Салли Маккензи - Опьяненный любовью

Пен внимательно на него посмотрела и кивнула.

– Мама, папа! – кричала Гарриет с берега пруда. Она нашла бревно и сидела на нем. – Вы еще не наговорились?

– Почти, – откликнулась Пен. – Еще немножечко.

Она снова повернулась к Гарри:

– У меня остался один вопрос, который я хотела с тобой обсудить.

– Хорошо. Какой?

Любой вопрос лучше, чем то, о чем они говорили. Или нет?

Пен долго молчала, не решаясь начать.

– Пен, Гарриет не будет ждать вечно. Что ты хотела обсудить?

Она вздохнула:

– Тебе не понравится.

У него заныло под ложечкой.

– Ну говори, а то меня изведут дурные предчувствия.

Пен сделала глубокий вдох.

– Я не рассказывала тебе, зачем прошлой ночью пришла к тебе в гостевой домик.

Гарри попытался улыбнуться, чтобы разрядить обстановку.

– Зачем? Соблазнить меня?

Она бросила на него нерадостный взгляд, но тоже не удержалась и улыбнулась.

– На сей раз не я соблазняла тебя. Ты меня соблазнял.

На миг он потерял дар речи.

– Мы соблазняем друг друга. Это ведь хорошо, Пен?

– Да, Гарри, хорошо. С тобой всегда хорошо.

«Тогда почему ты не хочешь быть моей любовницей?»

Он выслушал все ее возражения, но ни одно из них не заглушило его желания. И учащенного биения его сердца.

Если бы только графской дочерью была не леди Сьюзен, а Пен.

– Я хотела поговорить о новом викарии, – сказала Пен.

– Что? О новом викарии?

Она нахмурилась.

– Герцог ведь заменит Годфри? Если нет, будет очень неловко.

Буквально на миг у Гарри возникла мысль, не станет ли преподобный Райс тем, кто поможет ему заставить Пен переехать в Дэрроу, но он тотчас отбросил ее как недостойную. Даже безотносительно к Пен он не мог закрыть глаза на поведение негодяя. Викарий был насильником.

– Думаю, да. Я настоятельно посоветую герцогу заменить священника.

Пен кивнула. Она облизала пересохшие губы и вдруг занервничала.

– А как ты думаешь… это возможно? Ты не мог бы предложить…

– Просто выкладывай свой вопрос, ладно?

Это ее рассердило – и она заговорила.

К сожалению.

– Не мог бы ты попросить герцога прислать вместо Годфри приличного холостяка? Не слишком молодого, но и не слишком старого.

– Тебе-то что до возраста и семейного положения нового викария?

Но ответ Гарри, к несчастью, знал.

– Я… – отвела взгляд Пен, – …надеюсь выйти за него замуж.

Эти слова стрелой вонзились в его сердце. Гарри усмехнулся. Это было все, на что он оказался способен, чтобы скрыть острую боль в душе.

– Гарри, знаю, ты сказал, что Гарриет будет частью твоей жизни…

Это вернуло ему дар речи.

– Я не сказал, я поклялся.

Пен кивнула, но отвела глаза.

– Я верю тебе, правда, но я думаю, что Гарриет нужен отец…

– Я ее отец!

– Знаю, знаю. Я имела в виду мужчину, способного стать ей отцом. Того, кто будет моим мужем и даст нам настоящий дом. – Пен покраснела. – Вот почему я поощряла Годфри – хотела получить дом для Гарриет.

Она посмотрела ему в глаза.

– Знаешь, Гарриет сразу его раскусила. Она видит людей насквозь, – покачала головой Пен. – Мне следовало ее послушаться. – Пен тряхнула головой, будто отгоняя какую-то мысль. – В другой раз буду умнее. Даже не сомневайся, в другой раз я Гарриет послушаюсь. – И она улыбнулась. – Думаешь, тебе удастся убедить герцога прислать нам хорошего викария?

Гарри не собирался играть роль свата Пен.

– Услышав столь странную просьбу, Грейнджер надо мной посмеется или предложит поискать удобную койку в Бедламе. У него нет оснований прислушиваться к моим рекомендациям относительно викариев. Я в этом деле полный профан.

Пен опустила плечи.

– Но ты можешь описать мою ситуацию? Это никого не ранит.

Даже слишком сильно ранит.

– Пен, а как же любовь? Не ты ли говорила, что мне не следует жениться на леди Сьюзен, если я ее не люблю?

– Да, но это совсем другое дело.

– Почему?

Она посмотрела на него как на недоумка.

– Ты – мужчина. Граф! Ты сам говорил, что у тебя есть и власть, и деньги. У нас разные возможности распорядиться своей судьбой.

Пен закусила губу, явно расстроенная.

– Гарри, если бы не Гарриет, я бы мужа не искала. Но я подумала: если я выйду замуж сейчас, то, когда Гарриет достигнет совершеннолетия, люди забудут, что она – ублюдок.

От ее слов у него внутри все закипело от ярости и боли. Но он имел все основания гордиться собой – не кричал, не ругался. Он просто помолчал и сказал:

– Думаю, нам пора уходить.

Пен шла по тропинке вдоль берега ручья, держа Гарриет за руку.

Другую руку девочка подала Гарри и болтала с ним, прыгая и рассказывая ему обо всем, что делали утки, пока он разговаривал с Пен. И Гарри тоже рассказывал ей об утках, о других птицах и животных, которых он видел в Лиссабоне, Париже, Вене.

Гарри был обаятелен и забавен, а Гарриет – очарована.

Пен тоже.

После их ужасного разговора Пен хотелось спрятаться за работу, бежать в хмельник. Гарри бросал на нее кинжальные взгляды. По правде говоря, распластал бы ее на земле и пронзил в стольких местах, чтобы она напоминала подушку для булавок.

Но Пен не спешила из-за Гарриет. Да, сбор урожая на носу. Да, ей надо внимательно следить за вредителями и болезнями растений. Но утром, еще до похода к гостевому домику, она проверила хмель и снова проверит, когда они с Гарриет вернутся в приют.

О Гарриет тоже нужно подумать. Девочка так терпеливо ждала у пруда, пока Пен и Гарри разговаривали. И так рада, что родители вместе. Ради дочери Пен могла себе позволить эти несколько часов.

А если уж совсем честно, она и сама счастлива. Ей хотелось быть с Гарри. Ей хотелось сохранить в памяти теплоту его глаз, когда он смотрел на Гарриет, его улыбку, звук его голоса. Сохранить на долгую зиму, которая наступит, когда Гарри уедет, женится на леди Сьюзен и будет обожать наследника. В конце концов, он приехал всего на день или два.

Потом судьба, возможно, ей улыбнется, и герцог пришлет в деревню викария, который примет ее девятилетнюю дочь, мужчину, ищущего не великую страсть, а удобную, уютную женщину для создания семьи.

Пен посмотрела на Гарри – сердце сжалось. Он улыбался Гарриет, внимательно слушая ее витиеватый рассказ о поросятах фермера Смита и корове Бэсси. Говоря по правде, – в этом ему Пен у пруда не призналась – она очень боялась, что никогда не полюбит другого мужчину, по крайней мере так, как любила и все еще любит Гарри. Другого она сможет уважать, ценить, возможно, даже полюбить и наслаждаться с ним супружеской близостью, но испытать такую любовь, какую она испытывала к Гарри?..

Нет.

А может, это и к лучшему. Может, сильной любви суждено сгореть. Заполучи она Гарри навсегда, она, вероятно, возненавидела бы его так же страстно, как любит сейчас.

Лучше пиво и баранина, чем шампанское и пирожные.

* * *

– Ба, да это же лорд Дэрроу! Смотри, Летиция. Мы наконец его выследили.

Пен как раз смотрел на Гарри, когда он услышал эти слова. Она увидела, как Гарри напрягся, шокированный, как застыло его лицо. Но тут же расслабился и улыбнулся, хотя улыбка вышла формальной и холодной, разительно отличавшейся от той, что он только что дарил Гарриет.

– Леди Сьюзен. Летиция. Как… – Он сделал многозначительную паузу. – Странно видеть вас здесь.

Пен перевела взгляд на женщин – двух изящно одетых дам, неуместных на этой деревенской тропе, как Аякс Гарри в стойле рядом со Шмелем.

– Папа, кто они? – Колокольчиком прозвенел голос Гарриет.

Удивление и, как минимум в случае леди Сьюзен, отвращение исказили лица обеих дам при слове «папа», хотя они не могли не понять, что к чему, увидев Гарри, держащего Гарриет за руку, а скорее, увидев волосы Гарриет. Ее шляпка после сбора дичков отправилась в корзину для пикника.

Пен вспыхнула. Скажи хоть одна из них нелюбезное слово Гарриет – ей придется пожалеть, сильно пожалеть.

«Гарри собирается заявить свои права на Гарриет? Если нет…»

Было бы хорошо. Откажись Гарри от их дочери, Пен полностью излечилась бы от чувств к нему.

Но это убьет Гарриет. Пен этого не допустит.

Пен принужденно улыбнулась и продолжила замерший было разговор.

– Добро пожаловать в Литтл-Падлдон. – Она отпустила руку Гарриет и шагнула вперед, закрывая дочь от женщин. – Я – Пенелопа Барнс, а это – моя дочь Гарриет.

Лицо Летиции сделалось непроницаемым. Ага. Все верно. Безудержная склонность покойного мужа к распутству приучила ее не удивляться седым прядям детей.

Лицо леди Сьюзен, напротив, раздулось от отвращения. Выражение у нее было такое, словно она столкнулась с говорящей навозной кучей.

– И моя дочь тоже, – весело сказал Гарри из-за плеча Пен. – Пен, ты же догадалась, что это – моя невестка, леди Дэрроу. – Гарри указал на женщину справа, ниже ростом и полнее. – Не знаю, встречалась ли ты с леди Дэрроу, живя в поместье.

«Буду бить любезностью».

– Не думаю, но, леди Дэрроу, я помню вашу свадьбу с предыдущим графом. Все веселились несколько дней.

К удивлению, Летиция посмотрела на нее и улыбнулась, а в глазах дамы Пен заметила грусть.

О, как Пен могла позабыть, что Уолтер погиб чуть больше года назад? Летиция совсем недавно сняла траур.

«Может, между нами не так мало общего?»

Обе они внезапно потеряли мужчин, хотя потеря Летиции, разумеется, куда тяжелее. И пусть Летиции никогда не придется, как Пен, выживать в одиночку – Гарри о невестке и племянницах позаботится, – теперь графиня не может не задуматься о шаткости своего положения. Она была графиней Дэрроу, хозяйкой большого имения, но Гарри женится и появится новая графиня. Летиции придется покинуть ставший за долгие годы привычным дом и жить в другом месте.