— Конечно, ничего особенного, — вздохнула Марина, — но я хотела поговорить с этим фоторепортером. Может, мы бы вышли на чей-нибудь след. Прошу тебя, ты же всех знаешь. Подумай, что еще можно предпринять.

— У меня тут появилась одна мысль. Вчера мне звонил Билл, старый приятель. Мы учились с ним в Оксфорде, правда, на разных факультетах. Сейчас он крупный ученый, последователь профессора Клива Бакстера — изобретателя полиграфа. Знаешь, что это такое?

— Да, слышала. У нас его называют детектором лжи.

— Смешное русское название! Так вот, он собирается навестить меня на этой неделе. Мы поговорим с ним. Может, Билл нам что-нибудь и подскажет.

— Ему будет нужен круг подозреваемых, которых он сможет допросить, а у полицейских таковых нет, — тут же активизировалась Марина.

— Ну вот, ты опять за всех решаешь. Потерпи.

— Как я могу терпеть?! Время же идет! До сих пор не могу поговорить с этой филиппинкой. Я чувствую, она не хочет со мной встречаться. Сначала вежливо отказывалась, а теперь просто грубит. А ведь Катя была с ней дружна, девочки рассказывали.

— Я поговорю с ней сам, — резко перебил ее Ален.

Марина от неожиданности замолчала. Он советовал, звонил нужным людям, оплачивал счета, но поговорить с девушкой? Ей припомнились хищная улыбка, недобрый взгляд пышногрудой смуглянки, и она невольно почувствовала укол ревности.

— Ты что, знаком с ней лично? — стараясь скрыть, что ее женское самолюбие ущемлено, спросила она.

— Я бы не хотел обсуждать с тобой эту тему. — Ответ был более чем красноречив.

— Я, как ни странно, тоже, — проклиная свою несдержанность, расстроенным голосом проговорила Марина.

Предчувствуя надвигающуюся ссору, Ален мягко предложил:

— Хочешь, я поговорю с ней в твоем присутствии?

— Делай, как ты считаешь нужным, — холодно заявила Марина.

Он набрал номер телефона, и каждое слово, произнесенное им в трубку, ранило сердце Марины.

Ведь она интуитивно почувствовала это в первое мгновение, когда увидела его там, на сцене, с корзиной цветов. Неважно, что девушек было много, Марина своим женским чутьем вычислила ее. Потому что Ален смотрел так, как он умеет смотреть только на одну… И она смотрела на него. «Но, Бог мой, да мало ли на кого он мог смотреть за эти восемнадцать лет?» — твердил прагматичный разум Марины. Но сердце ныло, отзываясь болью в висках, наполняя глаза горькими слезами, которые готовы были предательски скатиться по щекам.

Ален держал трубку в руках и слушал. В его лице появилось что-то неуловимо знакомое Марине. Что-то очень интимное, о чем знают только двое. Не выдержав, она направилась по широкой, до блеска натертой мраморной лестнице на второй этаж, где располагалась спальня Алена.

Здесь царил его дух. Пушистый ковер покрывал огромное пространство зала с террасой, выходящей в роскошный сад. Там, возле круглого голубого бассейна, работал старый слуга-индус, кожа которого под лучами тропического солнца стала иссиня-черной. Заметив через окна веранды Марину, он почтительно сложил ладони домиком и согнулся в поклоне. Дотронувшись до парчового балдахина над кроватью, Марина представила, как все эти годы Ален приходил в эту роскошную спальню, ложился в мягкую душистую постель и засыпал с мыслью… о ком? Думал ли он о ней? Кто жил в его сердце? Кто бывал тут? Стараясь успокоиться и переключить свои мысли, она прилегла на широкую кровать и взяла с ночного столика вчерашнюю прессу. Но тут же с гневом бросила газеты и журналы на пол. Все страницы были заполнены кричащими заголовками: «С конкурса „Мисс Азия“ похищена девушка под псевдонимом „Черный лебедь“. „Черный лебедь“ уплыл, не заплатив по счетам». А с растиражированной фотографии вызывающе нагло взирала широкоскулая красавица в золотом расшитом тюрбане с разноцветными страусовыми перьями. «Ночь Востока» стала теперь главной претенденткой на бриллиантовую корону.

«Кто-то поработал с прессой!» — застучало в голове у Марины. Но кто? Слезы мгновенно высохли, и она, взглянув на себя в золоченое зеркало, поправила макияж. Голубое с белой оторочкой платье мягко струилось, облегая ее стройную высокую фигуру: треугольный вырез на груди открывал длинную шею и подчеркивал красивую высокую грудь. Подстриженные умелой рукой густые черные волосы косой челкой спускались на одну сторону. «Все вроде в порядке, но глаза… С такими глазами я больше похожу на Старуху Изергиль, чем на Нефертити, — горько усмехнулась она про себя, — но надо держаться». И, вернувшись в гостиную, Марина твердо заявила:

— Пусть она приезжает прямо сейчас. Поговорим втроем. — И, зажав свое самолюбие в кулак, добавила: — Я ценю твою искренность.

— Я твою тоже… спустя восемнадцать лет, — с упреком парировал Ален.

— Но я за это расплачиваюсь, — не уступала Марина.

— Как видишь, и мне приходится несладко.

Марина внимательно посмотрела ему в глаза. Он не отвел взгляд.

— Значит, квиты? — Ален примирительно протянул ей руку.

Она не могла устоять и прижала ее к своей опухшей от слез щеке.


— Я не в силах поверить в то, что Лиса могла сделать что-нибудь дурное. На ее молодую жизнь выпало столько страданий. Разве ты не заметила, как искренне она переживает? — уговаривал Ален Марину.

Та передернула плечами, с трудом скрывая неприязнь к этой вульгарной белозубой девице с сексуальной внешностью и бесстыжими хитрыми глазами.

— Тебя никто не просит верить, — возразила Марина. — Пусть только твой ученый друг Билл поговорит с ней. Ален, но почему ты против? — На этот раз Марина употребила все свое женское обаяние, для того чтобы… Она сама не знала, для чего. Злоба к наглой девице, вставшей не только на ее пути, но и на пути их дочери (Марина инстинктивно это чувствовала), переполняла все существо женщины. Она еще покажет этой дряни! Сопротивление Алена только добавляло масла в огонь. Неприязнь Марины становилась все сильнее, постепенно переходя в открытую вражду.

— Сначала ты настаивала на фотокоре, — напомнил Ален.

— Да, ну и что? — не унималась Марина. — Ведь полиция нашла в квартире, которую он снимал, Катину заколку для волос.

— Но почему ты так уверена, что это ее заколка? — возражал он. — Только из-за надписи: «Сделано в России»?

— Нет, не только поэтому. Девочки видели, что именно ею Катя закалывала волосы, — упрямо настаивала Марина.

— И все же, согласись, это довольно слабая улика для полиции. А ведь ты хотела, чтобы они связались с немцами и тут же арестовали подозрительного, с твоей точки зрения, фотокора. Это несерьезно! — в сердцах доказывал Ален, но, чувствуя, что Марину все равно не переспорить, уступил. — Хорошо, я устрою эту встречу. Между прочим, у Билла тоже есть идеи.

— Какие? — сразу же ухватилась Марина.

— Пока он молчит. Потерпи, Билл все тебе расскажет. Я же говорил, он настоящий ученый — слов на ветер не бросает и, пока не будет уверен, никому не раскроется. Кстати, Билл меня спрашивал, нет ли в квартире этого фотокорреспондента цветов?

— Цветов? — удивленно переспросила Марина.

— Ну да, каких-нибудь домашних растений.

— Есть, и очень много. Когда полиция меня туда приглашала, прислуга как раз их поливала.

— Надо сообщить об этом Биллу.

— Не понимаю, при чем тут цветы?

— Я не стал вникать в это, он сам тебе объяснит.

14

Билл оказался вовсе не типичным субтильным ученым в круглых очках, погруженным в свои мысли. Это был крупный малый с широченными плечами, больше походивший на портового рабочего или футболиста. Он умирал от сингапурской жары, поэтому сидел только в помещении с кондиционерами и наотрез отказывался совершать экскурсии по экзотическим местам.

С Мариной он с удовольствием обсуждал прохладную лондонскую погоду. Поговорили о музее восковых фигур мадам Тюссо. И Билл рассказал очередную сплетню о принцессе Диане.

— Теперь, вероятно, ее фигуру уберут из музея, — предположила Марина.

— Вряд ли, — засомневался Билл. — Ее просто как бы отставили в сторону, и она находится поодаль от принца Чарльза и всей королевской семьи из десяти человек.

— А во что она одета? — с женским любопытством поинтересовалась Марина.

Билл сделал удивленное лицо и пожал плечами.

— Кажется, во что-то длинное и черное, вот до сих пор. — Билл провел горизонтально рукой посередине груди. Марин поняла, что принцесса в декольтированном вечернем платье.

— А я помню, много лет назад самой популярной восковой фигурой была Мэрилин Монро. Она стояла, как живая, в белом широком платье, на высоких каблуках. И вокруг собирались толпы поклонников.

— И сейчас так же. Только у Мэрилин появилось много соперниц. Джоан Коллинз, например. Ведь она родом из Лондона.

— Да? — удивилась Марина. — А я думала, она американка, наверное, мне так казалось из-за сериала «Династия».

Беседуя о том о сем, Марина не забывала, что в поисках Кати Билл — единственная соломинка, за которую ей нужно было ухватиться. Она мучительно соображала, как же его вывести на нужную тему. Ален предупредил, чтобы она не доставала Билла, что он сам с ней заговорит, когда придет время. И Марина, теряясь в догадках, но помня наводку Алена про растения, все же пустилась в бой.

Призвав на помощь всю свою смекалку, она начала осторожно прощупывать почву:

— Билл, почему вы отказываетесь поехать куда-нибудь на экскурсию, например, на остров Сентоса? Там сказочная природа, столько экзотических растений. Роскошные кокосовые пальмы растут вдоль всего побережья океана. На каждом дереве множество плодов, и маленькая обезьянка устраивает целое представление — забравшись на самое высокое дерево, срывает спелые кокосы и кидает вниз. А чернокожий хозяин обезьянки продает их собравшимся вокруг дерева туристам.