Я подчинилась.

Мы зашли к ней в комнату.

– Садись –

– Я, наверное, пойду, не хочу вас отвлекать – произнесла и направилась к выходу

– Садись, я сейчас принесу нам чаю. Выпей и успокойся – Мария Петровна через пару минут пришла с подносом, на котором стояли две чашки с ароматным травяным чаем.

– Пей, и рассказывай, что случилось – она пододвинула ближе ко мне чашку.

Я вдохнула горячий пар.

– Глеб, вырубил собственноручно розарий – ухнула одним выдохом я – Жена ему оказывается изменяла, и он об этом узнал только сейчас. Заперся в комнате и не хочет со мной разговаривать.

Мария Петровна покачала головой.

– Не нужно тебе сейчас к нему подходить. Он остынет и все снова наладиться –

– Нет, не будет больше ничего хорошего! – с досады огрызнулась я – он любит до сих пор ее. И поэтому прогнал меня, не желая разговаривать.

– Нет, нет, моя милая, Глеб не стал бы связывать себя узами брака ради игры – ответила экономка ласково и нежно – Он не такой.

– В розарии, когда я к нему подошла, он был взбешен и мне показалось, что он даже может меня ударить! – воскликнула я, вытирая набегающие слезы

– Эля, Глеб успокоиться, и все наладиться. Поверь моему слову. И тебе тоже нужно взять себя в руки, прошу! – она положила ладонь на мое запястье.

– Мария Петровна… – попыталась возразить я, но горло сжало каменными тисками и слезы вновь покатились по щекам.

Она обняла меня и погладила по голове.

– Тише, тише, не надо, не плачь! –

Мы сидели долго. Час, а то и более. Она говорила, рассказывала мне о Глебе, а я словно впала в ступор. Ее голос убаюкивал и залечивал больную душу.

Экономка поднялась и помогла мне встать.

– Ляг, отдохни – и я, присев на кровать, сразу же провалилась в глубокий сон.

Утром я проснулась и обнаружила, что нахожусь в комнате Марии Петровны.

Подскочила и бросилась в коридор. Но не успела пройти и пары шагов, как навстречу мне шел Глеб. В темно-синем костюме, белоснежной рубашке, вновь выглядел словно сошел с обложки журнала “Форбс”. Запах чуть сладковато-древесного парфюма вскружил мне голову.

Я опешила и остановилась. Обратно развернувшись, пошла в комнату экономки. Но он резко схватил меня за руку.

– Эля, нам нужно поговорить –

– Я не хочу разговаривать! – гордо вскинув подбородок, ответила я – Сегодня же собираю вещи и больше ноги моей не будет в твоем доме!

– Эля, подожди пожалуйста, не горячись –

Но я была непреклонна.

Шли по коридору, я впереди, Глеб сзади. Когда же оказались в нашей спальне, я достала чемодан и начала скидывать туда все свои вещи.

– Эля, остановись и послушай! – он перехватил мое запястье – Прости меня, вчера я был слишком груб с тобой. Это все нервы, и то, что я узнал о бывшей жене, чуть ли не убило меня.

– И только поэтому нельзя было все спокойно объяснить, а не кидаться словно взбешенный цербер из самого Ада! – всплеснула руками я, саркастично выдавая всю злость ему прямо в лицо.

– Я знаю, что был не прав. И я прошу у тебя прощения – мягко произнес в ответ муж на мой резкий выпад – Это тебе.

И он протянул мне небольшую упаковку. Внутри была орхидея в горшочке. Нежные лепестки, края которых окрашены в алый цвет, а сама она белая, сразу заставили гнев схлынуть и залюбоваться природной красотой.

– Глеб, – восхищенно произнесла я

– Я распоряжусь, чтобы Петр Михайлович сделал нам оранжерею и в ней были только орхидеи – заявил муж.

Но я отрицательно замотала головой.

– Глеб, достаточно цветников, и тем более розариев. Я не хочу, чтобы цветы росли вновь ради какой-то женщины в доме… Не вздумай! – нахмурившись произнесла я.

Орхидеи – мой любимый цветок, но события вчерашнего дня во мне оставили неприятный след.

– Ты любишь еще свою жену, верно – произнесла я, чуть касаясь хрупких лепестков цветка

– Нет, Эля, это всего лишь обида, боль от осознания, что меня предавали, а я не знал. Самолюбие, а не любовь в Ангелине – Глеб произнес и встал с кровати, подойдя к окну – Эта женщина для меня умерла уже давно, и пусть два года я тосковал и считал себя виноватым, сейчас есть только ты.

Он говорил, стоя чуть в пол-оборота, глядя как садовник убирает остатки кореньев и цветов вчерашнего буйства в розарии.

– Ты моя жена, и я люблю тебя, а не прошлые воспоминания – он обернулся, и в его глазах читалась сильная и беспросветная грусть.

– Глеб – я поднялась и подошла к нему, обняв за плечи.

Мы стояли долго. Молчали. И теперь я понимала – мое предположение и правда было ошибкой. То, что испытал вчера мой муж, вскрыло старые раны, вновь обнажило неприятную острую реальность.

– Я тебя люблю, и буду всегда рядом – прошептала, чуть всхлипнув от набегающих слез.

Глава 31.

Жизнь потекла в привычном русле.

Глеб работал, а я училась.

Только однажды после учебы я почувствовала себя плохо. Спускалась по лестнице, и как на карусели, закружилась голова. Рядом был Семен Павлович, и он подхватил меня, видя, как я опускаюсь на ступеньки и закрываю глаза в полуобморочном состоянии.

– Эля, вы, наверное, слишком много занимаетесь. Нужно выходить и дышать воздухом, а не одними книжками –

– У меня через пару недель защита диплома – возражала я – Мне нужно готовиться, а не гулять!

Он только покачал головой.

За ужином я рассказала Глебу.

– Тебе необходимо сходить к врачу – серьезным тоном отвечал он – Это не шутки.

– Хорошо – покорно согласилась я.

Вот еще! Тратить время и бегать по кабинетам.

Но на следующий день, прямо с утра, мне вновь нездоровилось. Я проснулась разбитая, будто ночью занималась физической нагрузкой, а не спала. Еле-еле сползла с кровати, и чуть ли не упала в обморок.

– Эля! – возмущенно воскликнул муж – Поехали, я отвезу тебя сам! А иначе, после окончания института ты окажешься в больнице со своими бесконечными сидениями за ноутбуком и книгами!

– Глеб, да ничего страшного… – бесцветным голосом отвечала я, и старалась хоть как-то взбодриться.

Голова клонилась к подушке, а во рту была неприятная сухость.

– Никаких возражений! Одевайся! –

В клинике меня заставили пройти всех врачей, и сдать анализы.

Все осмотры были в норме. Глеб каждый раз спрашивал, как только я выходила от очередного доктора, но я развеивала его страхи.

В кабинете гинеколога мне пришлось задержаться.

– Что же вы, дорогая, Элла Александровна, себя не бережете и не заботитесь о малыше – произнесла врач, улыбаясь

– Чего?! – и почувствовала себя полной невеждой от такой дурацкой, выпаленной с горяча, фразой.

– Вы беременны, и, наверное, даже не в курсе нового положения – усмехнулась гинеколог, показывая на монитор УЗИ – у вас уже по моим подсчетам семь-восемь недель. Только сейчас видимо, начало что-то беспокоить?

– Да – сдалась я.

Действительно, за горой учебников, бесконечных презентаций, книг, всевозможной литературы, не заметила, что месячных не стало, а я уставала быстрее, испытывала порой странные чувства и изменение гастрономических пристрастий. Никогда не любила слишком острые блюда, а теперь, будто одержимая, ела, и слизистую приятно обжигали приправы. Мне даже порой в чай хотелось насыпать перца.

– Рожать, наверное, за границей будете? – деликатно поинтересовалась врач

– Нет – отмахнулась я – Не поеду никуда, мне точно не до перелетов будет…

Она только улыбнулась.

Выйдя с кабинета, испытывала двоякие чувства. Глеб обрадуется, а я ощущала себя привязанной к обстоятельствам, теперь я должна готовиться к экзаменам и… родам.

«Замечательно!» – саркастично думала я, и протянула все бумажки Глебу, где было написаны результаты обследования.

– Ты добился чего хотел – пробурчала я и отвернулась

Глеб молча взял и прочитал.

– Эль, ты настолько расстроена? Разве тебе самой не хочется через семь месяцев взять дочку или сына на руки? –

Я пошла прочь.

Не знаю, как можно описать, что вновь нахлынуло волной и выбило меня из привычной колеи. Я понимала, что с ребенком моя жизнь полностью измениться, я буду подстраиваться под нового члена нашей семьи, а не решать, что делать мне дальше – пойти в фирму Глеба работать или попытаться устроиться в другую организацию. Вместо карьерного роста меня ждут пеленки, распашонки, подгузники…

Глеб будто решил все за нас двоих.

Точнее уже троих.

– Милая, моя… Ты обижена, правда? Что я поступил как хотел и целью для достижения цели стала ты? – Глеб догнал меня и развернул к себе, прижав крепко-крепко к своему телу

– Ты мог хоть немного ко мне прислушаться – проворчала я, и захотелось разреветься как маленькой девочке.

От обиды, от того, что любимый мужчина жертвует моими принципами и желаниями.

– Прошу тебя, подожди пару месяцев, и ты сама поймешь, что это не тягость, а наоборот самое лучше время… -

– Не хочу ничего слушать, Глеб – и отстранилась от него.

Как же я ошибалась!

Через пару месяцев я уже и представить не могла себя без округлившегося животика, в котором было самое ценное мое сокровище.

Беременность проходила спокойно, и как говорили мои домашние, виной неожиданному плохому самочувствию тогда на первых месяцах, стала моя слишком интенсивная подготовка к сдаче дипломной.

Однажды Глеб меня привез в офис, познакомить со своей работой, показать кабинет. Я присела на его директорское кресло и почувствовала себя будто в луже. А когда приподнялась, по ногам заструились ручейки.

– Глеб, у меня воды отошли… – растерянно произнесла я и посмотрела в глаза мужу.

Для него это стало призывом к активным действиям. Он засуетился, взяв меня под руку, мы торопливо спускались к машине. А я чувствовала, как тяжесть опускается куда-то вниз, прямо в пах и начинает сильно давить. Боль начиналась и заканчивалась, то притуплялась, то вновь спазмами прошивала весь живот.