Нет, Пен все же следует сейчас отвлечься и уделить хоть немного внимания дочери. Если она пропустит еще один удачный удар по яблоку, Гарриет ей этого ни за что не простит. А Гарри точно что-то заподозрит.

«Сосредоточиться!»

Пен во все глаза смотрела на них. Гарри объяснял, Гарриет слушала. Отец и дочь были так увлечены, так захвачены общением, что у Пен мелькнула мысль о том, что кто угодно, любой, даже ни сном ни духом не ведающий о серебристой прядке человек тут же понял бы, что перед ним – любящие друг друга отец и дочь.

– Нужно верно рассчитать момент, – пояснял Гарри. – Ты размахиваешься, а яблоко уже пролетело мимо. Попробуй размахнуться чуточку раньше. И не своди глаз с яблока. Попробуй, у тебя получится.

Гарри был абсолютно уверен в себе и увлечен игрой. Пытался преодолеть страхи Гарриет и ее, Пен, так же, как тогда, перед лошадью.

«Какой замечательный отец для Гарриет вышел бы из него! Да, здорово повезло этой леди Сьюзен Палмер. Как бы я хотела…»

Нет. Какой смысл забивать голову пустыми иллюзиями? Ей нужно спланировать, рассчитать, как жить дальше. Пен собиралась выйти замуж за викария, чтобы у дочери был дом, но теперь с каждым часом убеждалась, что Гарриет нужен отец, который научил бы ее быть смелой и решительной.

Но кто подойдет на роль такого отца? Уж, конечно, не Годфри. И не мужчина, каким был ее, Пен, отец. Таким людям вообще нельзя иметь детей, хотя, возможно, ее отец обходился бы с дочерью по-другому, если бы была жива мать. Может, тогда он был бы счастлив и не искал ежевечернего забытья в стакане виски.

Черт возьми! В этой глухомани не было ни одного мало-мальски подходящего кандидата на роль отца Гарриет. Скорее всего, новый викарий – герцог, вне всякого сомнения, последует совету Гарри и отделается от Годфри – окажется добрым и достойным человеком, за которого она сможет выйти замуж и который будет относиться к Гарриет как к родной дочери.

На сей раз попытка Гарриет увенчалась успехом – девочка попала по яблоку. Плод отлетел на несколько ярдов.

– Получилось! Получилось! – Она запрыгала по поляне, потом бросилась обнимать Гарри. – У меня получилось, папа!

– Верно, у тебя получилось. Превосходно, – заключил Гарри с искренней радостью в голосе, приобняв девчушку.

Гарриет перевела взгляд на Пен.

– А на этот раз ты смотрела, мама? Ты видела?

– Да, конечно. Просто великолепно. Мне бы так ударить.

Глаза Гарриет округлились.

– Ты тоже играла в эту игру, мама?

– Пыталась играть. Не забывай, и я когда-то тоже была маленькой девочкой. И твой папа пытался меня научить, но безуспешно. Ты куда более способная ученица.

Гарри рассмеялся:

– Или, может, я стал хорошим учителем.

Гарриет переводила взгляд с Пен на Гарри и снова на Пен. Потом протянула матери палку:

– Мама, попробуй. Папа, покажет тебе – как. Это же очень интересно.

– Да, попробуй, Пен, – поддержал ее Гарри. – Я попытаюсь исправить свои былые неудачи. – Замолчав, он нахмурился и откашлялся.

Пен понимала, что под неудачами он имеет в виду совсем не ее неумение попасть палкой по подброшенному яблоку.

«Нет, Гарри, не было никаких неудач. Напротив, тебе удалось сделать меня по-настоящему счастливой».

– Хороший учитель должен стремиться к тому, чтобы его ученики в совершенстве овладели предметом, – проговорил Гарри наконец.

Пен улыбнулась:

– Возможно, ты прав. Но старшая твоя ученица, увы, отклоняет столь любезно сделанное предложение. – У нее не было ни малейшего желания скакать с палкой в руках перед Гарриет и Гарри. – А теперь давайте-ка усаживайтесь – пора поесть. Вы оба явно изнываете от голода, я же вижу. А у нас здесь еды – на целую армию.

– Доркас специально все приготовила для папы, – сообщила Гарриет, усаживаясь напротив Пен, так что Гарри оставалось сесть только рядом с Пен.

Она бросила вопросительный взгляд на дочь, а Гарри уселся рядом. У девятилетней девочки вряд ли достанет ума и хитрости попытаться всерьез свести мать с Гарри.

Гарриет взглянула на нее с подозрительной хитроватой улыбкой.

«Нет, я все выдумываю».

Впрочем, по Гарри можно было заметить, что в данный момент, если его что-то и волновало, так это еда. Он с любопытством изучал содержимое корзины.

– Что у нас тут? Мясной пирог. Выглядит превосходно. Можно, я отрежу тебе кусочек, Пен?

Гарри потянулся за пирогом и невольно оказался очень близко от нее. Пен даже чуть отпрянула.

Ладно, сейчас он снова усядется, как полагается. И нечего давать ему повод думать, что она реагирует на каждое его движение.

Гарри нагнулся едва ли не вплотную к ней, и Пен могла рассмотреть даже едва отросшую щетину у него на подбородке. Когда-то ей так нравилось водить пальцами по его лицу: сначала по скулам, потом вниз, к губам.

Ох, у него растрепались волосы. Сейчас она…

Ей пришлось изо всех сил сжать кулаки, чтоб не дать рукам прикоснуться к его волосам. Пен хорошо помнила мягкие и шелковистые волосы Гарри и то, как она запускала в них пальцы…

«О боже! Я же чувствую его запах».

Можно было предположить, что после игр с дочерью от него будет исходить резкий запах вспотевшего тела, но от Гарри исходил особый мужской запах, присущий ему одному.

Пен казалось, что она снова семнадцатилетняя, лежит обнаженная на спине, а Гарри склонился над ней, опершись на локти, что его длинные волосы касаются ее лица, а его лицо так близко, что она чувствует разгоряченное дыхание у себя на щеке. Его фаллос движется в ней все быстрее и быстрее, и наслаждение с каждым толчком нарастает, заполняя ее без остатка. Пен полной грудью вдыхает его аромат, Гарри входит в нее и оставляет в ней семя. Дрожь сладострастия пронизывает все ее тело. Глубоко в чреве она ощущает…

– Не слишком ли много?..

Да. Наслаждения было много, даже слишком много. Явно в избытке, но ей всегда было мало.

– Пен? Не слишком ли много пирога?

Ох! Захваченная врасплох, она растерянно мигнула.

Гарри смотрел на нее. В глазах поблескивали искорки радости и…

«Да брось ты! Он прекрасно понимает, о чем ты сейчас думаешь».

– Нет, нет. В самый раз, спасибо.

Пен механически взяла у Гарри тарелку, даже не заметив, что он на нее положил. Она съест все до крошки, пусть хоть из ушей вылезет.

– Сколько тебе было лет, когда ты встретил маму, папа? – спросила Гарриет, собираясь откусить пирог.

– Лет семь или около того, а твоей маме было шесть.

Он налил Гарриет стакан лимонада, а себе и Пен – «Вдовьего пива». Разумеется, чего же еще?

– Ты не против, Пен?

Пен была не против. Обычно в середине дня она пила чай или лимонад, но сегодня пиво позволит ей расслабиться.

– Было начало сентября, и ты с мальчишками играл в прятки. – Пен с улыбкой посмотрела на Гарриет. – Твоему отцу показалось, что он откопал местечко, где его никто не отыщет, и страшно удивился, увидев там меня.

Место это было и на самом деле идеальным для пряток. Пен часто скрывалась там от впадавшего в пьяное буйство отца. Но в тот день, забравшись в зеленый грот из покрытых листвой ветвей деревьев и вьющихся растений, она увидела Гарри.

Пен, конечно, видела его и раньше, но всегда в отдалении: на графской скамье в церкви, на праздниках, которые граф и графиня устраивали для жителей поместья после окончания сбора урожая, на Рождество и в день рождения Уолтера. Но никогда не приближалась к нему, даже если могла. Ее отец на своем особом, исторгавшем злобу языке предостерегал дочь, чтобы та держалась подальше от графского сынка.

Обращаясь мыслями в прошлое, Пен понимала, что отец, как и многие другие в имении, не имел в виду Гарри. Он имел в виду графского наследника Уолтера. В то время за Уолтером уже закрепилась репутация бабника. Но Пен, в ту пору еще почти ребенок, не понимала этого.

Поэтому, оказавшись наедине с Гарри в темном, удаленном от людей месте, она была страшно перепугана.

Гарри улыбнулся ей тогда точно так же, как сейчас. Сказал: «Не трусь, сиди тихо, чтобы нас не нашли».

И тем завоевал ее доверие.

– А потом я уговорил тебя участвовать в игре.

– Да.

Правда, она не хотела. Пен вообще была склонна к уединению и по характеру, и из-за влияния отца дичилась, побаивалась шумных игр с мальчишками, но присутствие Гарри придало ей мужества, того самого мужества, которое она с тех пор испытывала в его присутствии.

– Ты знала все самые надежные для игр в прятки места. – Лицо Гарри, его улыбка говорили о том, что он прекрасно помнит время их детства.

Пен все время приходилось скрываться от своего вечно пьяного и злобного родителя. Это был единственный способ выжить, сохранить здравый рассудок и, возможно, даже жизнь. Рука этого человека была тяжелой.

Гарри знал об этом. Однажды он увидел, как отец наотмашь ударил Пен по лицу – ей было тогда примерно столько же, сколько сейчас Гарриет. Гарри был возмущен, разъярен, а папаша Пен лишь посмеивался над ним.

После этого эпизода Пен отыскивала самые невероятные места уединения, особенно их последним летом. Она страшно стыдилась, опасаясь, что Гарри заметит следы побоев у нее на теле. Стремилась проводимое ими вместе время превратить в волшебство, совершенно не похожее на жизнь, которую проживала с отцом.

Гарри рассказывал Гарриет истории их с Пен детства, и девочка жадно вслушивалась в каждое его слово.

Пен отхлебнула пива.

«Нужен мужчина, за которого я могла бы выйти замуж, чтобы у Гарриет был настоящий отец».

Ей только и оставалось, что надеяться на приход нового викария.

Впрочем, просто сидеть и ждать у моря погоды тоже было нелепо. Пен непременно поговорит об этом с Гарри. Гарри – друг герцога. И наверняка сумеет убедить герцога прислать в деревню молодого, доброжелательного и неженатого викария. Ведь Гарри желает Гарриет только хорошего.

Но когда и где обсудить с ним это? Конечно же не здесь и не сейчас. Пен не хотела, чтобы Гарриет слышала их разговор. Да и вообще, ей уже пора возвращаться. Должно быть… Пен взглянула на часы и ужаснулась.