Салли Маккензи - Опьяненный любовью

Пен вовсе не считала себя в семнадцать лет недоразвитой дурочкой, но, с другой стороны, она и не росла в коконе богатства, в окружении слуг, гувернанток и учителей. Конечно, сейчас она куда лучше понимает мир и правила поведения в обществе. Она стала… Нет, не мудрее – это не точное слово, – реалисткой, выкинувшей из головы глупые мечтания.

– Ты права, есть и другие претендентки, – продолжил Гарри. – Те, для кого этот сезон уже не первый. – Он покачал головой. – Скажу только: невооруженным глазом видно, почему они «залежались».

Пен испытывала нечто вроде сочувствия к таким девушкам. Должно быть, ужасно тяжело, мучительно, а может, и страшно оказаться в подобном положении, особенно если все твое воспитание сосредоточено на достижении одной цели – заарканить мужа-аристократа, а ты никак его заарканить не можешь.

– Я уверен, что мы с леди Сьюзен уживемся, – продолжил Гарри. – Она графская дочь. Ее научили следить за прислугой и управлять домом. К тому же она очень красива, и для меня не будет тяжким испытанием смотреть на нее… – Он усмехнулся. – Ну и заниматься с ней кое-чем еще.

Естественно, Пен сразу же вспомнила это его «кое-чем еще» – этим они только что занимались в гостевом домике. Гарри, наверное, тоже об этом подумал, потому что внезапно на его лице проступило желание.

– Она страстная женщина, Гарри?

«Зачем я задаю этот вопрос? Мне же совсем не хочется знать ответ на него».

Но ее глупый язык говорил за нее.

– Я не могу представить, что ты захочешь жениться на ледышке.

– Не знаю, страстная она женщина или нет, но это не имеет значения. Она просто будет лежать на спине и думать о благе Англии. Ну а я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы достичь желаемого результата, не слишком унижая ее женскую скромность и не причиняя ей чрезмерных неудобств.

Пен с изумлением посмотрела на него.

– Не все женщины такие страстные, как ты, Пен, особенно светские девственницы. – Гарри поморщился. – Я надеюсь только на то, что она не станет без умолку тараторить в спальне, как тараторит на балах и раутах.

– О!

Гарри, должно быть, почувствовал сомнение в возгласе Пен, так как его слова были явной попыткой оправдаться.

– Это же совсем не значит, что мы с ней будем жить постоянно вместе. Если мы будем в Лондоне, я бо́льшую часть времени буду проводить в своем клубе, а Дэрроу-Холл – такая громадина, что мы днями можем не попадаться на глаза друг другу.

То, о чем он сейчас говорит… звучит ужасно, отдает таким жутким одиночеством, которое гораздо хуже одиночества в буквальном смысле.

Гарри ласково коснулся ее щеки.

– Не беспокойся. Клянусь тебе, леди Сьюзен не нужна моя любовь. Ей нужно надежное, респектабельное положение в обществе, и я могу ей его предложить. Все складывается как нельзя лучше.

Да, Гарри все, конечно, куда глубже понимает. Только что он говорил совершенно непостижимые вещи, но откуда ей было знать о жизни в свете? Весь свет для нее начинался и заканчивался Гарри.

– Надеюсь, ты прав. И все же сомневаюсь, что она придет в восторг видеть твою любовницу у себя под носом.

Гарри ухмыльнулся.

– Напротив, думаю, она будет безумно этому рада. А твое присутствие послужит залогом того, что я сведу до минимума визиты в ее постель, ну разве что для зачатия наследника.

«Значит, Розамунда все-таки права».

– Но если ты почувствуешь себя… неуютно, неудобно, что ли, то всегда сможешь переселиться в любой другой дом в моих поместьях. – Гарри внезапно нахмурился, как будто какая-то неприятная мысль пришла ему в голову. – Возможно, тебе и Гарриет действительно лучше будет разместиться где-нибудь еще, хотя бы на то время, пока моя мать, невестка и племянницы будут наезжать в Дэрроу-Холл.

Ах да! Она же совсем забыла о его семье. Пен вспомнила мать Гарри, элегантную, но очень бледную пожилую даму на семейной скамье в церкви или натянуто улыбающуюся в ходе праздничных поздравлений арендаторов. Летицию Пен не знала совсем. Она вышла замуж за Уолтера несколькими годами раньше, чем Пен покинула Дэрроу, но бо́льшую часть времени проводила в Лондоне.

– Твои племянницы, наверное, ровесницы Гарриет? – Пен судорожно проглотила комок, внезапно подступивший к горлу. – Вряд ли твоей матери или невестке захочется общаться с твоей… незаконной дочерью.

«Именно незаконной и является Гарриет».

Лучше быть до конца честной и с ним, и с собой. Семейство Гарри явно не станет демонстрировать ей свои светские манеры.

Было видно, что Гарри не на шутку рассердился.

– Гарриет – моя дочь и внучка моей матери.

– Незаконная. А я знаю законы этого мира, Гарри.

Он не стал спорить. Просто, стиснув зубы, отвернулся. Он прекрасно понимал, что Пен права.

Наверное, с минуту Гарри молчал, потом заговорил снова, и его голос звучал устало и как-то безнадежно.

– Возможно, мне удастся убедить Летицию с девочками переехать в наш лондонский дом, хотя Лондон – не лучшее место для девочек. Воздух отвратительный, и этот нескончаемый шум от экипажей, лошадей, людей.

Они подошли к приюту. Пен остановилась в тени большого дуба на тот случай, если кто-то в доме еще не спит и глазеет в окно.

Примет ли ее и Гарриет его семейство или отвергнет, не имело большого значения.

– Я не могу уехать из Литтл-Падлдона, Гарри. Я здесь очень нужна, особенно сейчас. Скоро сбор урожая. У меня много работы.

Гарри хмуро взглянул на нее.

– Но ты нужна и мне, Пен. И мне нужна Гарриет. Я ее отец. Я хочу проводить с ней время, хочу узнать ее поближе, но не могу переехать в Литтл-Падлдон.

Он подошел совсем близко, но не стал к ней прикасаться.

– Давай сделаем все проще для тебя, Пен. Я совершенно серьезно говорю о доме в Дэрроу или в каком-нибудь другом моем поместье, если тебе так больше нравится. Приезжай и живи там. Тебе не придется ни о чем беспокоиться. Я оплачу все твои расходы и обучение Гарриет. И я не настаиваю на том, чтобы ты была моей любовницей, если ты этого не захочешь. – Гарри улыбнулся. – Хотя не могу обещать, что не сделаю всего от меня зависящего, чтобы соблазнить тебя.

Пен рассмеялась. У него было такое милое выражение лица, как у проказливого подростка.

Но то, о чем он говорил, мало напоминало подростковые выдумки. Ей так хотелось согласиться на его предложение и в то же время… не хотелось.

– Я не знаю, Гарри. Мне следовало бы, наверное, сказать «нет» и поставить на этом точку, но мне так хочется увидеть тебя снова… Мне нужно время на размышление. И Гарриет тоже нужно время.

– Это разумно. Я останусь еще на несколько дней, если ты не против. И у Гарриет будет время ближе познакомиться со мной. – Гарри улыбнулся. – А у меня будет больше времени… убедить тебя.

– Нет. – Слово вырвалось у нее раньше, чем она сумела остановить себя.

– Нет?

– Никакого убеждения такого рода. Я хочу сама принять разумное решение. – Пен ткнула себе пальцем в лоб. – А не слушаться… – Пен хотела сказать «сердца», но в последний момент ей не хватило мужества, и она просто взмахнула рукой.

«Я не могу позволить себе во всем зависеть от любви к Гарри».

Гарри улыбнулся сладострастной улыбкой:

– А ты уверена, что я не смогу убедить твое… – Он показал пальцем вниз, на ту часть ее тела, которую он так умело убеждал еще совсем недавно.

Пен рассмеялась:

– Даже не старайся.

– Не стараться? Могу обещать, что постараюсь не стараться. – Гарри снова посмотрел на нее взглядом подростка. – Но не могу гарантировать успех.

– Гарри…

– Я обещаю не прикасаться к тебе первым. Как ты на это смотришь?

Пен снова засмеялась. Невозможно было сказать ему «нет».

– Отлично.

Если она все-таки решит – что скорее всего и произойдет – остаться в Литтл-Падлдоне, Гарри уедет через несколько дней. Пен может насладиться – хотя, конечно, не чрезмерно – последними днями с ним.

– А теперь спокойной ночи.

Гарри поднял руку, но решил строго держаться новых правил и не прикоснулся к ней.

– Я увижу тебя утром? Я уверен, что твоему… – Он снова помахал пальцами у нижней части ее тела. – …нужно быть рядом со мной, чтобы принять решение.

– Гарри… – Пен изо всех сил старалась не рассмеяться. Ну разве можно было на него сердиться? Его поведение обезоруживало.

– Мы можем взять с собой Гарриет. В один из дней, когда ты будешь занята заботами о своем хмеле, естественно. В присутствии дочери ни я, ни ты не решимся вести себя… неподобающе.

– Не решимся вести себя неподобающе?

Гарри ухмыльнулся:

– То есть даже присутствие Гарриет не удержит тебя от неподобающего поведения?

– Я не думаю ничего такого. – Пен хотелось, чтобы ее ответ прозвучал даже чуть высокомерно, но это у нее не вышло – она хихикнула, заметив наигранное разочарование на лице Гарри. – Хорошо. Мы придем в гостевой домик утром. Но на сей раз ты уж будь так добр одеться к нашему приходу.

– Обещаю. – Его глаза блеснули, но это был всего-навсего отблеск лунного света. – А как насчет поцелуя на ночь?

Пен следовало бы ответить «нет», но Гарри слишком хорошо ее знал. Она услышала вызов в его голосе.

– Ладно уж.

Он протянул к ней руки, но она отпрянула.

– Ты забыл, что дал обещание не прикасаться ко мне первым?

– Да, верно. – Гарри театральным жестом наклонился вперед и подставил ей щеку.

«Это легко».

Пен прижалась губами к его коже, почувствовала у самых губ его жесткую щетину, а затем его ладонь, поглаживающую волосы.

Она сделала шаг назад.

– Спокойной ночи.

Торопливо, едва не бегом, Пен направилась к входной двери, слыша за спиной смех Гарри.

Пен, переступив порог, обернулась посмотреть, стоит ли Гарри под деревом.

Он стоял там. Его сорочка – ни сюртук, ни жилет он надеть так и не удосужился – белела в темноте. Гарри помахал ей.