— Может, выйдем? — предлагает Ян, взглядом давая понять, что предпочитает говорить наедине.

Я не возражаю: выяснять отношения перед сотрудниками — последнее дело. Но вместо улицы предлагаю переместиться в мой кабинет. Спрашиваю, хочет ли он выпить что-то покрепче сока, но Ян отказывается, ссылаясь на то, что за рулем. Но тут же озвучивает альтернативу в качестве чая с имбирем.

Букет уже стоит на моем столе, и я зачем-то веду носом над цветами, пытаясь уловить аромат. Ничего, разве что похожий на синтетический аромат зелени.

Ян не дает мне обойти стол — загораживает путь и все-таки кладет руку мне на локоть. Поглаживает так, что и придраться не к чему: почти по-дружески, хоты его большой палец осторожно гладит кожу поверх свитера. Буланов не тушуется, когда я выразительно поглядываю на его движения.

— Ева, я не хочу, чтобы ты была женщиной на один раз, — заявляет он со спокойной уверенностью давно взвесившего все «за» и «против» мужчины. — Возможно, я был слишком груб и настойчив, но это издержки мира, в котором мы с тобой существуем. Сама же понимаешь: иногда только нахрапом и можно чего-то добиться.

Увы, но он прав. В мире, где бал правят связи, родство и большие деньги, скромников и тихонь просто смывает первым же прибоем.

— Давай попробуем более традиционно? — предлагает он. — Например, вместе поужинаем. В любой день, когда тебе будет удобно и в любом месте, какое выберешь.

— В «Марокко», — быстро отвечаю я.

Это самый дорогой и самый модный ресторан столицы. Попасть туда без резерва очень загодя просто нереально, но я знаю, что для человека, вроде Яна, это не составить проблем. Собственно, и я могу сделать один звонок — и стол будет за мной, но раз Буланову так хочется поухаживать — пусть понапрягается. Заодно проверим, на сколько хватит его запала.

— Хороший выбор, Ева, — довольно щурится Ян и почти наклоняется ко мне, чтобы, как мне кажется, поцеловать, но стук в дверь стирает его намерения.

Принесли наш кофе. Пока я пытаюсь сообразить, как во все это вляпалась, Буланов отпивает из чашки, лениво опираясь бедром на край стола. Он полностью собой доволен и не скрывает этого.

— Как насчет завтра? — спрашивает, когда мы снова остаемся одни.

— Я всю неделею занята в клубе.

На самом деле, я просто очень надеюсь повторить наши с Ветром посиделки и, как бы дико это не звучало, готова променять свидание с реальным мужчиной на телефонный разговор с тем, кого я никогда не увижу «в живую». Но, кажется, Ветер обмолвился, что в пятницу у него какое-то важное дело и он может исчезнуть на пару дней. Поэтому я, нее раздумывая, предлагаю пятницу в качестве альтернативу предложению Яна. Он не очень доволен, ведь впереди еще пять дней, но покорно соглашается.

— Оставь мне свой номер. — Ян протягивает мне телефон, и я ввожу цифры, чуть было не подписавшись — «Осень». Господи, точно из ума выжила.

— Позвоню, когда закажу столик. — Буланов возвращает чашку на стол, и вдруг придвигается ко мне, обхватывая мой подбородок большим и указательным пальцами. Голубые глаза пристально изучают мои губы, и то, как учащается его дыхание, подсказывает, что увиденное ему нравится.

Я резко вырываюсь. Мне не неприятны эти прикосновения. Но мне категорически не по душе, что после своего «раскаяния» Буланов снова вернулся туда, откуда начал. А значит, этот ужин, н который я так по-глупому согласилась, станет первым и последним.

Глава десятая: Ветер

Пятница.

Я сижу в вагоне метро и чувствую себя грызуном, которого везут в лабораторию для прохождения Лабиринта на выносливость. Как ни странно, но в вагоне почти пусто, хоть сейчас час-пик.

Я люблю ездить на метро. Ну за исключением совсем уж экстремальной давки. А вот машину водить не люблю, хоть в гараже у меня стоит трехлетний «мерин», за руль которого я не садился, дай бог памяти, уже месяцев десять. То ли дело метро: тут такого наслушаешься, что пропахшая медицинскими препаратами больница автоматически превращается в филиал небес на земле.

Я не писал и не звонил Осени всю неделю. Достаю телефон и специально проверяю дату последнего звонка и сообщения. И не потому, что я не хотел ей писать или мне надоели наши разговоры, или мне вдруг разонравился ее голос. Нет, как раз наоборот: встав на следующее утро, я поймал себя на том, что тяну руку к телефону чтобы написать ей какую-то чушь в половину девятого утра. Я и написал эту чушь, но в последний момент палец завис над кнопкой отправки. То сообщение до сих пор висит в черновиках, как напоминание о том, что я чуть было не начал забывать о своем жизненном кредо: мне никто не нужен, я ни к кому не буду привязываться, я никого не пущу в свою жизнь и свои мысли, у меня нет цели завести семью и детей. Моя личная мантра, которую я, как заведенная игрушка, мысленно повторяю снова и снова на протяжении всей недели. Этакая самопальная глушилка для мыслей о женщине, которую я не знаю и не должен хотеть узнать.

Она тоже не пишет и не звонит. Я пытаюсь успокоить себя тем, что мне все равно, и в некоторой степени мне в самом деле не так уж важно, в чем причина ее молчания, но иногда через меня, словно разряд тока, простреливают шальные предположения: может, она просто не хочет писать первой? У женщин по этому поводу целый пунктик, кстати говоря. Но это лишь самая безобидная из всех теорий, и именно поэтому мой больной мозг подбрасывает другие, от которых мне хочется громко матерно выражаться. Она могла найти себе мужчину. А почему нет? У хозяйки ночного клуба наверняка есть пул солидных знакомых мужчин. Она могла потерять телефон. Она могла просто на меня забить.

От станции метро идти примерно минут пятнадцать, но мне так не хочется идти на этот «тихий семейный праздник», что я бреду медленно-медленно, растягивая время до получаса.

Даже издалека видна забитая «Лексусами» и «Инфинити» стоянка перед гостиницей. Я разглядываю вывеску и вспоминаю, что в последний раз был в этих краях как раз накануне разрыва с Лейлой. И это воспоминание не добавляет мне настроения.

— Вы без пары? — Кто-то деликатно постукивает меня по плечу.

Оборачиваюсь — и чуть не трясу головой от наваждения.

Ева? Те же черты лица, те же золотистые волосы. И форма носа и глаза. Впрочем, у этой девушки глаза намного светлее, я бы сказал, они почти по-кошачьи желтые. И волосы куда короче. И в целом она лишь выглядит очень похожей, а на самом деле, стой девушки рядом, разница была бы огромна.

— Прошу прощения? — переспрашиваю я, пытаясь предугадать ответ. Отвык знакомиться на улице, да и инициатива, как правило, всегда исходила от меня.

— Мой кавалер опаздывает, — жалуется девушка, поглядывая на золотые часы. Я же замечаю солидного размера бриллиант на пальце, одновременно пытаясь разгадать загадку их с Евой внешнего сходства.

Кстати говоря, с Яном я после посиделок в клубе, так и не виделся, и даже не в курсе, как у придвигаются его дела по укрощению крепкого орешка. Надеюсь, что не очень. И надеюсь, что это «не очень» всего лишь отголосок моей обиды за то, что слил меня Лейле.

— Я вообще без пары, — говорю я без особого интереса. Не хочу ввязываться в диалог.

Но судьба — та еще сучка. Иначе зачем она подкидывает мне под нос взбешенную «бывшую», которая несется на меня со стороны только что припаркованного автомобиля. Да, Лейла, а ты думала, я буду сидеть и ждать? Три года были вместе, а она так ни хрена обо мне и не знает.

— Как думаете, ваш спутник придет? — спрашиваю свою непрошенную собеседницу. — Потому что у меня как раз образовалась вакансия.

Она очень пытается выглядеть соблазнительной секс-бомбой, и отчасти ей это удается, если бы не одно «но»: мне не нравятся вульгарно одетые женщины. Даже если им есть, что показать.

— Думаю, что готова послать его к черту ради более заманчивого предложения, — не стесняется она. Сразу видно, что проблем с самооценкой тут нет и в помине, а я люблю уверенных в себе женщин. Что ж, можно сказать, она не совсем безнадежна.

— Наиль Садиров, — представляюсь я, киваю на «Оазис» и добавляю: — Сын хозяйки вечера.

Ее глаза лишь на миг расширяются, а потом девушка берет меня под локоть и называет свое имя:

— Вероника Шустова, твоя спутница.

И ураган по имени Лейла бурно вторгается в нашу идиллию.

Она так чертовски красива сегодня, что я на минуту задвигаю в темный угол своей души и обиду, и раздражение, и просто любуюсь ею, словно произведением искусства. На ней какое-то узкое черное платье до самых косточек, с провокационным разрезом сбоку. Оголенные плечи сполна компенсируют скромное декольте. Можно сказать, что сейчас она одета почти так, как мне нравится: в меру откровенно, хоть разрез все равно лишний. Ее длинные черные волосы струятся по плечам, собранные с левой стороны зажимом с красными камнями. И снова чертова красная помада на губах. Она отворачивает, но и манит попробовать на ыкус эти сочные губы.

Я от нее впадаю в какой-то неизученный вид гипноза, в котором все еще могу контролировать свои мысли, но почти потерял контроль над телом. И хуже всего то, что еще немного, и руки схватят ее против моего желания, притянут и сделают с греховной Лейлой все, о чем я запретил себе даже думать.

— Я поехала за тобой! — Лейла вспыхивает, как пламя на кончике спички. Буравит темным взглядом мою спутницу и складывает губы в тонкую алую нить. — Кто это?

— Вероника, — не теряется девушка и даже чуть выступает вперед, помогая Лейле как следует потрепать ее взглядом. — Владелица туристического агентства «Юла».

Лейла снова смотрит на меня, выгибает бровь. Ну само собой, я понимаю, что ее интересовало совсем другое. Она хочет знать, почему я пренебрег ее драгоценным вниманием и посмел явиться мало того, что без мешка на голове, так еще и под руку с другой самкой. Все женщины так предсказуемы, что разгадывать этот ребус давным-давно стало скучной рутиной на пару часов.