. — Александра там и нуждается в тебе. Ты должен взять себя в руки, если собираешься спасти ее и моего внука.

Мой сын.

Я знал, что она права, но сидеть здесь и готовиться искать ее, вместо того чтобы быть там, делая хоть что-нибудь более существенное, чем просто... просто ждать, было просто мучительно. Сердцем я бы предпочел бродить в лесах, переворачивать каждый камень в поисках ее следов, чем готовиться к выдвижению на рассвете после хорошего сна.

Как будто мои глаза смогут закрыться.

Другого выхода нет, моим людям нужно поспать, если мы хотим завтра сражаться. Я кивнул и медленно побрел в свои покои.

Мои пустые комнаты.

Я пытался не смотреть на ее гардероб, полный нарядов, ее любимое кресло у камина или резную чашу на столе рядом с нашей кроватью. Не важно, куда падал мой взгляд, повсюду была Александра. Я не стал снимать одежду и упал на холодную кровать, ненавидя саму мысль о том, что я здесь один, без нее. Сон точно не придет ко мне.

Вместо сна таращился сквозь занавески на стену напротив кровати. Перед глазами проносились воспоминания об Александре, лежавшей рядом со мной, как пальцами она слегка касалась моей щетины, и предлагала побрить меня утром.

Наверно, я заснул не более, чем на пару минут, и сны мои – на самом деле воспоминания – были лишь о ней.

«Я лежал на боку, насытившись своей женой, и довольный собой, видя ее лицо все еще раскрасневшимся от недавнего удовольствия. Когда мы успокоились, рука сама потянулась к маленькой выпуклости на ее животе. Другой рукой, обняв ее за плечи, я прижал жену крепко к себе и начал гладить то место, где рос мой ребенок.

— Как мы назовем нашего малыша? — тихо спросила Александра.

Она положила свою руку поверх моей.

— Бранфорд, — сказал я без заминки. Наши взгляды встретились, и я слегка улыбнулся. — Разве это не очевидно?

Александра прикусила нижнюю губу, сдерживая смех. Она хорошо знала меня и мою гордость.

— А если у нас будет дочь? — спросила она, выгнув брови.

Я знал, что когда жена так делала, как минимум, она либо бросала мне вызов, либо шутила надо мной. Другие горько расплачивались за такую дерзость, но с Александрой все было по-другому, во мне не было гнева на ее выражения.

— Когда у нас будет дочь, — сказал я своей жене, — ты сможешь дать ей имя. А здесь, — я растопырил пальцы на ее животе, — наш сын.

Я не мог точно ответить, откуда мне было известно, что Александра носила моего сына Бранфорда Третьего. Просто чувствовал это в глубине души. Ребенок был мальчиком, моим наследником.

— А мы можем назвать ее...? — Александра замолчала на мгновенье, опустив глаза и сделав глубокий вдох. — Мы можем назвать ее Эверли?

Она снова подняла взгляд на меня, и секунду я не мог вымолвить ни слова. Мне казалось, Александра выберет имя кого-либо из своей семьи, но она выбрала имя моей матери. Я редко произносил его и был слегка удивлен, что она запомнила его, хотя, возможно, она чаще слышала его от Иды или Суннивы.

— Ты бы этого хотела? — спросил я.

Моя жена была склонна делать все так, как, по ее мнению, мне бы понравилось.

— Ты действительно хотела бы взять имя моей матери, а не своей?

— Я совсем не помню свою мать, — сказала она. Потом жена уткнулась лбом мне в плечо, что она часто делала, когда переживала или боялась что-то сказать. — Ты любил свою маму, а мне нравится имя Эверли.

Я тронул ее подбородок пальцем и приподнял лицо жены. Красота ее глубоких карих глаз всегда пленяла меня. В этих глазах была душа самого важного для меня существа на свете. За последние месяцы я научился очень хорошо их читать. Они говорили мне, когда она была счастлива, грустила или просто старалась меня порадовать.

Сейчас в них не было ни капли сомнения.

— Тогда пусть будет Эверли, — мягко ответил я.

Потом поцеловал ее улыбку, которая появилась на лице и озарила эти прекрасные глаза. Своей рукой Александра схватила мою, а потом прижала к своему животу.

— Ты чувствуешь? — спросила она.

Где-то неделю Александра чувствовала движения нашего сына внутри себя, но мне не удавалось приложить свою руку в нужное время в нужном месте. Она прижала мою руку к животу посильнее. Лишь тогда, прямо под центром своей ладони, я почувствовал маленький толчок. Едва заметное движение под ее кожей коснулось меня, а потом снова пропало.

— Я почувствовал его! — восторженно прошептал я, а сердце быстрее забилось от ее улыбки. — Я почувствовал его в тебе…»

С резким вздохом я открыл глаза и оказался один в кровати. Что-то ткнуло меня в руку, и, глянув вниз, увидел, что это был нос Амарры. Погладив ее по голове, я перевернулся на спину. Живот стянуло так сильно, что я резко сел, когда перед глазами пронеслись образы Александры.

Взгляд ее глаз, когда я впервые протянул ей руку и усадил на свою лошадь.

Мягкое прикосновение ее губ, когда нас объявили мужем и женой.

Место на шее, куда я любил целовать ее, принося ей удовольствие.

Как ее брови хмурились, когда она работала над вышивкой.

Ярость в глазах, когда она понимала, что я дразнил ее.

Как ощущался ее живот, когда внутри рос наш ребенок.

Ее нет.

Я по-настоящему познал боль.

***

Несмотря на попытки набраться сил на следующий день, я не мог спать. Не в этой комнате, не в этой кровати, когда жены нет рядом. Если мне не удастся вернуть ее, мирного сна мне не видать.

Я встал с матраса еще до восхода солнца, быстро оделся и спустился на кухню. Там были свежие булочки, и я попробовал протолкнуть одну из них в свое сухое горло. Запив еду чашей воды, тут же направился в конюшни. Впервые осознал потерю моего молодого пажа с тех пор, как я видел его тело на дороге.

Майкл хорошо мне служил, хоть я и не всегда обращался с ним как с доверенным слугой. Я надеялся, Парнелл или кто-либо еще позаботился, чтобы тела его и других стражей вернули в Сильверхельм для подобающего погребения. На данный момент ни о чем другом, кроме своей главной цели, я думать не мог.

Александра.